Борис Семов - Воспоминания фронтового радиста (от Риги до Альп)

Обрадовался я помидорам, ну, думаю, сделаю ребятам подарок. Сюрприз не получился. Приняли помидоры без восторга. Чувствую, что у ребят вопрос, что это такое, и с чем его едят?

Для них вещь эта необычная. Что и не удивительно. Радист Миша — москвич и видел помидоры только на базаре, а ездовой Ваня — сельский паренек, раньше их вообще не видел. Когда распробовали, всем понравилось, оценили по достоинству. Встал деловой вопрос — во что собирать, продукт мнущийся, нужна жесткая тара. Выход нашел Ваня, раз есть лошадь, есть ведро, оно чистое, свободное, занято только раз или два в сутки на водопой лошадке, и носить его удобно.

В дальнейшем с нами почти всю Курскую компанию было ведро с помидорами. После войны помидоры заняли достойное место в России среди овощей.

Последние дни успешно продвигались вперед, а сегодня на передовой затишье. В радиосвязи очередной «антракт». Миша-радист принес с кухни обед в новом, недавно полученном, огромном двухлитровом котелке. Теперь в армии новая мода — один котелок на двоих.

Питание в этом году не то, что в прошлом. На обед у нас полкотелка рисовой каши с двумя приличными кусками слегка поджаренных американских мясных консервов. Поскольку к этому добавлялись свежие помидоры, обед получился «царский».

Чувствуется помощь союзников, поставляющих продукты питания и вооружение.

С питанием все ясно, а оружие их не очень хвалят. Очевидцы говорят, что, например, их танки, назывались они кажется «Матильда», во многом уступают нашим «тридцать четверкам». Наших танков немцы боятся, а с «Матильдами» расправляются запросто.

Тем временем полк успешно атаковал противника и продвинулся вперед. Полковник направился в один из батальонов и приказал нам следовать за ним.

Быстро собрались, навьючили радиостанцию на себя и вперед.

Котелок с оставшимся рисом и мясные консервы оставили, понадеялись, что вечером вернемся и заберем.

К сожалению — не удалось, так пропал наш «царский» обед.

Закончилось контрнаступление на противника, вклинившегося в нашу оборону. Вышли к рубежу, с которого он начал наступление.

Рубеж проходит по краю огромного оврага. Впереди, перед нами, минное поле, проволочное заграждение в два ряда, а за ним, на краю оврага, окопы и землянки.

Склоны оврага пологие. Противоположный склон — западный — несколько круче, по дну протекает ручеек, справа на западном склоне заросли не то орешника, не то еще чего-то.

Бой по овладению этим рубежом предстоит очень трудный. Ночью саперы проделали проход в минном поле и заграждениях. Утром пойдем на штурм.

Нам повезло, штурма не получилось. Ночью соседу удалось прорваться, захватить овраг и узкую полосу земли с той стороны заграждений и на противоположном склоне, перед нашим полком.

Рано утром двинулись менять соседа. Идем через минное поле по узкой тропинке, проложенной саперами, полковник торопит: нужно занять оборону раньше, чем противник подтянет резервы. Идем без артиллерии, ее здесь не протащить.

Лезем как мышь в мышеловку. Там у нас узкая полоса. Слева и справа оборону на несколько километров занимает такое же, как наше, пехотное подразделение, они тоже без поддержки артиллерии и танков.

Спереди немцы, сзади непреодолимые заграждения. Если противник вздумает атаковать крупными силами — окажемся в западне, но не унываем. Продержимся столько, сколько требует командование.

Оказываемся на западном склоне.

Противник часто обстреливает овраг из пулеметов. Периодически бьет артиллерия, достается противоположному склону. Дно и наш склон не простреливаются.

Необычный непередаваемый шум, когда пулеметная очередь проходит над лесом. Он похож на шум ветра во время грозы или еще что-то.

Совсем другой эффект — обстрел из крупнокалиберного пулемета разрывными пулями. Он не только опасен, как любой обстрел, но еще действует психологически, особенно на необстрелянных солдат.

Грохот от разрывов разрывных пуль раздается в нашем тылу. Создается эффект, будто немецкие автоматчики прорвались в тыл и там ведут бой, окружают нас.

На восточном склоне оврага немцы оставили окопы и хорошо оборудованные землянки. Воспользоваться ими мы не можем. Эта часть оврага хорошо просматривается противником. По любой появившейся цели он ведет артиллерийский огонь.

К середине дня окопались на западном склоне, прошел сеанс связи, теперь двухчасовой «антракт». Очень тянет посмотреть на немецкие окопы и землянки. Понадеялись на русский авось и отправились с радистом в «экскурсию». Сердце стучит учащенно — мероприятие рискованное. Поднимаемся на склон.

Пока нас никто не обстреливает. Противник выбрал мишень где-то правее. Об опасности как-то забылось.

Спокойно обходим окопы, землянки. Они такие же как наши, ничего особенного. Времени прошло порядочно, пора возвращаться.

Вдруг почувствовал, земля чуть вздрогнула, а затем услышал выстрел тяжелого немецкого орудия. По накопленному опыту понял, что снаряд «наш», летит прямо к нам, через несколько мгновений он будет здесь.

Никакого укрытия рядом нет, да и искать его некогда.

Рядом, метрах в четырех-пяти от нас, падает тяжелый снаряд. Земля содрогнулась от удара. Мелькнула мысль — сейчас взрыв и от нас даже фрагментов для похорон не останется.

Проходит секунда, другая — взрыва нет.

Он лежит рядом, большой и, видимо, горячий, воздух над ним струится как над кипящим котлом.

Что делать — бежать? А вдруг он взорвется, не убежишь. Встали.

Обычно после счастливо пережитой смертельной опасности наступает нервное возбуждение, хочется сделать что-то необычное.

Лучшего не смогли придумать, как подойти к снаряду и… справить на него малую нужду. Что-то зашипело, поднялся парок. Обошли снаряд кругом. Нам крупно повезло, он ударился о землю не носом, где взрыватель, а боком. Вернулись немного возбужденными. Друзья, видевшие наши приключения, встречают как героев. Лишь полковник не оценил наш «подвиг» и основательно отругал.

Так 12 июля 1943 года началось контрнаступление войск Воронежского, Степного и Юго-Западного фронтов в общем направлении на Белгород—Харьков. По существу, это была новая самостоятельная крупная операция, Харьков-3, являющаяся продолжением Курской битвы.

Севернее нас войска Юго-Западного, Брянского и Центрального фронтов начали операцию по освобождению Орла и Брянска.

К вечеру наш полк, согласно приказу, вышел снова к большому глубокому оврагу и занял исходное положение для завтрашнего боя.

На верху противоположного склона деревенька. Ее мы должны занять к 12.00 часам следующего дня.