Андрей Волос - Жизнь Изамбарда Брюнеля, как бы он рассказал ее сам

Подводя итог этому эпизоду, должен сказать, что 19 июня состоялось собрание владельцев для обсуждения состояния дел в компании, об итогах которого отец почему-то не оставил никаких записей. Поскольку я присутствовал на нем, попытаюсь восполнить этот пробел.

Выступая перед собранием, сэр Марк Изамбард представил большой отчет, в котором очень подробно описал обстоятельства недавнего инцидента и причины, которые к нему привели. Затем он рассказал о мерах, которые приняты для восстановления хода работ, то есть о реализованном проекте затопления мешков с глиной и гравием. Не помню его речь дословно, но смысл ее сводился к следующему: «Мне уже удалось закупорить дыру, через которую вначале проникала вода. Позже появилось второе отверстие, столь же вредоносное, но я уверен, что и оно сейчас закрыто. Однако требуется немного времени, чтобы грунт над щитом слежался и уплотнился. Ему приходится удерживать над собой водную толщу в тридцать пять футов».

Продолжаю переписывать из его дневника.

«25 июня. В 7 часов утра закончены приготовления к повторному вводу щита. Г-н Брюнель подобрал рабочих, которые последними покидали свои ячейки, и назначил их первыми, кто снова войдет в них. Он сказал им, что преимущество за ними.

27 июня. Г-н Бимиш смог добраться до ячеек, которые оказались целыми и невредимыми.

У рам растянули просмоленную парусину и начали их расчистку. Это была весьма трудная и опасная работа, поскольку вода стояла еще так высоко, что до ячеек можно было добраться лишь на лодках. Рабочие, даже самые лучшие, сильно опасались; однако, вдохновленные примером г-на Брюнеля и г-на Бимиша, начали действовать лучшим образом и вскоре успокоились.

7 июля. Работать в ячейках крайне неудобно; свечи гаснут, вентиляция не действует. Г-н Брюнель несколько раз спускался в водолазном колоколе. Один раз цепь сорвалась со стопора, но, к счастью, сбилась так, что не стала разматываться дальше. Все могло закончиться печально. Разве можно придумать что-то тревожнее того положения, в котором я постоянно пребываю? Ни секунды отдыха ни уму, ни телу. Г-н Бимиш всегда в состоянии готовности. Бедный г-н Брюнель тоже постоянно на посту — то внизу, то на баржах, то в водолазном колоколе.

11 июля. Заново растянули парусину рядом с ячейками. Работа сделана отлично. Большая заслуга в этом принадлежит г-ну Брюнелю. Очевидное искусство, с которым все было проделано, демонстрирует его ум и присутствие духа в моменты, когда малейшая оплошность может все испортить.

21 июля. В начале ночи прозвучал сигнал тревоги. Его дал Фитцджеральд, крича, что все снова сыплется. Роджерс подобрал все клинья, что смог найти, но вода в туннеле стоит высоко, и не было лодки, чтобы добраться до ячеек. Он позвал рабочих, что находились в ячейках, — никакого ответа. Найдя наконец какой-то ялик в восточной арке, он догреб до ячеек. Грунт оказался в порядке, однако никого из живых он там не увидел. В ужасе, что товарищи утонули, он двинулся дальше и в конце концов обнаружил их: все четверо лежали, вытянувшись на небольшой площадке, — но не захлебнувшиеся водой, а благополучно спящие!

26 июля. Вода почти ушла из всех арок. В первый раз мы смогли своими ногами войти в ячейки — весьма отрадное событие».

Пролистываю несколько страниц, на которых не отражено ничего существенного. Обыденность. Ощущение опасности притуплено. Рутина.

Останавливаюсь через два месяца и восемь дней.

«30 сентября. Каким медленным должно казаться наше продвижение со стороны; но это не так, если принять во внимание, сколько нам пришлось делать, выправляя ячейки и ремонтируя их; что говорить об опалубке, лесах, крепежных подпорках, о доставке материалов и ремонте!.. И все это в положении стесненности, в недостатке пространства, где вдобавок то и дело прорывается вода и осыпается грунт. Говоря просто, здесь по-настоящему страшно. Добавьте эхо работающих насосов, неясный гул, наполняющий туннель, панические известия о сколах больших кусков чугуна с деталей щита (это самое страшное!) — вот, без преувеличения, полная картина нашей работы. Тем не менее моя уверенность в надежности щита не уменьшилась — напротив, опробованный в полную силу, он доказал свою исключительную полезность. Без него мы ничего бы не смогли сделать. Если грунт станет более подходящим, тогда и работа будет безопасней. Верхние упоры все на месте. Это наша хорошая защита».

Еще пролистну. А, вот интересный эпизод. Я его отлично помню, поскольку был непосредственным участником. Но все же пусть об этом расскажет отец.

«17 октября. В 2 часа 15 минут ночи Кембл прибежал к г-ну Брюнелю и вне себя от ужаса огорошил его сообщением, что вода стремительно прибывает: когда он покидал свою ячейку, она уже добралась до шахты. В наших то и дело меняющихся обстоятельствах это показалось г-ну Брюнелю очень похожим на правду, и он без пальто со всех ног туда бросился, по пути дважды стукнув в дверь Граватта. На месте он увидел рабочих, уже поднявшихся наверх, и услышал, как они зовут тех, кто, по их мнению, не сумел выбраться. Уже Майлз сбросил вниз длинную веревку и призвал несчастных хвататься за нее, а остальных, тех, кто не может ее ухватить, плыть на другую площадку. Г-н Брюнель в один миг сбежал вниз по лестнице. Шахта была погружена во тьму. На каждой ступеньке он мог поскользнуться и упасть в воду. Прежде чем г-н Брюнель понял, каково расстояние до ячеек в восточной арке, он был уже у них, где встретил Пампийона, который удивленно сказал ему, что не понимает паники, поскольку на самом деле ничего не случилось — лишь небольшая протечка в верхней ячейке номера 1. Там же г-н Брюнель обнаружил Хаггинса и всю нашу рабочую „элиту“. Оказывается, они даже не поняли, что кто-то из их товарищей покинул ячейку! Причиной паники стал один из рабочих, который, услышав, что его товарищ в номере 1 зовет Бола, почему-то выскочил из ячейки с криком „Бежим, бежим, погибаем, погибаем, затушите огни!“. Его товарищи — буквально как овцы, — повторяя его отчаянный зов, последовали за ним. 10 ноября. Г-н Брюнель снова пригласил гостей на банкет, организованный в туннеле. За столом сидело почти сорок человек. Трудно представить себе более впечатляющее зрелище. В прилегающей арке устроили угощение почти для 120 наших рабочих.

А вот это я писал в его журнал сам, потому что отец на несколько дней уехал из города.

«6 декабря. Продвижение задерживается из-за состояния грунта над номерами 1, 2 и 3, особенно это стало заметно на этой неделе. Впрочем, это не прибавляет нам поводов для тревоги и не имеет серьезного значения — кроме, разумеется, увеличения расходов, связанных с промедлением. Отец захотел, чтобы я выступил перед Советом и обрисовал причины подобных затруднений. Там, где мы сейчас работаем, встретился довольно сильный донный родник. Соответственно, в этой части речного русла грунт очень рыхл и мягок. На соседних участках грунт также подвержен влиянию источника, достаточно своеобразному: во время полуприлива давление самое высокое — настолько высокое, что сухая твердая глина с огромной силой продавливается через почти невидимые отверстия, а ил и вода движутся толчками. Во время полного прилива давление и количество воды начинают снижаться. При отливе Темзы грунт становится твердым и сухим, и с ним легко работать. Во время максимального прилива нам требуется двенадцать-пятнадцать лучших пар рабочих рук, не считая меня (или одного из моих помощников), а также бригадира, нанимаемого вместе с рабочими».