Константин Булгаков - Братья Булгаковы. Том 1. Письма 1802–1820 гг.

Я нашел здесь Анстета и Влодека, у которого и остановился, Ламсдорфа и многих своих друзей. Все приняли меня с распростертыми объятиями, все просят меня остаться здесь, и я того же желаю. Сам фельдмаршал говорил со мной и дал мне понять, что не будет недоволен видеть меня при себе. Валашские кампании доставили мне много друзей. Видел я Льва Нарышкина в Гродно, очень мы были довольны нашей встречей. До меня дошло здесь известие, сильно меня огорчившее, о смерти нашего доброго Малии. Еще одного друга не стало! Большая утрата для меня, для службы и для всех, его знавших. Анстет вошел к фельдмаршалу, не зная, что я у него, и бросился мне на шею. Все, мой добрый друг, выказывают мне свою дружбу и интерес. В этой проклятой корчме так холодно, что я едва могу держать перо, а мне так многое надобно тебе сказать! Анстет получил ленту Св. Анны первого класса, многие наши знакомые получили награды. Бенкендорф – генерал, Чернышев – генерал-адъютант, добрый Мишо – адъютант его величества. Как я рад, что он не упустил случая показать свой талант и усердие. Пальцы мои совершенно закоченели, не могу более продолжать. Я чувствую себя хорошо. Кенигсберг был взят, и в нем 50 пушек; каждый день какой-нибудь новый успех. Вот и спаситель России!

Александр. Москва, 15 января 1813 года

Граф Андрей Иванович Гудович едет в армию и едет в Гродно, обещал он доставить тебе верно письмо это. Вчерашние письма из Петербурга говорят, что ты назначен губернатором гродненским. Я слишком тебя люблю, чтобы не просить тебя остаться по крайней мере некоторое время на занимаемом тобою месте: для тебя это откроет возможности большой карьеры, и ты сможешь выделиться из толпы разбойников и грубых скотов, кои правят другими губерниями.

От нашествия французов потеряли мы около двадцати тысяч рублей, но Боже сохрани меня роптать. Мы сохранили нашу подмосковную, а она доставит нам почти все необходимое для хозяйства. Благоразумная экономия Наташина позволяет мне не отставать от очень многих, куда как богатее меня, но не таких аккуратных, как мы.

Графом [Ростопчиным] я чрезвычайно доволен. Он обращается со мною как с другом, и я с ним более не разлучусь, даже ежели будет он призван в Петербург. Я к сему человеку питаю совершенно особое уважение. Люди его закалки очень редки, особливо в теперешнее время.

Константин. Гродно, 21 января 1813 года

Из Меречи писал я к тебе, мой милый и любезный брат, через адъютанта светлейшего, капитана Кожухова. Оттуда поехал с главнокомандующим далее и был с ним до Витемберга, ибо в Лыке уже докладывал он обо мне государю, и я определен к нему по-старому. Кончив сие, я тотчас искал средство отпроситься в отпуск и так славно все сделал, что это никого не шокировало, и я уже свободен на три месяца с обещанием, однако же, воротиться как можно скорее. Приняли меня и обходились со мною очень ласково, я потрудился с князем и также с Нессельроде. Он очень упрашивал меня воротиться поскорее для полной выгоды. Мы поболтаем об этом. Не правда ли, сие слово доставляет тебе удовольствие?

Что до меня, то я с ума схожу от радости, что скоро тебя увижу. Вот мой план. Завтра еду в Могилев-на-Днестре, где сейчас Варлам. Я отлично устроил его дела: он действительный статский советник, я везу ему орден Св. Анны 1-го класса и письмо, коим обеспечены ему будут имения в Бессарабии, как только станет готова топографическая карта края. Я бы начал поездку с Москвы, ибо именно туда более всего и влечет меня мое сердце; но надобно окончить дело Варлама, выбрать то, что подойдет ему лучше всего из имений, ибо есть и довольно ничтожные, и довольно прекрасные, а после надобно будет тотчас предупредить фельдмаршала, чтобы их ему дали. Ты понимаешь, как важно это дело и как я в нем заинтересован, ибо, к несчастью, в этом мире нужны деньги. Мне придется принести сию жертву. Я люблю Машу, и думаю, что доказал, как сильно; но ты на первом месте, мой милый друг, и я согласился бы не видеть Маши еще несколько времени, чтобы лететь к тебе, но ты первый меня и выбранишь.

Я бы очень хотел приехать со всем семейством в Москву. Скажи мне, обитаем ли ныне сей славный город и смогут ли там устроиться Варламы? Это было бы чудесно. Напиши мне тотчас о сем в Могилев-на-Днестре. Ежели Варламы все еще в Кишиневе, я поеду туда и велю переслать мне туда твое письмо; но не медли, ибо надобно будет точно воспользоваться концом зимы. Ну, мой милый, скоро мы с тобою или, лучше сказать, наконец увидимся. Я был обрадован двумя твоими письмами – № 107 и 113. Спасибо за брошюру, которая и меня тронула. Бедная Москва! Но много бы надобно говорить, а потому и отвечать не буду. Я точно думаю, что брошюра твоя удалась: ее тебе сердце диктовало, и русские читают ее. Она очень славно написана. Мы поговорим об этом. Посылаю тебе все, что было напечатано в армии.

Слава Богу, что вы живы и здоровы; прочее все устроится.

Я чрезвычайно тороплюсь и обязательно хочу ехать завтра, я прибываю сегодня и должен сдать все мои дела и бумаги; ибо, благодарение Богу, я рассчитался с этим чертовым губернаторством. Я напишу тебе из Могилева, ежели не сойду с ума от мысли, что смогу вскоре обнять тебя, равно как и мою милую, добрую Наташу. Прощай, мой милый друг, до свидания. Целую всех детей, ну уж достанется им от меня, задушу всех вас. Голова у меня идет кругом, это плохо для дела. Оставляю тебя. Прощай, милый. Кланяйся друзьям нашим.

Душевно поздравляю с Новым годом и славным годом. Увидимся в нем.

Получил ли ты двенадцать тысяч рублей, кои должен мне Кожухов? Он обещал мне заплатить тебе.

Константин. Могилев-на-Днестре,

27 января 1813 года

Прошу тебя дать мне знать, смогут ли Варламы приехать теперь жить в Москву, ибо тогда очень может статься, что я и привезу их к вам. Жду твоего письма с самым горячим нетерпением.

Александр. Москва, 11 февраля 1813 года

Ты славно все устроил. Место твое новое лучше губернаторства; ежели мы засядем в Германии, то может для тебя найтись какое-нибудь важное дипломатическое препоручение: слетаешь в Вену, Дрезден или Мюнхен; все это очень хорошо. Вхожу в твою кожу: какая для тебя отрада надеть на милого нашего старика [то есть на Константина Дмитриевича Варлама, дочь которого тогда была невестою Константина Яковлевича Булгакова] ленту, объявить ему о пожалованной деревне. Это все следствия уже определения твоего к светлейшему, при коем пойдут и для тебя, с случаями отличаться, милости разные.

Москва все та же Москва, то есть золотое дно, город, в коем уже более 120 000 обитателей, 4000 заново отстроенных лавок и снабженных всем, что токмо можно вообразить; запасы еды изобильны, жизнь недорога, а главное, Москва есть почти единственный город, изъятый от болезней, кои свирепствуют во многих губерниях. Мертвые тела сжигаются с большою живостью, и мы не боимся весны.