Жермена де Сталь - Десять лет в изгнании

Наконец, фрагмент, посвященный Финляндии, был переведен и весьма своеобразно «откомментирован» в 1825 году на страницах «Сына Отечества» А. А. Мухановым. [113]

Более в XIX веке текст «Десяти лет в изгнании» не переводили, русская же рецепция книги сводилась в основном к тому, что из нее черпали сведения либо о биографии самой г-жи де Сталь и ее взаимоотношениях с Наполеоном, [114]либо об Александре I и о расположении умов в России в 1812 году. [115]

До 2003 года полного русского перевода мемуаров г-жи де Сталь не существовало; читатель располагал лишь двумя переводами русской части книги, выполненными Надеждой Ржигой и Н. П. Анисимовой: первый появился в 1912 году в журнале «Русский архив» (этот текст в 1991 году был воспроизведен в составе популярного свода перепечаток), [116]второй увидел свет в 1993 году на страницах малотиражного научного издания. [117]В редакционном предисловии к переводу Н. П. Анисимовой констатируется, что текст ее предшественницы устарел и страдает многими погрешностями; однако и перевод Анисимовой вряд ли можно назвать образцовым, прежде всего из-за установки переводчицы на воссоздание литературного стиля начала XIX века за счет ресурсов современного языка и современного политического жаргона.

Первый полный комментированный перевод «Десяти лет в изгнании» вышел в 2003 году; в настоящем издании он перепечатан с некоторыми изменениями в комментариях.

В. Мильчина

Литература о Наполеоне и Первой империи огромна; поэтому в комментариях к французской части книги ссылки на научную литературу сведены к минимуму, а сами комментарии носят обобщенно-энциклопедический характер; сведения о французских политических деятелях и военных, многие из которых продолжили свою карьеру в эпоху Реставрации и Июльской монархии, ограничиваются, как правило, рамками Империи. Иную задачу решают комментарии к русской части: здесь поясняются не только и не столько реалии, сколько возможные источники сообщаемых г-жой де Сталь сведений, как письменные, так и устные, а также «общие места» европейской россики. В комментариях использованы некоторые сведения из справочного аппарата DAE -1996. Это издание, образцовое в отношении текстологии и комментирования французских реалий, разумеется, более лаконично в раскрытии русских контекстов; кроме того, примечания к русской части не свободны от ошибок, впрочем вполне объяснимых (таких, например, как отождествление графа Дмитрия Петровича Бутурлина — библиографа, с его полным тезкой, историком — или упоминание Владимира Григорьевича Орлова там, где речь должна идти о его сыне Григории Владимировиче). Поэтому в настоящем издании русская часть комментария более подробна и больше ориентирована на восстановление реальных и литературных контекстов, чем французская.

Даты, за исключением тех, которые связаны с сугубо русскими источниками и реалиями, даются по григорианскому календарю.

1Хотя г-жа де Сталь не успела закончить книгу «Десять лет в изгнании», название ее принадлежит самой писательнице. Впервые оно появилось во второй редакции, начатой в Стокгольме. Сталь неоднократно подвергалась изгнанию и до прихода к власти Наполеона: 2 сентября 1792 г., в разгар убийств аристократов, она покинула Париж, а затем и Францию, едва избежав смерти (см.: РФР, ч. 3, гл. 10). 15 октября 1795 г. Комитет общественного спасения предписал ей покинуть Францию по причине ее роялистских знакомств, которые стали особенно компрометирующими после попытки роялистского переворота 13 вандемьера (5 октября 1795 г.); 22 апреля 1796 г. Директория объявляет, что если Сталь (в это время находившаяся в Швейцарии) вернется во Францию, она будет арестована; декрет этот стараниями барона де Сталя был отменен, однако во Францию г-жа де Сталь возвратилась только в самом конце 1796 г., а в Париж — в мае 1797 г. Однако поскольку вся книга строится вокруг фигуры Наполеона, то ясно, что и отсчет изгнаниям г-жа де Сталь ведет, исходя из преследований, какие она претерпела от него, иначе говоря, с сентября 1803 г. (см. примеч. 330). Впрочем, о десяти годах, проведенных ею в изгнании, Сталь упоминала и в письмах 1812 г. (из Стокгольма — к Этьенну Дюмону и Александру I; см.: CS. № 39. Р. 32, 42), и в письмах 1813 г. из Лондона (Ibid. Р. 120); в РФР (ч. 5, гл. 6) она пишет, что вернулась во Францию (в 1814 г.) «после десяти лет в изгнании» (CRF. Р. 460). Иначе говоря, г-жа де Сталь исходила не из точного подсчета лет, а из символической «круглой» цифры, подчеркивающей длительность гонений. Больше того, выражение «десять лет в изгнании» было у нее в ходу задолго до того, как она приступила к сочинению своей автобиографической книги; 3 июля 1803 г. она писала Камилю Жордану по поводу его перевода Клопштока: «Я плакала над ним так, как если бы внезапно услышала язык отечества после десяти лет изгнания» (цит. по: DAE-1996. Р. 17); о десяти годах изгнания идет речь и в ее драме «Женевьева Брабантская» (Ibid.).

2Франция вступила в конфликт между Англией и ее американскими колониями (1775–1782) на стороне последних в 1780 г., отправив в Новый Свет экспедиционный корпус под командованием генерала Рошамбо; впрочем, французское общественное мнение приняло сторону восставших почти сразу после начала военных действий в Америке. В РФР (ч. 1, гл. 7) г-жа де Сталь дает этому предреволюционному эпизоду неоднозначную оценку. Конечно, пишет она, все благородные души желали, чтобы американцы обрели независимость; однако французской монархии не следовало поддерживать восстание против монархического принципа, лежавшего в ее основании; к тому же поездки добровольцев в Америку (вначале без согласия короля; именно так, например, еще в 1777 г. поехал в Америку маркиз де Лафайет) подавали французам пример неповиновения монарху и, следовательно, усиливали и без того существовавший разлад между королем и нацией. Поэтому отец г-жи де Сталь, Жак Неккер, несмотря на сочувствие американцам, уговаривал Людовика XVI не вступать в войну. Король, однако, к мнению министра не прислушался.

3Людовик XVI принял решение о созыве Генеральных штатов (собрании депутатов от трех сословий: духовенства, дворянства и буржуазии) в августе 1788 г. Король ждал от депутатов только согласия на изменение налоговой системы, которое позволило бы французской монархии избежать финансового краха, общество же надеялось, что созыв Генеральных штатов приблизит давно ставшие насущными политические реформы. Именно эти реформы (прежде всего отмену заключения в тюрьму без суда, по королевским указам [lettres de cachet], и провозглашение свободы печати), призванные в конце концов постепенно превратить Францию в конституционную монархию, пытался от имени короля провести в жизнь Неккер, в августе 1788 г. возвращенный королем на пост министра финансов (о Неккере см. подробнее примеч. 4). Что касается «участи Франции», то Генеральные штаты, открывшиеся 5 мая 1789 г., изменили ее гораздо сильнее, чем можно было предвидеть накануне их открытия. По инициативе депутатов от третьего сословия первоначальный вид и статус Генеральных штатов очень скоро был радикально изменен; депутаты провозгласили себя сначала (17 июня) Национальным собранием, а затем (7 июля) Национальным учредительным собранием, призванным дать стране Конституцию, иначе говоря, поставили себя выше короля, что во многом предопределило последующий ход Революции.