Александр Гранах - Вот идет человек. Роман-автобиография

На Украине Шейлок взял в жены дочку столяра, и Господь сделал его брак плодородным и благословил его детьми. Дети подрастали на этой черной, сочной земле; они пахали ее, они сеяли и убирали урожай, смотрели, как одно время года сменяет другое, и уже не слышали ту легкую, соблазнительную музыку, что звучала под вечно голубым южным небом. В их еврейские мелодии вплелась заунывная, печальная славянская песня, и они росли, дети Шейлока, широкоплечие, работящие и любопытные…

Много, много поколений сменилось с тех пор, и у некоторых его потомков снова проснулась тоска по Западу, и они стали покидать родные места. Там, на чужбине, они осваивали новые профессии, кто-то стал актером и обнаружил у Шекспира своего далекого предка — Шейлока. Их отцы и деды рассказывали им историю его страданий, и их родственные души узнали его. И они играли этого своего предка трагично и пристрастно, опираясь на гений Шекспира, который подарил темному персонажу столько силы, столько жизни, столько чувства справедливости и человеческого достоинства. Они играли жертву и обвинителя этого общества, которое презирает его и преследует, играли борца за права евреев, каким он тоже стал по милости своего создателя.

Именно так его и надо играть, до тех пор, пока однажды с нас не спадут все искусственные различия, и человек не будет видеть в других людях братьев и любить ближнего, как самого себя, не делая ему ничего такого, чего бы не хотел пережить он сам.

С этими убеждениями и чувствами я играл роль, к которой стремился всю жизнь, — Шейлока, с этими мыслями я воплощал свою трепетную мечту. Пока получалось не так, как мне хотелось, но со временем я буду играть все лучше и лучше!

Александр Гранах. 1920

Гранах — солдат австро-венгерской армии. 1915

Александр Гранах. Мюнхен, 1920

Шейлок в «Венецианском купце» Шекспира. «Шаушпильхаус», Мюнхен, 1920

Шигольх в «Духе земли» Франка Ведекинда. «Шаушпильхаус», Мюнхен, 1920

Заглавная роль в «Каине» Антона Вильдганса. «Шаушпильхаус», Мюнхен, 1920/21

Маклер Кнок в фильме «Носферату. Симфония ужаса». Режиссер Фридрих Вильгельм Мурнау, 1921

Маклер Кнок в фильме «Носферату. Симфония ужаса». Режиссер Фридрих Вильгельм Мурнау, 1921

Гетман в «Гидалле» Франка Ведекинда. «Шаушпильхаус», Мюнхен, 1920

Лука в «На дне» Максима Горького. «Фольксбюне», Берлин, 1926

Иуда в фильме «I.N.R.I.». Режиссер Роберт Вине, 1923

Азмус Альрихс в «Грозе над Готландом» Эма Велька. «Фольксбюне», Берлин, 1927

Рут Вайер и Александр Гранах в фильме «Тени». Режиссер Артур Робисон, 1923

Мефистофель в «Фаусте» Гёте. «Фольксбюне», Берлин, 1926

Марат в фильме «Дантон». Режиссер Ханс Берендт, 1931

Александр Гранах и Михаил Яншин в фильме «Последний табор». Режиссеры Евгений Шнайдер, Моисей Гольдблат, 1936

Феликс Брессар, Грета Гарбо, Зиг Руман и Александр Гранах в фильме «Ниночка». Режиссер Эрнст Любич, 1939

Александр Гранах и Вирджиния Фармен в фильме «Палачи тоже умирают». Режиссер Фриц Ланг, 1943

Александр Гранах, 1945

В непростой судьбе Александра Гранаха есть один момент, который завораживает его биографа и заставляет задуматься о существовании предназначения: Гранах не просто мечтал стать актером с того момента, как узнал о существовании театра, но больше всего на свете мечтал сыграть конкретную роль — Шейлока из «Венецианского купца». В книге «Время и совесть» Григорий Козинцев пишет, что желание сыграть конкретную роль важно для настоящего артиста. Эта роль странным образом соединилась с жизнью Гранаха — вот как он пишет о первой встрече с Шейлоком в своих воспоминаниях: «Я умывался слезами, я оплакивал и проклинал Шейлока, я был в отчаянии. Шейлок, как написано в одной книге, значит Исайя, то есть мое имя. Это близкий, родной человек. Шейлок… и я стали единым целым… Потому что я переживал не только свою реальную жизнь, но и все прочитанное воспринимал как личное переживание, как свой собственный опыт. Единственное, что мне не нравилось, так это то, что Шейлок сходил с ума по своим дукатам… Я старался не замечать низости в Шейлоке, а сосредоточился на его страданиях и боли». На последних страницах своей книги он снова вспоминает о Шейлоке — одновременно жертве общества и его обвинителе, о борце за права евреев по милости его создателя, Шекспира, и высказывает нечто наподобие кредо: «Именно так его и надо играть, до тех пор, пока однажды с нас не спадут все искусственные различия и человек не будет видеть в других людях братьев и любить ближнего, как самого себя, не делая ему ничего такого, чего бы не хотел пережить он сам».