Константин Булгаков - Братья Булгаковы. Том 1. Письма 1802–1820 гг.

Александр. Москва, 18 августа 1813 года

Приехав сюда из деревни, с ужасом узнал я о черном, гнусном заговоре, сделанном камердинером Егором и арнаутом против доброго нашего папа. Сии бездельники в ночь с понедельника на вторник хотели ночью прийти взять шкатулку под кроватью, с тем, что ежели бы папа услышал и проснулся, то его зарезать, а потом с добычей бежать. Бог не попустил злодейству совершиться. Пьянство, коему они предались в последние три дня (я был в деревне), и некоторые слова арнаута дали подозрение. Капитан Николо просил папа не позволять арнауту возле себя спать, что и было ему запрещено, и выполнялось два дня; на третий Николо говорит, что арнаут все тут же спит. Ночью папа призывает Егора и спрашивает, где спит арнаут. – «Со мною». – «Зачем это? Я запретил». – «Да что, разве вы его боитесь? Он вам так же верен, как и я». – «Тебе нет дела, зачем; я не хочу, чтобы он спал тут, поди тотчас теперь и отбери у него все оружие». – «Я не пойду (папа хочет сам идти). Не ходите, вам будет дурно». Константин Дмитриевич, дав ему плюху, пошел в другую комнату; арнаут тут спал. Он взял все оружие и отдал его капитану Николо; возвращается в спальню, Егор говорит: «Отдайте оружие, а то худо будет». Тут начался разговор очень шумный. Костаки подслушивал у дверей, испугался, побежал за матерью; она вошла, закричала на Егора, который так сильно ее ударил в грудь, что она упала. Марица, к счастью, сохранила ум и – тотчас курьера за Метаксою; сей, узнав, что шум в доме, берет на гауптвахте четырех солдат и приходит в дом в самую пору, чтобы связать злодеев. Арнаут уже схватил папа за горло, но ни он, ни грек не могли ничего сделать без оружия, а после их взяли. Папа хотел, чтобы Метакса отослал солдат, говоря: «Это сделает шум, на что? Я их накажу сам завтра». Но Метакса, который видел, что это не шутки, стоял на своем. Волков допросил несчастных и добился признания от грека, что они замыслили зарезать и обокрасть своего доброго хозяина, а после бежать из России. Арнаут упорно все отрицает, но это его ни к чему не приведет.

Слава Богу, папа избавился от этого аспида Егора, коего я никогда не переносил. Папа хотел добиться от графа, чтобы того отослали в Валахию и заставили работать всю жизнь. Мы бы тогда насмотрелись, он бы стал жечь имения папа или сговорился бы с другими негодяями, чтобы чинить ему вред. Его отправят прямехонько в Сибирь. Посуди, любезный друг, что добрый папа что-то чуял, но не умел объяснить; он был беспокоен, задумчив, не хотел видеть ни жены, ни детей (та шельма ему и наговаривал на них всякий день); он все время зяб, в груди сохло. Кельц не знал, что и думать, а то было не что иное, как дурные предчувствия, ибо один раз он даже сказал Метаксе: «Кажется мне, что я скоро умру». Как только предателей арестовали, у него все прошло. Эта история произвела впечатление на все семейство; но поскольку мой приезд у всех вызвал радость, то уж более и не говорили о виновном. Весь дом радуется, ибо не могли переносить ни грека, ни арнаута. Я же благодарю Бога, что папа навсегда избавился от этой шельмы. Уверяю тебя, что он так завладел стариком, что перессорил бы его со всеми близкими и оставил бы его одного. Папа с этим согласен и пересказал нам все их разговоры. Вот тебе, милый мой, краткое описание бесчестного покушения на человека, который желает только счастья всему своему окружению. Николо и особливо сын его Метакса оказались в высшей степени полезны, и ура Марице, которая в решающую минуту не потеряла головы и действовала как самый хладнокровный мужчина. Меня восхищает знать тебя с Мишо, потому что вижу из твоих писем, какой он добрый малый.

Константин. Теплиц, 18 августа 1813 года

Ура, милый брат, ну уж пощелкали мы французов! Вандам с корпусом сунулся было в Богемию, но его отрезали, взяли у него всю артиллерию, 40 пушек, самого Вандама и трех генералов, принц Рейс убит, а пленных куча. Гвардия дралась удивительно. Вот вкратце сегодняшнее дело. Командовал Барклай. С Праги мы все верхом, и я своей брички даже и не видал. Тороплюсь и смертельно устал.

С другой стороны Блюхер около Яура разбил Макдональда, взял 60 пушек и много пленных. Вот, брат, как идут дела наши.

Кронпринц Шведский также имел победу, взял 26 пушек и проч.

Где я стоял сегодня, туда даже и ядра не долетали, и так прошу Машу быть спокойною.

Константин. Теплиц, 23 августа 1813 года

Я очень доволен своим положением. Я люблю активную жизнь, люблю трудиться, и того, и другого мне здесь довольно. Я видел наконец молодого Ростопчина, здоровье его хорошо, он получил орден Св. Анны 2-го класса. Это красивый молодой человек, очень живой и умный и полный отваги. Прошу тебя передать графу мое почтение. Думаю, я тебе говорил, что австрийский император будет возводить памятник нашим гвардейцам на самом поле сражения. Именно там проходит большая дорога из Дрездена в Теплиц, и иностранцы, кои поедут впоследствии к водам, не смогут помешать себе восхищаться доблестью и упорством 6000 русских гвардейцев, которые стояли здесь много часов и наконец разбили 40 тысяч французов и тем подготовили блестящую победу, поставившую их над всякой армией мира. Ну уж молодцы!

Константин. Теплиц, 28 августа 1813 года

Поццо, когда писал письмо в Англию, сделал такой красивый портрет мадам Сталь, что я счел должным его списать. Посылаю его тебе, чтобы ты прочел графу. Я убежден, что он ему понравится своею наивностью и правдивостью. Я нахожу его очаровательным.

Александр. Москва, 28 августа 1813 года

По милости графа я опять пожил с неделю с Наташей в деревне, где мы и праздновали 26-го числа ее именины; отыскал твое письмо, где ты говоришь о Батинском деле, порадовался, вспомнил прошлый год, Бородино, потосковал; вдруг явились приятели из Москвы: Метакса и Попов. Наташа мне подготовила прелестный сюрприз. Пообедав, мы отправились во флигель, что в саду. Крестьяне и крестьянки пришли нас поздравить. Группа расступается, вижу крестьянку, а это Наташа. Крестьяночка маленькая кланяется мне в пояс, подает хлеб-соль, а это Катенька; поворачиваюсь, вижу и Костю в крестьянской рубашечке. Признаюсь тебе, я не мог сдержать слез: все эти крестьяне имели столь счастливый вид. Погода была прекрасная. Что бы я дал, чтобы в ту минуту тебя прижать к сердцу своему! Подагра папахи помешала и ему быть, тогда праздник был бы совершенный. Утешила меня очень Наташа. Мужики целый день пели, плясали, бабы пели песни. После ужина сожгли мы фейерверк. День прошел чудесно.

Чрезмерно тебе благодарен за лондонские брошюрки: они меня усладили. Ты знаешь, как я люблю произведения сего рода. Ради Бога, присылай мне все, что будет попадаться, я же делаю коллекцию всего, что печатается относительно бессмертных 1812-го и 1813-го годов, и имею уже три толстые тома. Жарко же Наполеону; все его друзья, Моро, Борго, Стейн, в главной квартире. Недостает Ростопчина. Сказывал ли я тебе, что граф купил очень красивый бюст Бонапарта в бронзе? Он его устроил возле стульчака, а на него ставит комнатный горшок. Не знаю, право, ненавидят ли его в Мадриде так, как здесь. Посланник Испании в Петербурге Бардачи нанял сельский дом Лаваля на Каменном острове. Ему заметили, что Лаваль слишком дорого застраховал его от пожара. «Да неважно, – отвечал министр. – Ежели мы получим весть о смерти мерзавца Бонапарта, я и сам запалю деревню с четырех концов для иллюминации и заплачу господину Лавалю добрыми золотыми реалами». Смешнее всего то, что все это выдумали в минуту заключения контракта. Из приличия пришлось изъять сию энергическую статью из оригинала. Гурьева, соседка Лавалева, нашла, что Бардачи действует как Ростопчин; другая дама очень хорошо заметила, что лучше действовать а-ля Ростопчин, чем а-ля Гурьев, а княгиня Долгорукова радуется, что между нею и представителем его католического величества есть Нева.