Борис Семов - Воспоминания фронтового радиста (от Риги до Альп)

Теперь мое мнение изменилось. Он явно струсил и не выполнил приказ. Вероятно, он не в первый раз бросал своих бойцов в сложной обстановке. Они выполняли свой долг, поставленную задачу. Многие гибли, а он получал очередную награду.

Генерал в этом разобрался и принял правильное решение.

Метрах в трехстах от нас расположилась батарея 120 мм минометов.

Расчет батареи окопался и замаскировался по всем правилам, ну как на учебном полигоне.

В надежно замаскированном укрытии находится некоторый, видимо неприкосновенный, комплект мин.

Очередную партию мин привезла машина, пришедшая из тыла.

Минометчики ее быстро разгружают. Ящики с минами растаскивают к минометам, даже не замаскировывают.

Прошло немного времени, расчеты встали к минометам, с энтузиазмом дали залп за залпом по каким-то заранее намеченным целям.

Выпустили быстренько все мины и забрались в свои щели и укрытия в ожидании следующей партии мин.

За день поступает несколько партий. Как-то один из минометчиков мне жаловался, что у них мало работы, а хочется дать «перцу» немцам побольше.

3 августа началась Белгородско-Харьковская наступательная операция войск Воронежского и Степного фронтов при поддержке Юго-Западного фронта. Ее еще называют Харьков-3. Это название не случайно.

Наши войска уже два раза занимали его. Первый раз в 1942 году, второй — зимой 1943 года, и теперь за него воевали третий раз, а я второй.

Белгород — он перед нами, совсем близко. Это основательно укрепленный опорный пункт врага.

По опыту предыдущих боев стоит сделать очень хороший бросок и город наш.

Только все не так просто. Чтобы добраться до немецких укреплений, требуется преодолеть болото, форсировать реку и забраться на кручу правого берега.

Если пехота это осуществить может, то саперам для прохода артиллерии и танков на виду у немцев весьма не просто сделать проходы через болото и навести понтонный мост через реку.

Зимой мы уже занимали Белгород. Тогда этих препятствий не заметили. Болото и реку форсировали по льду. Единственная трудность — вскарабкаться на высокий крутой обледенелый правый берег.

Наступление начали войска, находящиеся на правом берегу, правее нас. Мы пока что в зрителях.

Наступающие войска нам не видно. Все маскирует зелень: там на много километров леса и сады.

Наблюдаем внешние признаки боя. Над лесом узкой полосой, почти перпендикулярно к реке, поднимаются столбы пыли и дыма от удара, нанесенного авиацией и артиллерией по объектам врага. Послышалась частая ружейно-пулеметная стрельба.

Представляю, как наши идут в атаку. Вдруг все стихло. Неужели атака захлебнулась? Минуты томительного ожидания. Нет, все удачно.

Наблюдаем новый удар авиации и артиллерии, теперь намного впереди предыдущего. Следовательно, атака удалась, наши продвинулись вперед. Так продолжалось несколько раз.

И вот бой уже на окраине города. Все внимание противника туда, где атакуют наши.

Саперы воспользовались замешательством врага и быстро навели понтонную переправу.

Не теряем времени, бежим по понтонному мосту, карабкаемся на откос. Короткая схватка у крайних домиков и двигаемся к центру города.

Зимой все было совсем по-другому. На улицах искрился снег, развалин практически не было, жители встречали с восторгом. Сейчас много развалин и мало жителей. Те, что есть, какие-то пришибленные, тусклые вылезают из подвалов. Продвигаемся к центру, стрельба затихла. Город наш.

На севере тоже успех. Освобожден город Орел.

Развернул радиостанцию, наступило время сеанса связи. Головная станция объявила перерыв связи до утра. На отведенной нам улице облюбовали небольшой кирпичный домик рядом с домом, где разместился полковник.

Заходим. Большая, уютная, хорошо меблированная комната. Справа печь, отделанная фигурным кафелем, который в середине как бы отклеился.

Присматриваюсь, а там неразорвавшийся снаряд от «Катюши». Кто знает, когда он вздумает взорваться. Может достаточно маленького толчка, если по улице проедет тяжелая машина или пройдет танк. Скорее наружу.

На дверях чем-то подручным, не-то мелом, не-то углем написали «осторожно мины».

Судьбу больше не испытывали. Расположились в просторном, чистом подвале соседнего дома. Притащили соломы, получилось вполне уютно. Вечер, включил радиостанцию, настроился на Москву.

Левитан своим неповторимым торжественным голосом читает приказ Верховного Главнокомандующего: «В честь освобождения городов Белгорода и Орла произвести в Москве артиллерийский салют, 20 залпов из 120 орудий».

Первый салют — явление неординарное.

Уже после войны я где-то читал воспоминания офицера-артиллериста, являющегося участником и одним из исполнителей того первого салюта, проведенного в столице, в Москве.

Он пишет, что решение на проведение салюта руководству страны пришло либо неожиданно, либо явилось давно, но было очень засекречено. Во всяком случае, на подготовку к салюту отвели очень мало времени, а трудности были величайшие.

Удалось выяснить, что последний подобный салют был проведен еще в царские времена. Все необходимое для проведения салюта, а именно специальные орудия и боеприпасы к ним, сохранились, но разбросаны по складам, находящимся в различных местах.

В первом салюте требовалось провести 20 залпов из 120 орудий. Немалые трудности представлял выбор площадки для размещения большого количества орудий и обеспечение синхронности, то есть одновременности проведения выстрелов всеми орудиями одновременно.

Первый послевоенный салют в ознаменование победы над врагом в прошедшей войне мне посчастливилось наблюдать 9 мая 1946 года в городе-герое Ленинграде (Санкт-Петербурге). Тогда я там жил в общежитии, учился в институте, который закончил в 1948 году.

Сценой для необычного зрелища выбрали Неву с ее «державным течением» и одетыми в гранит берегами. Артиллерийскую группу разместили на правом берегу реки, на набережной Петропавловской крепости. Своеобразным «партером» в этом необычном театре были мосты — Кировский (Каменноостровский), Дворцовый, а также дворцовая набережная на противоположном, левом берегу Невы. Многотысячные толпы зрителей заняли «места в партере» и на других мостах и набережных реки.

Прогремел первый залп салюта. Высоко в небе вспыхнули огни красочного фейерверка, умножились, заиграли в водах Невы, стеклах окон дворцов. Задребезжали стекла окон дворцов на противоположном берегу. Залп был столь силен, что, как я от кого-то слышал, стекла в некоторых окнах дворцов разбились. За первым залпом последовали следующие.

Этот салют существенно отличался от обычного праздничного фейерверка, когда орудия стреляют поодиночке, по очереди. Зрелище было действительно величественным, впечатляющим. Среди зрителей вряд ли кто остался равнодушным, большинством овладели сильные эмоции, для некоторых эмоциональная психологическая нагрузка оказалась столь велика, что произошел нервный срыв и потребовалась врачебная помощь. Возможно, что здесь сказалась пережитая блокада и вообще тяготы войны.