Жермена де Сталь - Десять лет в изгнании

62Иронический, хотя и не лишенный сочувствия, портрет Сьейеса нарисован г-жой де Сталь также в РФР (ч. 2, гл. 6): «До сорока лет он вел жизнь уединенную, посвященную размышлениям о вопросах политических, причем размышления эти носили характер по преимуществу умозрительный; он был мало приспособлен к общению с другими людьми, ибо его слишком сильно раздражали их несовершенства, а их — его собственные. Тем не менее, ценя его выдающийся ум и манеру изъясняться коротко и решительно, депутаты [члены Учредительного собрания] выказывали ему суеверное почтение. Мирабо охотно соглашался с теми, кто предпочитал его собственному красноречию молчание аббата Сьейеса, ибо соперничество такого рода безопасно. Все верили, что Сьейес, человек загадочный, знает о конституциях нечто такое, что, однажды оглашенное, принесет поразительные плоды. Иные юноши, больше того, зрелые мужи выдающегося ума, взирали на него с величайшим восхищением; всякий был готов превозносить его в ущерб остальным, ибо он ни при каких обстоятельствах не обнаруживал себя целиком» (CRF. Р. 195). Ср. также близкий по духу, хотя и куда более жесткий портрет Сьейеса, нарисованный Бенжаменом Констаном: «Больше всего на свете он ненавидел дворян. Ненависть эта владела им с детства, а поскольку он был умнее прочих революционеров, ненависть в его душе усугублялась сознанием, что ему никогда не удастся извести дворянство окончательно. Его гневные речи против дворян оканчивались тяжелым вздохом: „И подумать только, что мне никогда не принадлежать к роду Монморанси!“ […] Другой страстью, владевшей Сьейесом, был страх. Он повсюду различал грозившие ему опасности и искал, кого бы подставить вместо себя […] В начале своей политической карьеры он был предельно бескорыстен, ибо не ведал цены деньгам; так львы сидят смирно до тех пор, пока не узнают вкуса крови. Но уяснив, как много пользы приносят деньги, он тотчас переменился; теперь, сколько ни дай, ему все было мало. В ответ на упреки одной из своих приятельниц он сказал: „Видите ли, когда я ходил пешком, встречные говорили обо мне гадости, и я все это слышал; теперь я езжу в карете и не слышу ровно ничего; вот и вся разница“. Приняв участие в Революции, этот человек, повинующийся двум страстям: ненависти и страху, сделался чудовищем» ( Constant . Р. 32; впрочем, Констан признавал за Сьейесом «изумительные способности к созданию и развитию теорий общественного устройства», ценность которых, однако, существенно уменьшало «совершенное неумение приказывать, убеждать и действовать» — Ibid. Р. 79). Подробный портрет Сьейеса с указанием на трусость и желчный нрав как главные черты его характера см. также: Талейран. С. 363.

63Генерал Жан-Виктор Моро (1763–1813) в 1799 г. командовал французской армией в Италии до прибытия на театр военных действий генерала Жубера (4 августа) и после его гибели в битве при Нови (15 августа), а в сентябре был назначен на пост командующего Рейнской армией; в перевороте 18 брюмера он участвовал скрепя сердце и на вторых ролях (изолировал членов Директории Гойе и Мулена). В дальнейшем отношения Бонапарта и Моро становились с каждым годом все напряженнее: первый консул завидовал военным победам Моро, Моро насмехался над «пошлыми выдумками» Бонапарта. Кончилось все обвинением Моро в причастности к роялистскому заговору и судом (1804), о котором г-жа де Сталь подробно рассказывает ниже.

64Жан-Шарль Пишегрю (1761–1804), один из самых популярных генералов революционной армии, с 1795 г. тайно перешел на сторону роялистов; избранный в 1797 г. в Совет пятисот, он после переворота 18 фрюктидора был выслан в Гвиану, сумел бежать и добраться до Англии, откуда в феврале 1804 г. тайно вернулся во Францию, чтобы принять участие в антинаполеоновском роялистском заговоре (см. с. 78).

65Бернадот с 3 июля по 14 сентября 1799 г. занимал пост военного министра.

66То есть роялисты, сражавшиеся против революционной Франции в войсках государств так называемой Первой коалиции, созданной в 1792 г.; в нее входили Россия, Сардиния, Испания, Королевство обеих Сицилий, Пруссия, Австрия и (с 1793 г.) Англия. В этом случае, как и много раз в дальнейшем, Сталь, принадлежавшая к числу умеренных, подчеркивает сложность положения Франции, раздираемой противоречиями между крайними партиями: радикальными республиканцами-якобинцами, с одной стороны, и не менее радикальными роялистами — с другой.

67Оба брата, и Жозеф Бонапарт (1768–1844), впоследствии король Испании, и Люсьен Бонапарт (1775–1840), впоследствии впавший в немилость из-за женитьбы на особе, неугодной императору, принадлежали в описываемый период к кругу близких знакомых г-жи де Сталь; ср. в первой редакции: «Я испытывала искреннее расположение к одному из братьев Бонапарта, Жозефу; я искренне восхищалась умом другого, Люсьена» (DAE -1996 . Р. 323).

68Членом Французского Института (то есть совокупности академий) по классу наук и математики Бонапарт был избран 25 декабря 1797 г. В Египетский поход Бонапарт взял с собой членов Института и других видных ученых и литераторов, чтобы с их помощью основать в Каире Институт по типу парижского и тем самым начать просвещение покоренного Египта.

69Готовности перейти в ислам Бонапарт не изъявлял, но в прокламациях к арабам, которые составлял от его имени ориенталист Жан-Мишель Вантюр де Паради, демонстрировал уважение к мусульманской религии. В РФР (ч. 4, гл. 1) Сталь издевательски пересказывает апокрифический диалог Бонапарта с муфтием внутри пирамиды: «„Слава Аллаху! — сказал Бонапарт. — Нет Бога, кроме Бога, и Магомет — пророк его“. […] — „Ты говоришь как мудрейший мулла“, — отвечал муфтий. „Я могу спустить с небес на землю огненную колесницу“, — продолжал Бонапарт. „Ты величайший полководец из всех, в чью руку Магомет вложил оружие“, — отвечал муфтий» (CRF. Р. 354). Приведя этот диалог, Сталь не без злорадства добавляет, что Магомет не помешал англичанам разбить блистательного полководца Бонапарта при Сен-Жан-д’Акре (см. подробнее примеч. 227).

70Здесь, как и при описании эпизода, после которого Бонапарт якобы решился отправиться в Египет, Сталь сближает события, в реальности отделенные одно от другого как минимум десятком дней; почту из Парижа Бонапарт получил около 10 августа, а отплыл из Египта в ночь с 22 на 23 августа 1799 г.

71Имеются в виду события 27 фрюктидора (13 сентября 1799 г.), когда Жан- Батист Журдан, будущий наполеоновский маршал, а в описываемый период депутат Совета пятисот и глава так называемой «неоякобинской» партии, потребовал (в связи с военными неудачами, которые в этот момент переживала Франция в Швейцарии и Голландии) провозгласить «отечество в опасности» и прибегнуть к тем репрессивным мерам, какие принимал во время Террора Комитет общественного спасения. Однако после бурных дебатов Совет пятисот это предложение отверг.