Константин Булгаков - Братья Булгаковы. Том 1. Письма 1802–1820 гг.

Я сочту особенным знаком внимания, если ваше превосходительство будет иметь доброту не оставить г-на Кирико в неизвестности относительно успешности ваших шагов, дабы он мог довести сие до сведения госпожи Варлам, незамедлительно отправляющейся в Бухарест. Имею честь быть, и проч. Подпись (Нессельроде).

Константин. Петерсвальдау, 11 июля 1813 года

Сегодня со мною случилась вещь, заставляющая меня покраснеть, и это потому, что я чувствую себя виноватым. Генерал Балашов, бывший в отсутствии несколько дней, воротился. Я часто его встречал; но сегодня я обедал с ним при дворе. После обеда он подошел и обратился ко мне так ласково, сказав, что желает со мною познакомиться. Я был совершенно смущен, оттого что до сих пор у него не был и не представился, тогда как мы стольким ему обязаны за его участие к нам в нашем несчастном деле; да вот только несчастье делает робким. Мог ли я верить, что он помнит о моем существовании? Он с чрезвычайною добротою говорил со мною о деле и о своем участии в нас; он сказал мне, что познакомился с тобою, словом, я впервые смущен такой добротою, какой я столь мало заслуживаю. Я исправлю свою вину завтра же: я иду к нему.

Константин. Петерсвальдау, 15 июля 1813 года

После отправления последнего моего письма к тебе был я у Балашова. Он меня принял весьма благосклонно, я сидел у него с час и имел разговор весьма приятный о Москве, о тебе и о нашем милом Волкове. На твой счет Александр Дмитриевич отзывался весьма хорошо, говорил, что познакомился с тобою, имел даже дело, и весьма тебя хвалил. Подтвердил то, что я писал тебе о кресте твоем, с выражением, весьма лестным для тебя. Когда дошла речь до нашего Микеля, я весьма рад был, что мог говорить о человеке, которого столько люблю, с человеком, который также его любит и уважает. Он между прочим сказал мне весть весьма приятную. Я знаю, что на Волкова в Москве все валится, что его начальник и товарищ его часто болеют, и если все движется, то главным образом благодаря ему самому и его заслугам; так что ежели Ивашкин по какой-нибудь причине свое место оставил, то оно по праву принадлежало Волкову, и я убежден, что такой выбор только приятен городу, где он сумел завоевать всеобщее уважение и дружбу. Ты понимаешь, что я не смолчал при сем случае; но уверяю тебя, что не имел многого сказать, чего министр уже не знал. Я в восхищении и от того, что его труды так хорошо известны и от перспективы видеть его всегда с нами; ибо коль скоро основная моя мысль в том, чтобы устроиться вместе с тобою, посуди, рад ли я такой уверенности. Я очень доволен, что узнал ближе генерала Балашова; это очень любезный человек, и сразу замечаешь, что он человек большого ума. Я буду навещать его так часто, как будет можно, чтобы не стеснять его, и так часто, как позволит мне его занятость. Мы также говорили о нашем деле и о планах продать часть имения для уплаты долгов. Он нашел это очень правильным и не предвидит в исполнении никаких затруднений. Одним словом, я очень доволен своим визитом.

Не знаю, писал ли я тебе, что Поццо здесь. Он поручает мне сказать тебе тысячу учтивостей и кланяться нашей милой Наташе. Роман Багратион тебя просит доставить два письма, кои прилагаю при сем. Он очень досадует на безумные расходы Вакареско и на мысль Алексея явиться сюда вместе с его женою. В самом деле, это было бы весьма обременительно, повлекло бы большие расходы, и я не знаю, дозволительно ли полководцу возить с собою жену. Роман хотел ему писать об этом. Закревский поехал в Ландек.

Константин. Петерсвальдау, 25 июля 1813 года

Посылаю тебе листок из английских газет, из которого усмотришь подробности Веллингтоновой победы; может быть, они вам еще неизвестны. Он сделан фельдмаршалом и вошел уже во французские пределы. Один отряд был уже близ Байоны. Ай да молодец! Между тем Моро прибыл в Швецию, что-то от этого будет? Сюда прибыл из Лондона курьером Афендельев; он теперь при миссии Татищева, который все еще в Лондоне, где ожидает свою жену. С ним Полетика, к нему также будет и Богомолов. Козловский отправился на свое министерство в Кальяри; говорят, что все такой же чудак, не меньше того счастлив, имеет хорошее, спокойное место и 8 тысяч ассигнациями с курсом жалованья. Впрочем, он человек бедный, так это не худо. Закревский возвратился из Ландека, куда ездил к водам. Он сказывал, что молодой граф совершенно здоров, но все надобно держать его в руках. Ваня Пушкин проехал через Рейхенбах к Витгенштейну, я его не видал. Он пожалован в действительные статские советники. И этот счастлив. Журавлева тебе кланяется, она была на этих днях у меня. Здесь также молодой Воронцов [то есть граф Иван Илларионович Воронцов-Дашков], он также приехал из Лондона курьером, велел тебе кланяться. Мне сказывал граф Толстой, что он получил письмо от князя Василия Алексеевича, который жалуется, что он совершенно разорен, и просит места. Я подтвердил о его потерях, а что будет из места, не знаю; но напрасно он не означил, какое место имеет в виду. Князь Роман Багратион поехал в польскую армию к Бенигсену. Он был у меня, все сердится, что князь Алексей мотает. Мне весьма приятно было видеть из письма графа к Закревскому, что он любит Сабанеева.

Предостойнейший человек! Я его почти уговорил, когда все кончится, приехать в Москву и, если можно, там поселиться. Я ручаюсь наперед, что все бы его полюбили. До сих пор не знаем еще, точно ли твой граф переселится в Петербург; поговорили было, но опять замолчали. Для тебя сердечно желают, чтобы сего не было. Поццо здесь. Мы часто гуляем вместе. Я не знаю приятнее человека и по уму его, и по познаниям. С ним надобно учиться думать. Он недавно произведен в генерал-майоры.

Константин. Прага, 2 августа 1813 года

Ежели мое письмо первое возвещает тебе о великом событии, то ты будешь совершенно удивлен, мой милый и превосходный брат, видеть его датированным Прагой. Одно это имя должно указать тебе на нынешнее положение дел. Дело в том, что, поскольку посредничество императора Австрийского не привело к примирению, каковое должно было быть последствием, Франц I объявил войну Наполеону, будет действовать заодно с нами, и наш император прибыл сюда, чтобы встретиться со своим новым союзником. Я уже вижу, как будут рады у вас узнать такую удовлетворительную для доброго дела новость. Да благословит Бог усилия обоих государей и наших союзников, пруссаков, шведов, испанцев и англичан! Их целью было счастие и спокойствие Европы, столь долго возмущаемой честолюбием и эгоизмом Наполеона; мотив священен и слишком прекрасен, чтобы не получить поддержки Неба. Но ангел, всеми направлявший и к сему приведший, – наш император; так что Европа и потомки никогда не смогут произнести его имя без самого горячего чувства признательности. Император здесь только со свитою, а поскольку я в свите, то вот и я в Праге.