Уильям Грейвс - Американская интервенция в Сибири. 1918–1920 [Воспоминания командующего экспедиционным корпусом] [litres]

К тому времени, когда было заключено Железнодорожное соглашение и войска получили приказ охранять железные дороги, я сознавал все политические разногласия, существовавшие в Сибири. Я твердо уверен в том, что ни один человек не может указать какое-либо действие американских войск, которое бы доказывало, что мы отступили от заявленной Соединенными Штатами политики «невмешательства». Как только войска начали охранять железные дороги, все сторонники Колчака сразу же оказались под защитой союзных войск. Его приверженцы жили в городах, расположенных вдоль железной дороги, где войска не могли допустить никаких вооруженных столкновений.

Фактически эти железные дороги, финансируемые союзниками, полностью превратились в железные дороги Колчака. Если какой-нибудь русский, не сочувствовавший Колчаку, приближался к железнодорожной станции с намерением поехать на поезде или отправить какие-то товары, он подвергал большой опасности свою жизнь или свободу. Эти утверждения основаны на официальных докладах. Вскоре противники Колчака начали жаловаться, что, охраняя транспортные пути, мы помогаем Колчаку. Единственный ответ, который я мог на это дать, состоит в том, что я охранял железные дороги для них точно так же, как и для их противников, поскольку не имел возможности узнать, что находилось в охраняемых мною вагонах, проходивших по американским секторам. Это не удовлетворило противников Колчака, и вскоре они начали нападать на американские отряды и имущество, находившееся под нашей охраной.

Мы предпринимали решительные действия по пресечению этих атак. Самые серьезные проблемы возникли в районе Сучанских угольных шахт и на железной дороге, ведущей от шахт до магистральной ветки железной дороги. Территория вокруг Сучанских шахт была самой пробольшевистской среди всех других территорий, с которыми мы имели дело. Иванов-Ринов рвался арестовать лидеров большевиков, работавших на шахтах. В обязанности американцев входило поддержание шахт в работоспособном состоянии, и я объяснил Иванову-Ринову, что он не может послать свои войска в Сучан, потому что это приведет к забастовке и шахты будут закрыты. Местная пресса, сочувствовавшая Колчаку, обвинила меня в том, что я защищаю большевиков. Я сказал Иванову-Ринову, что если кто-то из людей, работавших на шахтах, виновен в правонарушениях, мы проследим за тем, чтобы полиция арестовала их и передала гражданским властям для предания суду.

Антибольшевиков это не удовлетворило, поэтому я предложил отвести американские войска и предоставить им самим заниматься шахтами. Однако они понимали, что не в состоянии этого сделать. В конце концов мы договорились, что определим территорию, куда я не допущу никакую большевистскую организацию, а войска Колчака не станут туда заходить.

К счастью для меня, представителем Соединенных Штатов в Межсоюзническом комитете в соответствии с первым пунктом соглашения был назначен мистер С. Х. Смит. Мистер Смит работал на железной дороге в Соединенных Штатах, он говорил по-русски и пользовался доверием других членов комитета.

2 марта 1919 года я получил письмо от генерала Нокса, где в числе прочего говорилось:

«Мне бы хотелось, чтобы мы проявляли большее единодушие в здешних делах. Цели, которых хотим добиться, несомненно, схожи, однако мы идем к ним разными путями. Политика нашего правительства состоит в поддержке Колчака, и я верю в эту политику, потому что, если не станет Колчака, наступит хаос. Я вовсе не хочу сказать, что Колчак архангел Гавриил, но он обладает энергией, патриотизмом и честью, и мое восьмилетнее пребывание в России научило меня, что если вы видите эти качества в одном человеке, его стоит ценить.

Здесь распространяются слухи о том, что ваши соотечественники настроены пробольшевицки. Я думаю, что в интересах союзнической солидарности и ради безопасности союзных частей вы должны это опровергнуть».

Это письмо демонстрирует базовые разногласия в нашей политике, делавшие сотрудничество невозможным.

Британцы, французы и американский генеральный консул в Сибири Харрис делали все, что могли, чтобы помочь Колчаку, в то время как я пытался сохранять нейтралитет. Таковы были данные мне предписания, которые дополнило сообщение от начальника штаба Марча от 28 марта 1919 года, в котором говорилось, чтобы я продолжал следовать этим курсом, пока его не изменит президент. Позже я приведу еще одну цитату, которая с ясностью показывает, что ожидания военного министерства состояли в том, чтобы я продолжал соблюдать нейтралитет.

На письмо генерала Нокса я ответил следующее:

«Я полагаю, всем хорошо известно, поскольку это было опубликовано, что Соединенные Штаты не намерены вмешиваться во внутренние дела русских. Этой политике я неизменно следовал.

Что касается поддержки Колчака, то я не считаю, что могу в рамках данных мне предписаний поддерживать кого бы то ни было. В своем письме вы пишете, что он «больше не желает повторять глупостей старого режима». Боюсь, вы думаете, что какие-то из моих действий имели место потому, что я усматриваю у адмирала Колчака монархические тенденции. Я считаю, что меня совершенно не касается, какие идеи исповедуют соперничающие русские группировки.

В отношении вашего утверждения, что большевики распространяют слухи, будто американцы настроены пробольшевицки, то, возможно, такие слухи, действительно, ходят. Однако я убежден, что эта пропаганда в большей степени исходит со стороны антибольшевиков, чем со стороны большевиков. Если бы вы почитали сообщения некоторых местных газет, я думаю, что вы бы согласились со мной, что бесполезно и безнадежно пытаться опровергать измышления, подобные тем, что появляются в газетах. Они проистекают не из жажды справедливости, а из глупого представления о том, что таким образом можно заставить американские войска действовать, как хочется их авторам».

Кажется, это была последняя попытка генерала Нокса заставить меня действовать в русле британской политики. Он перенаправил свои усилия на представителей Государственного департамента в Лондоне и в Сибири. Вскоре он сблизился с американским консулом во Владивостоке мистером Колдуэлом и предложил, чтобы тот отправил телеграмму правительству Соединенных Штатов, объясняя, что генерал Грейвс неправильно интерпретирует американскую политику в Сибири и что генерал Грейвс неверно исполняет волю американского правительства и американского народа.

Я не могу утверждать, но подозреваю, что он подъезжал с таким же предложением и к генеральному консулу Харрису. Если это не так, то не могу себе представить почему, поскольку они с мистером Харрисом следовали одним курсом, поддерживая Колчака.