Джули Кавана - Рудольф Нуреев. Жизнь [litres]

Элуэс в самом деле покончил с собой в сентябре 1975 г.

«Буря», действие 1, сцена 2.

Рудольф никогда не придавал большого значения культу Энди Уорхола. Хотя в 1972 г. он согласился позировать для журнала «Интервью» и сняться у Роберта Мэпплторпа, его так раздражала бессодержательность вопросов Уорхола, что он прервал беседу. «После этого Энди внезапно сделал снимок «Поляроидом». И еще один. И еще. Руди… потребовал показать результаты. Первый, красивый портрет, он подписал. Второй – тоже. Но третий, крупный план самого знаменитого паха в мире балета, вызвал презрительный смешок. Выругавшись, он швырнул оскорбительный снимок на пол. Энди, которого не так просто было остановить, опустился на колени, чтобы поднять его. Руди, такой же неукротимый, поставил ногу в тапочке прямо на фото. Сообразительный Роберт Мэпплторп нацелил свой «Поляроид» на эту властную ногу. Руди выхватил камеру, вытащил оттуда непроявленную фотографию и смял ее в комок. «Разве тебе не нравится твоя нога?» – осведомился Роберт. «Моя нога – да…» – ответил Руди» (Энди Уорхол. Интервью. Июнь 1972 г.).

В августе 1975 г. представители 35 стран, включая Советский Союз, встретились в Хельсинки. Среди вопросов, касавшихся прав человека, которые рассматривались на Хельсинкской конференции, был призыв к большей свободе передвижения, особенно для русских, желавших навестить родственников за границей или воссоединиться с ними.

Активисты собирались начать большую кампанию, как во время «дела Пановых». В Нью-Йорке, Лондоне, Вене, Женеве и Париже создали комитеты, в которые входили Беверли Силлс, Эдвард Олби, Пол Тейлор и Фредерик Аштон. В результате удалось собрать более 56 тысяч подписей.

Пер. Б. Л. Пастернака.

В тогдашних театральных постановках Терри Хэндса (1973), Тревора Нанна и Барри Кайла (1976) также подчеркивалась «потрясающая жестокость» пьесы.

Сохранилось едкое письмо Киры Нижинской Рудольфу от 24 августа 1973 г., в котором она выражала надежду, что он или кто-нибудь из его «богатеньких друзей» захочет купить письмо Марии Тальони за 1500 долларов. «Простите меня, – пишет она, – мне нужно как-то выживать… Я тоскую по сыну и внукам… и даже по старушке матери». Кроме того, она предлагала на продажу партитуру Вебера «Призрак розы» и несколько «замечательных фотографий» отца. Подписавшись «ваш друг во Христе Кира Нижинская», она рассказывает Рудольфу о небольшом эскизе, который она скопировала из программы, когда он танцевал в «Сильфиде». «Я храню его в своем молитвеннике».

Такое было вполне возможно. Сьюзи Хендл рассказывает, как Баланчин отомстил после того, как Эдвард Виллелла нарушил неписаное правило «Нью-Йорк Сити балета», исполнив номер на бис во время гастролей труппы в России в 1962 г. «Через несколько дней он позвал Эдди в гардеробную на примерку костюма. Эдди довольно невысокого роста, но оказалось, что м-р Б. одел его во все разные цвета». «Хорошо, – сказал Баланчин, злорадно улыбаясь. – Знаешь, теперь похоже, будто ты танцуешь на коленях».

Книга «Балерины Баланчина: разговоры с музами» написана Робертом Трейси в сотрудничестве с Шерон Делано и вышла в 1983 г. в издательстве Linden Press/Simon & Schuster.

Желая еще больше капитализировать выигрыш в налогах, Рудольф 8 октября 1975 г. подал князю Монако Ренье просьбу предоставить ему монакское гражданство. Ему посоветовали написать «как можно сентиментальнее», упомянув уже принадлежащую ему квартиру в Монте-Карло и подчеркнув то, что он хочет жить «в стране, которая славится своим отношением к искусству» и продолжит великую традицию, начатую Дягилевым и продолженную полковником де Базилем (В. В. Воскресенским) и маркизом де Куэвасом. 27 октября пришел ответ от самого князя; он положительно отнессся к просьбе Рудольфа и разрешил ему подать соответствующее заявление.

Судя по записи в дневнике Хобхауса от 5 октября 1809 г., «Педерастия… тайно распространена у греков, но открыто совершается у турок».

Это подтверждает история с выходом книги Моники ван Вурен «Ночное святилище» (в США книга вышла в 1981 г., в Великобритании – в 1987 г.), главный герой которой списан с Рудольфа. Даже мотив бегства Владимира Володина тот же самый – попытка обмана в аэропорту, что танцовщик должен вернуться якобы для того, чтобы выступить в Кремле. Но если пятнадцать лет назад Рудольфа могла лишь позабавить дерзость Моники, в его тогдашнем состоянии духа он расценил книгу как очередное предательство, особенно потому, что актриса призналась: она получила за роман «шестизначный аванс». «Не хочу быть бедной» (Women’s Wear Daily, 22 октября 1981). В дальнейшем он отказывался от общения с ней.

Поскольку все три произведения датируются 1917–1918 гг., Декстер использовал тему Первой мировой войны, чтобы связать их.

Позже Рудольф воспользовался возможностью заново поставить «Манфреда». Весной 1981 г. он обратился к Патрише Нири, бывшей танцовщице «Нью-Йорк Сити балета», которая была тогда директором «Цюрихского балета» – «Европейской компании Джорджа Баланчина». «Почему бы вашей труппе не сделать «Манфреда»?» – настаивал Рудольф, но Нири, помня историю, колебалась. «М-р Б. в самом деле не хотел, чтобы мы этим занимались. Нам пришлось бы выдержать настоящий бой, а потом он снял бы свое имя» (Ballet News, май 1983 г.). В конце она решила, что игра стоит свеч; «Цюрихскому балету» никогда не удавалось поехать на гастроли в Америку («В Метрополитен больше не хотели, чтобы Рудольф возил с собой второразрядные труппы» [Найджел Гослинг, запись в дневнике от 13 октября 1981 г.]), и «Манфред», как казалось Нири, мог стать пропуском, в котором они так нуждались.

Чувствуя, что нужно прояснить балет, Рудольф предварял каждую сцену цитатой из Байрона, которую должны были читать вслух, а костюмы он поручил Нико Георгиадису, чтобы легче было отличать одного персонажа от другого. В конце концов, хотя между двумя версиями не было существенной разницы, Рудольф решил, что стоит заняться цюрихским «Манфредом». Притом, что 80 процентов танцоров труппы учились у Баланчина, труппа сумела придать его хореографии удовлетворительную гладкость и скорость в духе «НЙСБ» – что, во всяком случае, стало утешением за неудачу с Фестивалем Чайковского. Осталось добиться одобрения Баланчина. В ожидании декабря, когда он должен был приехать в Швейцарию, Пат Нири твердо сказала Баланчину, что балет вошел в репертуар труппы. Не видя другого выхода и находясь в благосклонном настроении, Баланчин признал, что Патриша Нири прекрасно поработала, и даже нехотя одобрил постановку: «Неплохо, но слишком много элементов» (Ballet News, май 1983 г.).