Константин Булгаков - Братья Булгаковы. Том 1. Письма 1802–1820 гг.

Александр. Москва, 21 августа 1812 года

Здесь был милый, добрый Мишо [109] Это тот самый сардинский полковник русской службы, которому император Александр сказал знаменитое слово: «Не положу оружия». . Он меня обворожил, меня и жену, хотя и видели мы его только часа два: он в тот же день отправился в Петербург к государю. Вот уж добрый человек! Он тебя любит, как брата, и без слез не может почти имя твое произносить. Много мы очень о тебе наболтались; вот тебе письмо от него, а другое от Марьи Любимовны [110] Мартыновой (урожд. Имбер); это родная тетка братьев Булгаковых. .

Вчера получил я письмо из Гжатска от Анстета. Он тебя поздравляет от всего сердца и напоминает мне, что он тебя всегда любил, как собственные кишочки (его выражение). Когда явился он пред императором в Вильне, его величество приказал ему оставаться при своей особе; он ожидает или возвращения императора в армию, или же нового назначения. Ты, верно, порадуешься, что я был довольно счастлив друга нашего Фавста переименовать в майоры и еще определить к новому моему благодетелю графу, для исправления разных препоручений. Фавст начал уже третьего дня новую свою службу. Вот и этому доброму малому открывается карьера; ты поймешь, как для меня приятно служить с ним вместе и ему помогать. Хочется мне теперь пристроить и Бригонца куда-нибудь.

О себе не скажу ничего: желать мне нечего со столь добрым и могучим начальником. Граф сделался в Москве предметом всеобщего обожания. Попечительность его о благе отечества и особенно Москвы не имеет пределов. Посылаю тебе здесь разные его афиши, картинки и бюллетени, по городу ходящие. Мы здесь очень покойны. Барклай наконец свалился. Этот человек недостоин был командовать русскими. Кутузов сделан главнокомандующим надо всеми армиями нашими, и вами, следовательно. Он 15-го прибыл уже в армию в Вязьму и дал солдатам тотчас праздник, о коем начинали уже не помнить: он повел их тотчас вперед 40 верст. Одно его появление была уже победа. Говорят, что Бенигсен будет командовать Барклаевою армией, а на него сделали следующие стишки:

Ты можешь себе представить, сколько здесь вздорных слухов и как наши дамы пугаются. Это побудило графа напечатать афишу, здесь приложенную. Наташа будет здесь до самого нельзя, а потом поедет в подмосковную, где дети большие и малые. Говорят мне, что Багратион едет чуть свет; пошлю скорее, чтобы не опоздать. Он живая грамота.

Константин. Бухарест, 2 сентября 1812 года

Старик-отец остается здесь еще на несколько дней, чтобы окончить дела. Я же еду через два дня, провожаю Машу и мать ее в Яссы, где их и оставлю, чтобы далее вернуться к адмиралу, при котором останусь лишь строго необходимое время, а потом поеду в Москву. Покамест, как Варлам присоединится к семейству, они двинутся в Москву, но будут останавливаться в каждом городе на пути, до тех пор, пока все у вас не вернется к прежнему порядку, о чем ты ему и сообщишь, мой милый друг. Они тебе напишут, где остановятся. Я полагаю, что это лучшее устройство, какое можно теперь предпринять, ради их собственного спокойствия.

Победы Раевского и Дохтурова прекрасные, но проклятый неприятель в Смоленске, а потому и ожидаем мы с нетерпением новой победы, которая бы принудила их отступить назад. Я рад, что Кутузова употребили главнокомандующим; с такими исполнителями, как Барклай и Багратион, все пойдет хорошо, ибо самому ему действовать трудно: он слишком стар, не может долго быть на лошади, планы же его суть планы старого искусного и опытного генерала, и я уверен, что, следуя оным, не видать французам Москвы. Не знаю, имеет ли он при себе наших братьев-дипломатов; в таком случае надеюсь, что он меня не забудет и возьмет к себе – так, как он мне и говорил. При нем адъютантом друг мой Дишканец; если с ним встретимся, то поговорю об этом. Этот постарается, а новый князь, верно, не будет делать затруднений, ибо он меня знает и к моей работе привык, а на него не всякий угодит. Если успею, то сам напишу к нему; надобно его поздравить. Все новости будут сообщены Андрею Яковлевичу [Италинскому, который был уже послом в Константинополе], который ими натурально жадничает, ибо французы черт знает что распускают в Царьграде.

Хорошо, мой милый, делаешь, что отправляешь Наташу во Владимир; надобно дать пройти туче, а в городе, где много-много баб, мужеского и женского полу, пожалуй, вскружат голову и напугают. Послание к народу прекрасно и, я уверен, много сделает добра. Надобно с каждым говорить на его языке, так делал Суворов и всегда имел удачу. Слава Богу, что граф Федор Васильевич на месте Гудовича: этого любят, а того не любили, служба выигрывает 200 %. Я уверен, что с ним все пойдут, да как и не идти? Дело идет о защите Москвы; неужели дадут корсиканцу похвастать, что он и в ней был победителем, а не пленным? Этому никак не могу поверить. Впрочем, армии наши его не только не допустят, но отымут охоту и впредь иметь подобные затеи. Москва не Вена, а русские не немцы, и подлинно перемелется все, будет мука. Ежели ты еще успеешь, поцелуй от меня Влодека, которого очень люблю. Мы половину кампании проделали вместе, попроси его рассказать тебе наше дело 22-го. Когда пустили слух, будто я убит, это и в самом деле был Булгаков, да другой; не так-то глупо!

Вот я и статский советник; я здесь стал ужасно важным. Менее чем за год два чина и один крест. Так можно позабыть и об усталости, а по справедливости это называется – получить гораздо более того, что заслужил. Это долг, который мне предстоит выплатить, но уж лучше платить его в плюмаже, чем без него. Ох, наделает мне это врагов, вот что мне досадно. По такому случаю получил я чудесное письмо от Шулепова. Все мои товарищи очень рады моему продвижению. Отдыхать теперь мне еще нельзя, надобно непременно ехать к генералу; но я тебе обещаюсь не принимать канцелярии, дабы быть свободным, ибо там теперь дипломатам дела никакого не может быть, а канцелярия только руки связывает. Я здесь умел избегать этого, дабы иметь возможность остаться на несколько дней в Бухаресте; теперь не приму, дабы повидаться с Москвою.

Я, право, не знаю, какой тебе дать адрес. Разве надписывай к Сабанееву, начальнику генерального штаба, но куда? Пока в Дубно, а там постараюсь тебя уведомить. Ну, мой милый, любезный брат, прости; писать мне множество, а времени мало, надобно сбираться ехать дня через два непременно.

Константин. Яссы, 15 сентября 1812 года

Ну, слава Богу, наконец оставил я Бухарест, пробуду здесь дня с два и отправлюсь к адмиралу, который меня зовет весьма ласковым письмом. Я проводил сюда милую Машу с ее матерью; старик остался на несколько дней в Бухаресте, а там, коль скоро ты им напишешь, что могут они следовать в Москву, то немедленно туда отправятся. Адресуй к ним письма на имя Василия Ивановича, через Дубоссары в Кишинев. Обрадовал ты меня своими письмами № 101, 102 и 104, которые не меня одного, но всех здесь обрадовали по хорошим известиям о сражениях 23-го и 24-го, а здесь партия французская бог знает что наговорила. Продолжай, мой друг, уведомлять меня и Милашевича, без того он обещал открывать мои письма. Все это в двух словах, ибо я знаю, что у тебя лишнего времени не много наберется. Спасибо, мой друг, за поздравление с чином; постарайся, чтобы в скором времени и я мог тебя поздравить, и поверь, что это доставило бы мне куда большее удовольствие.