Уильям Грейвс - Американская интервенция в Сибири. 1918–1920 [Воспоминания командующего экспедиционным корпусом] [litres]

Когда брюшной тиф распространился повсеместно и никто не мог сказать, безопасно ли пользоваться общественными вагонами, мы зарезервировали за собой вагоны и сформировали собственный поезд. Этот поезд состоял из спального вагона, вагона-ресторана и санитарного вагона. Поезд был тщательно вычищен и постоянно находился в распоряжении представителя Соединенных Штатов. Офицерам командования было приказано не пользоваться никакими другими поездами, за исключением случаев крайней необходимости, и этот поезд практически все время перемещался с одной станции на другую. Когда кто-то из командиров ехал один, у него было место, где спать, где есть, и кипяченая вода, чтобы пить. Санитарный вагон был переделан из вагона второго класса, в нем можно было разместить двенадцать коек, расположенных в два яруса, как на транспортных кораблях. Офицеры-медики считали такое расположение более удачным, чем обычные полки, устанавливаемые в купейных вагонах. Учитывая антисанитарию, царившую во Владивостоке, я до сих пор не понимаю, как нам удалось избежать эпидемий, но мы их избежали. Медицинская помощь была очень важна, и ее результаты заслуживали самой большой благодарности, демонстрируя, что врачи и медсестры выполняли свои обязанности очень добросовестно.

Вопрос о получении во Владивостоке подходящего здания для госпиталя оказался сложным, но в конце концов мы нашли несколько зданий в 12 километрах от американской штаб-квартиры, которые нас удовлетворили. В этих зданиях мог жить весь необходимый персонал, за исключением медсестер. В километре от других зданий мы получили отдельный большой кирпичный дом, где смогли разместить медсестер. Они с готовностью согласились там жить и после заселения в это здание выглядели очень довольными. Военное министерство сообщило мне, что в Сан-Франциско находятся сто медсестер, которые отправятся во Владивосток со следующим военным транспортом. Учитывая сложности с размещением и отсутствие развлечений, я не хотел, чтобы они приезжали, поэтому отправил телеграмму с просьбой прислать не больше двадцати пяти. Просьбу одобрили, и приехали ровно двадцать пять сестер. Они оказались большим подспорьем, и я был очень рад, что они у нас есть, поскольку они были очень самостоятельны и не доставляли мне хлопот, требуя лучших условий, которые я бы с радостью им обеспечил, если бы мог.

24 октября 1918 года в Восточной Сибири появился генерал Иванов-Ринов. Он был типичным царским чиновником, уверенным, что со всеми, кто стоит у него на пути, можно не церемониться. Омская Директория назначила его командующим русскими войсками в Восточной Сибири, и 3 ноября 1918 года он объявил в Амурской, Приморской, Сахалинской и Камчатской областях военное положение, таким образом сделав себя диктатором Восточной Сибири и передав вопросы жизни и смерти людей в руки сторонников самодержавия, которые были решительно настроены на защиту и сохранение автократии в России.

В связи с объявлением военного положения я сообщал: «Цель его введения не ускользнула от русских людей и, по моему мнению, вызвала такой всплеск эмоций, что столкновение произойдет, даже если союзные войска останутся, а если они уйдут, то начнется сразу же после этого. На мой взгляд, единственный эффект от того, что войска союзников остаются в Сибири, состоит в том, что это позволяет толпе реакционеров, возглавляемых генералом Хорватом и поддерживаемых бывшими русскими офицерами, попытаться закрепиться во власти, пока в Сибири находятся союзные войска».

Я ждал, что вскоре после подписания перемирия войска союзников и войска Соединенных Штатов будут выведены из Сибири, и, похоже, я был единственным военным представителем, который не знал, что в России мы ведем свою войну, и эта война никак не связана с войной во Франции. Подписание перемирия абсолютно никак не сказалось на ситуации в Сибири. Как мне казалось, все заявленные цели, заставившие Соединенные Штаты принять участие в военной операции в Сибири, перед заключением перемирия бесследно исчезли, иначе после него мы бы вывели войска с территории России. Естественно, у меня снова и снова возникал вопрос, почему американские войска продолжают оставаться в Сибири? Я полностью доверял заявлению Государственного департамента относительно того, что Соединенные Штаты не собираются принимать чью-либо сторону во внутренних конфликтах. Нет сомнения, что из-за присутствия союзных войск решение российских проблем самими русскими откладывалось, и независимо от того, как вели себя войска союзников в отношении внутренних конфликтов, мы не можем отрицать, что ответственны за определенные действия против русского народа, которые не были бы совершены, если бы в Сибири не стояли иностранные войска.

13 декабря я сообщил следующее: «Войска Колчака арестовывают и убивают людей, ссылаясь на полномочия адмирала Колчака наказывать любого, кто противостоит его правительству».

И еще: «Генерал Крестачинтский сообщил мне, что японцы согласились поставить в Восточную Сибирь экипировку для 10 тысяч новых солдат».

Япония уже снабжала войска Семенова и Калмыкова, и, по моему мнению, если бы речь зашла о том, как будут использоваться те 10 тысяч человек, которых Япония предложила экипировать, она бы потребовала у русских права командовать этими людьми. В то же время в Омске росло недовольство Семеновым, поскольку он не поддерживал адмирала Колчака, хотя всегда заявлял, что поддерживает его.

В конце концов ему приказали явиться в Омск, чтобы отправить на фронт, но в последний момент он отказался, ссылаясь на то, что состояние Забайкальской железной дороги не позволяет ему выехать. Нет сомнения, что Колчак надеялся вывести Семенова из-под контроля Японии и таким образом разжать японскую хватку, поскольку через Семенова японцы могли перекрыть снабжение его войск, так как все поставки шли через Читу. Таким образом, Япония могла потребовать от Колчака любых уступок, и тот был не в силах отказать им.

Очевидно, именно это имел в виду Колчак в марте 1919 года, когда сказал генеральному консулу Харрису, что «его правительство не контролирует ситуацию на Дальнем Востоке, что он практически не в состоянии осуществлять свою власть и что надо обратить особое внимание на атамана Семенова, за спиной которого стоит Япония. Он добавил, что из-за этого его правительство не может взять на себя ответственность за то, что происходит на Дальнем Востоке».

Это заявление Колчака считалось «в высшей степени конфиденциальным, поскольку другим союзникам он ничего подобного не сообщал».

Вышеупомянутое заявление Колчака было правдой, однако никак не всей правдой. Оно предназначалось специально для американцев и представляло собой типичное заявление находившихся в Сибири монархистов. Подобные заявления делались для удовлетворения любопытства правительств, заинтересованных в ситуации на Дальнем Востоке.