Жермена де Сталь - Десять лет в изгнании

481Ср. в воспоминаниях современницы: «Письменного стола у нее [г-жи де Сталь] не было; и книги, и письма она сочиняла, пристроив на коленях маленький письменный прибор из зеленого сафьяна, который носила за собой из комнаты в комнату» (Boigne, comtesse de. Mémoires. Р., 1986. T. 1. Р. 176).

482Примечание Огюста де Сталя: «Мадемуазель Рендал». Фанни (наст, имя Френсис) Рендал (1777–1833) поселилась в Женеве вместе с сестрой, вышедшей замуж за женевца, зимой 1801–1802 гг. Б декабре 1808 г. г-жа де Сталь наняла ее в качестве гувернантки для Альбертины; очень скоро мисс Рендал сделалась конфиденткой писательницы и не расставалась с ней до самой ее смерти (исключая 1812–1814 гг.); после смерти г-жи де Сталь мисс Рендал жила в семье Альбертины, вышедшей замуж за герцога де Броя. Адальберт Шамиссо, наблюдавший Фанни Рендал в Шомоне и Фоссе, характеризует ее как «англичанку холодную, неуступчивую, круглую как шар, […] толстую, уродливую, угрюмую, ворчливую, резкую, ревнивую, обожающую г-жу де Сталь до безумия или, по крайней мере, убеждающую себя в этом, между тем как г-жа де Сталь сносит ее общество по доброте душевной» ( Riegel. Р. 324).

483Одновременно Корбиньи сообщил г-же де Сталь приказ министра полиции о ее немедленном отъезде. Она заверила его, что намерена выехать в Соединенные Штаты, и попросила о небольшой отсрочке для устройства личных дел. В реальности предоставленную ей недельную отсрочку она и ее друзья использовали для того, чтобы переправить в надежное место рукописи и корректурные листы. Снисходительность Корбиньи немало способствовала успеху предприятия; в вычеркнутой фразе Сталь упомянула «префекта, которого ныне нет на свете, что и позволяет мне хвалить его, не боясь ему повредить: он тайно предупредил моих друзей через одного доброго священника, и это позволило им спасти мои бумаги» (DAE -1996. Р. 497). В результате г-же де Сталь удалось уберечь от полиции три экземпляра рукописи (два варианта текста ОТ, написанные самой г-жой де Сталь, а также копию с ее обильной правкой, по которой и производился набор в парижской типографии), два экземпляра отпечатанных листов книги (которые она провезла через всю Европу в Англию), а также один переплетенный экземпляр издания 1810 г., который через Августа Вильгельма Шлегеля был переправлен в Вену и по сей день хранится в Университетской библиотеке австрийской столицы (см. подробнее: CS. № 19. Р. 71–72: СУ № 44. Р. 99).

484Корбиньи скончался от горячки 29 апреля 1811 г.; Наполеон выразил ему свое «неудовольствие» не только в связи с делом г-жи де Сталь, но и потому, что префект недостаточно бдительно следил за некоторыми местными дворянами и испанскими принцами, интернированными в замке Балансе (см. примеч. 380).

485Альбертине 8 июня 1810 г. исполнилось 13 лет (см. примеч. 44).

486Текст этого письма г-жи де Сталь к Савари, герцогу де Ровиго, датируемого ориентировочно 29 сентября 1810 г. (СУ № 19. Р. 39), см.: DAE -1904. Р. 401–403. Сталь всячески подчеркивает здесь свою законопослушность и, следовательно, необоснованность обрушившейся на нее кары: «Я добровольно представила свою книгу в цензуру, меж тем как за границей мне повсеместно предлагали издать ее; понятно, что я не желала оставить в ней ни единой строки, не угодной правительству. Г-н де Порталис [директор Книжного департамента] попросил меня внести изменения в первый том, и я повиновалась. Г-н де Порталис дозволил печатание первого и второго тома; издатель начал печатание лишь после того, как получил на то разрешение; неужели он обречен на разорение — а разорение это неминуемо — лишь потому, что доверился разрешению, выданному Книжным департаментом? Я знаю, что новый декрет позволяет министрам накладывать арест даже на те произведения, которые уже прошли цензуру; однако можно ли наказывать автора, исполняющего все предписания властей? И возможно ли, чтобы декрет Императора перестал служить путеводной нитью? Не стану говорить Вам, господин герцог, об уничтоженном в одно мгновение плоде шестилетних трудов и разысканий, которые казались мне весьма полезными; я привыкла страдать; спрошу о другом: возможно ли, чтобы запрещению подверглась книга, посвященная немецкой литературе? Если требуется внести в нее изменения, достаточно мне об этом сообщить. Если я смогу внести их, не искажая духа всей книги, я это сделаю; однако разве выполняют такую работу в экипаже? А между тем, если данный мне приказ немедленно уехать не будет отменен, иного прибежища у меня не останется».

487См. наст, изд., с. 70.

488Это письмо г-жа де Сталь впервые опубликовала в 1813 г. в предисловии к лондонскому изданию ОГ, и оно традиционно печатается во всех изданиях этой книги; однако писательница намеревалась поместить его и в текст «Десяти лет»; это ее намерение исполнил при первой публикации Огюст де Сталь.

489Комментарий г-жи де Сталь в предисловии к ОГ, датированном 1 октября 1813 г.: «Генерал Савари утверждает, что французы не дошли еще до того, чтобы брать за образцы пароды, кои приводят меня в восхищение; к числу народов этих принадлежат в первую голову англичане и — во многих отношениях — немцы. Не думаю, однако, чтобы я заслужила упреки в нелюбви к Франции. Слишком сильно печалилась я о разлуке с местами, где осталось у меня столько привязанностей, столько людей, милых моему сердцу! Однако эта любовь — быть может, чересчур страстная — к стране столь блистательной и к ее исполненным острого ума обитателям не могла помешать мне восхищаться Англией. Страна эта, подобно рыцарю, взявшему на себя защиту общественного порядка, в течение десяти лет охраняла Европу от анархии, а в течение следующих десяти лет — от деспотизма. В начале Революции ее Конституция составляла для французов предмет надежд и цель устремлений; тому, чего хотели они тогда, я сохраняла верность и в последующие годы» ( DA . Т. 1. Р. 40; об англофильстве г-жи де Сталь см. примеч. 147). Что же касается отсутствия в книге восхваления Наполеона, в обществе ходили устойчивые слухи о том, что именно это является главной причиной запрещения книги; Сталь, со своей стороны, объясняла, что не хочет льстить императору, потому что выступает по отношению к нему просительницей: от него зависело и ее возвращение в Париж, и возвращение ей денег, которые Неккер когда-то ссудил французскому королевству (см.: CS. № 19. Р. 41–42).

490Комментарий г-жи де Сталь в предисловии к ОГ : «Хотя генерал Савари объявил в своем письме, что книга моя писана не французским пером, не в нем вижу я представителя Франции и потому вверяю сочинение, в котором я, по мере сил, стремилась прославить плоды ума человеческого, французам, какими знала их прежде» ( DA. Т. 1. Р. 41). Л. Пенго видел в настойчивом причислении Наполеона к числу корсиканцев, то есть не французов (см. примеч. 247), своего рода месть г-жи де Сталь за этот отказ считать ее француженкой ( Pingaud. Р. 736).