Джули Кавана - Рудольф Нуреев. Жизнь [litres]

Приятельница Барышникова и Ксении Алла Бор вспоминает, какие усилия предпринимались на улице Зодчего Росси, чтобы помочь «фабрике постановок» Рудольфа. И Александр Иванович, и Ксения от руки переписывали партии. Одни па описаны по-русски, другие по-французски. В одном случае Ксения, не уверенная в подробностях, специально пошла посмотреть балет, чтобы точно описать элемент.

В Вене постановка, премьера которой состоялась в декабре, окончилась провалом. Хотя сам Рудольф танцевал с электризующей искренностью, его Китри (Улли Вурер) не обладала ни обаянием, ни зажигательностью Нинель Кургапкиной. Тем не менее Хорст Кеглер в журнале Dance and Dancers (февраль 1967 г.) отдал должное потенциалу балета. «Каким мощным мог бы стать финал, если бы его исполнили в нужном ритме, чего, к сожалению, не произошло».

2 Хореограф был поражен страстью как исполнителей, так и зрителей, когда смотрел испанские национальные танцы во время гастролей по Андалусии в 1840-х гг.

Приспосабливаясь к Сильфиде в исполнении Фраччи – «кокетливой, ужасно милой и безмозглой», – Рудольф намеренно приглушил романтизм. По мнению Фреды Питт (The Dancing Times), его «практически безупречный» Джеймс стал гораздо ближе к Джеймсу Эрика Бруна, хотя он еще привносил достаточно блеска, чтобы оправдать «безумие счастливого свободного создания лесов, которое предпочитает любовь смертной радостям мира сверхчеловека».

Настаивая на том, чтобы в исполнении не было и следа яркости, Рудольф просил Фраччи делать всего два пируэта в большом па-де-де. Однажды, находясь в особенно хорошей форме, она собиралась сделать третий пируэт. Когда она находилась лицом к Рудольфу, он вдруг остановил ее и, глядя ей в глаза, нарочно раскрутил против часовой стрелки, чтобы все зрители поняли, что произошла ошибка.

Нико Георгиадис говорил Найджелу Гослингу (1 июля 1981 г., запись в дневнике), что Фраччи «не пришла на репетицию, на которой Рудольф должен был поставить для нее сольную партию в антракте второго действия. Прождав ее полчаса, он сказал: «Что ж, забираю себе». И так и поступил».

По одной из версий, появившихся после убийства Джона Кеннеди, участником заговора против него был Фидель Кастро.

В конце того сезона в Париже стали невозвращенцами восемь артистов кордебалета – не по политическим причинам, как считает Мения, а потому, что все они были гомосексуалистами, «против чего выступала Алисия Алонсо».

BMB, Bureau de Musique de Mario Bois, отвечало за контракты постановок Нуреева.

В первую очередь шикарный, а потом уже модный (фр.).

Приехав на обед в ее лондонский дом, стоящий на набережной Темзы и когда-то принадлежавший Россетти, Рудольф узнал от дворецкого, что миссис Гетти задерживается по важному делу и просила, чтобы обедали без нее. Лишь позже художник Майкл Уишарт, также бывший в тот день гостем, узнал, что в то утро Талиту срочно отвезли в больницу – она была без сознания после передозировки героина. В июне 1971 г. она умерла.

В залог своей привязанности Ли подарила Рудольфу российского двуглавого орла из золота, украшенного бриллиантами и рубинами; он прятал его в тайной нише в своем огромном камине в Ла-Тюрби.

Рудольф уверял Ли, что он «разорвал все их письма», и она пришла к выводу, что он уничтожил собственные письма (как на самом деле и произошло). «Будучи очень подозрительным по натуре, он думал, что Эрик каким-то образом может воспользоваться его письмами против него. Может быть, он стыдился своей страсти. Он считал, что она разоблачит его большую слабость, а такой своей стороной он не желал делиться с широкой публикой».

Через двадцать лет Рудольф утверждал то же самое. Когда Нинель Кур-гапкина показала ему фотографии Михаила Барышникова с детьми и спросила, почему у Рудольфа нет своих детей, он ответил: «Потому что женщины дуры. Первая – Ксения – боялась; вторая – американка – тоже боялась. Они думали, что я не буду заниматься ребенком».

Жена сюрреалиста Ролана Туаля, она снимала документальные фильмы о Луи Бунюэле (ее предыдущий муж, Пьер Батчефф, снимался в фильме Бунюэля «Андалузский пес»), а также о съемках «Сладкой жизни» Феллини. Туаль, работавшая со Стравинским и Кокто, отвечала за возобновление постановок «Царя Эдипа».

По словам Кита Мани, который в Афинах сфотографировал Рудольфа в роли Джеймса из «Сильфиды», Рудольф начал делать «ужасно портивший брови макияж – большие пятна, похожие на черные бананы», – уже в 1963 г. Стесняясь своих редеющих волос, он также начал зачесывать их и покрывать лаком для волос – в результате, в сочетании с глазами, подведенными яркими бирюзовыми тенями, на первом крупном плане в фильме «Лебединое озеро», снятом в Вене, он производит шокирующее впечатление. «С зачесанными волосами он напоминал нечто среднее между Джун Эллисон и Дорис Дей, – замечает Мани. – Я обратил на это внимание Марго, но та ответила: «Я просто не смею упоминать об этом».

В 1975 г., когда они начали работать над «Юношей и смертью», Пети говорил Барышникову, что он хочет, чтобы это была его версия. «Ролан, который пребывал в постоянном конфликте с Бабиле, не хотел, чтобы я даже смотрел на какой-либо из более ранних фильмов».

Такой же, как у смерти (фр.).

Этот красивый мужик (фр.).

«У этого парня необычайные губы… Они свисают с лица, как потроха… губы расползаются в самую томную, уверенную, влажную, губную, похотливую улыбку, какую только можно себе представить. Нирвана!»

Коллекция Лусии Уэйн, снятая на 8-миллиметровую пленку, сейчас хранится в Балетной секции Джерома Роббинса в Нью-Йоркской публичной библиотеке в Линкольн-центре.

Сегерстрём говорит: именно Рудольф первым объяснил ему, что такое «апломб». Он обладал особым даром работать с детьми и, как заметила Линн Сеймур, понаблюдав за тем, как он занимается с детьми для постановки лондонской версии балета, умел добиваться того, что «маленькие неуклюжие мальчики чувствовали себя принцами».

Рудольф впервые попытался поработать хореографом в 1961 г., когда на гастролях в Хайфе с труппой де Куэваса захотел воссоздать па-де-де Вайнонена. Розелла Хайтауэр «позволила с собой экспериментировать», и они исполнили па-де-де для передачи BBC и для концертной группы, которую они создали с Эриком и Соней Аровой в Каннах и Париже в январе 1962 г.