Андрей Волос - Жизнь Изамбарда Брюнеля, как бы он рассказал ее сам

Я предложил провести серьезное обследование дна. На барже доставили водолазный колокол и приготовили к спуску над тем местом, где в туннеле находится наш щит. Мы с Граваттом опустились в воду на 30 футов. И что же? На дне мы обнаружили ровно то же самое, что просыпалось к нам в туннель — кости и фарфор. Стоя в колоколе, я забил в дно реки кол. Вернувшись, мы узнали, что Нельсон, работавший в своей ячейке, слышал удары, и когда сообщил о них, это вызвало всеобщую панику: должно быть, рабочие решили, что к ним пробивается сам Водяной.

Когда все пришло в норму, мы снова принялись за работу, и по мере продвижения грунт становился лучше. Но все отлично понимали, что опасность не миновала. И однажды утром — дня через три или четыре нашей колокольной вылазки — произошел вот какой случай. Мы с Граваттом преспокойно завтракали наверху, когда из шахты выбрался посыльный с диким криком:

— Все кончено! Туннель рухнул, спасся только один человек!

Побросав столовые приборы, мы бросились в шахту. Все без исключения мотористы стояли у своих насосов в полной безопасности — но все при этом были объяты ужасом, вопреки тому, что никаких признаков подступающей воды здесь не наблюдалось. Мы двинулись дальше и, немедленно обследовав щит, обнаружили, что весь переполох случился из-за того, что на верхнем уровне со свода оторвался небольшой кусок глины.

Еще через несколько дней глухой ночью — в половине четвертого утра — вода снова прорвалась, опять принеся с собой отложения со дна реки: комья глины, камни, кости, дерево, гвозди и прочий тлелый хлам явно относительно недавнего происхождения. Рабочие щита (там были преимущественно ирландцы) и мотористы в шахте кинулись бежать. Некоторые кричали: «Темза! Темза прорвалась!» Однако наши смельчаки — Болл и Роджерс — остались на своих постах и быстро и умело остановили эту страшную атаку реки.

Вот опять из дневника сэра Марка Изамбарда:

«10 мая. Двигаемся медленно, встречаемся с большими препятствиями. Главное из них — скопление воды над нашими головами. Вода размягчает ил и уносит его, оставляя пустоты. Глина падает комьями или стекает ручьями. Очень плохо. В конце концов Темза и в самом деле может нас навестить.

12 мая. Передвигая номер 6, по непростительной небрежности оставили позади верхние накладки-бандажи, убрав при этом две верхние подпорки. Грунт был очень плохой, и дело шло в момент прилива, — в общем, грунт начал вспучиваться. Несколько участков потребовали внимания. В номер 6 подошел Граватт. Он вместе с рабочим вытянул из грунта перед верхним бандажом лопату и молоток. Это те самые, которые г-н Брюнель оставил на дне реки, когда спускался в водолазном колоколе. Триумф щита. Река от нас на расстоянии ладони — и ничего.

13 мая. Несмотря на всю нашу осмотрительность, несчастье все равно может произойти. Но хотя бы не тогда, когда арка полна посетителей! Акционеры пытаются хоть как-то уменьшить затраты, один из способов — собирать деньги с любопытных. Страшно даже подумать о том, что может случиться! Я со всей возможной убедительностью и настойчивостью рекомендовал совету директоров закрыть туннель… Забот у меня не стало меньше; я совсем не отдыхаю, уже много недель не отдыхал. До сих пор щит с триумфом преодолевал всевозможные трудности, и туннель продвигается вперед. В прошлую ночь весь грунт над нашими головами пришел в движение, и это во время прилива. На щит в прилив приходится до 600 тонн, и этот вес ему приходится выдерживать дважды в день на протяжении многих недель…»

А здесь слова отца, на которые я хотел бы особо обратить ваше благосклонное внимание, для чего выделю их курсивом:

«Как легкомыслен и беспечен тот, кто, не имея никакого представления о предмете и не исследовав состояние работ, без всякого — хотя бы краткого — раздумья дает советы по всякому поводу! Сколь мелкое тщеславие проявляют те, кто делает вид, что обладают опытом, который может явиться лишь плодом многолетних глубоких размышлений и неусыпного внимания! Какой у них опыт? Их единственное преимущество состоит в том, что они — в силу своего материального или общественного положения — имеют возможность пользоваться талантами нескольких на самом деле одаренных и опытных людей, посвятивших все свои силы, все способности своих отлично организованных умов этому предприятию! Прибавьте к этому опыт сотни шахтеров и землекопов, который им тоже неведом… Как печально, что такие люди подчас находят себе место там, где от каждого требуется принятие самостоятельных решений, — а у них нет ничего за душой, что позволило бы им принимать таковые!.. Они всегда самонадеянны, но их самонадеянность — всего лишь форма глупости; если в критический момент рядом не оказывается инженера, готового направить их действия, остается лишь миг, чтобы самый лучший план обрушился и потерпел крах! Всегда есть слабое место, в которое может попасть неглубокий ум… И, кстати, когда это случится, кто-нибудь другой, такой же по своему содержанию, как и тот, из-за которого случилось несчастье, непременно скажет злорадно: „Я так и думал, что из этого ничего не выйдет!“

15 мая. Утром сильно прибыла вода. Очень беспокойно. Мои опасения не беспричинны. Прорыв реки ужасен сам по себе — вся работа пойдет прахом. Кроме того, безопасность рабочих. Плюс посетители. Голова идет кругом. Мы должны быть готовы к худшему. Эти страхи не дают мне покоя уже много недель. Мы должны сделать все, что в наших силах, чтобы улучшить ситуацию.

17 мая. Нет сомнения в том, что с прошлой субботы грунт стал значительно лучше. Это не может не радовать.

18 мая. После обеда нас должна посетить леди Раффлз. Г-н Бимиш заранее дал мне знать о намечающемся визите. Я готов принять и сопровождать ее, тем более что она, по его словам, твердо намерена посетить ячейки. Не знаю, зачем такой знатной и уважаемой леди, как леди Раффлз посещать ячейки, в которых трудятся совсем простые люди, к тому же, как правило, в мокрой и запачканной илом одежде. Но делать нечего. Придется скрыть свое беспокойство. Мое беспокойство вообще с каждым днем нарастает. Баржи с глиной стоят наготове, я жду, когда судна с углем уйдут и освободят место над нами. Уверен, что расписание судоходства сбилось. Скорее бы начался этот визит. Чем скорее начнется, тем скорее кончится. У меня не столько предчувствие надвигающейся катастрофы — в том самом страшном виде, какой она может принять, сколько боязнь повторения какой-нибудь чепухи вроде того случая, когда ирландцы бросили насосы и убежали с площадки».

Здесь в отцов дневник вложен внятный и исчерпывающе полный отчет Граватта, из которого читатель мог бы составить ясное представление о том, что случилось в ночь с 18 на 19 мая. Однако, поскольку я и сам был непосредственным участником драмы, думаю, будет интереснее, если я сам расскажу о произошедшем.