Захар Прилепин - Есенин: Обещая встречу впереди

После гибели детей в Сене у неё появилась привычка всегда, даже в холодную погоду, передвигаться в открытых машинах.

Поспешно закидали чемоданы.

— Быстрей, мистер, быстрей, — потребовала Айседора, усаживаясь. — Мы и так уже потеряли много времени. Гоните!

Водитель рванул с места и тут же врезался в перила моста.

Капот вдребезги, дым. Водитель в ужасе.

— Айседора! — просила Мэри. — Надо остановиться, всё равно скоро ночь! Давай хотя бы переночуем!

Айседора оставалась спокойна: у неё дело — она обязана спасти сына.

— Да, — решила она. — А утром я найду третью машину.

Утром удача, отвернувшаяся вчера, сама отыскала их: во время завтрака за соседним столом оказался молодой мужчина — гонщик и поклонник таланта Айседоры. Он был счастлив помочь ей — довезти до Лейпцига, где жил сам.

Компания понеслась дальше.

В пути были целые сутки.

В Лейпциг прибыли к утру.

Дункан была настроена немедленно двигаться дальше.

— Айседора, — взмолилась Мэри. — Давай немного поспим. Сергей должен увидеть тебя красивой.

Только это могло повлиять на Айседору. Они сняли номер в отеле. Айседора проспала три часа и в полдень подняла Мэри:

— Пора выезжать, вставай.

Она уже взяла другую машину.

В Берлин к отелю «Адлон» Дункан и Дести подкатили в десять вечера.

Водитель едва не был загнан в пути.

Есенин и Кусиков уже стояли на улице. Они дежурили целый день — то вместе, то по очереди.

А вдруг Айседора приедет, не застанет их на улице и тут же умчится обратно?

Есенин буквально запрыгнул в машину к Айседоре, как сделал бы ребёнок: не дожидаться же, когда откроются эти чёртовы двери.

Самое поразительное, что и Кусиков сделал то же самое — впрыгнул на заднее сиденье, только с другой стороны.

Есенин, обнявшись с Дункан, стоял в машине. Они выглядели так, словно искали друг друга целую жизнь.

Кусиков, в свою очередь, целовал Мэри Дести. Ура! Он освобождён! Он, наконец, сможет спать и не пить столько изо дня в день, изо дня в день! Он и не чаял уже спастись, но спасение — вот оно, примчалось.

Ещё полночи не спали: тут же уселись ужинать, обсуждать планы.

Есенин держал руку Айседоры и неотрывно смотрел на неё.

Все были счастливы — даже официанты.

Наскоро, но твёрдо решили, как быть.

Первое: вернуться в Париж и продать дом на рю де ла Помп, 103. Американку, которая там живёт, выгнать. Больше никаких дел с американцами. Пусть едет в свою Америку.

— Пусть проваливает, — согласился Сергей.

Второе: продав дом, немедленно вернуться в Москву.

— В Москву! — просиял Сергей. — Да!

— А в Москве, — уверенно говорила Дункан, — я возобновлю все дела со своей школой. У меня будет лучшая школа танцев. А ты будешь работать.

— А я буду писать стихи, — сказал Есенин.

— Лучшие на свете стихи, Серьожа. Ты гений. Ты моя любовь.

— Сандро, ты с нами? — спросил Есенин.

— Я с вами, брат. Конечно, брат.

Лучше просто не бывает.

Пожалуй, с той первой прогулки Сергея и Айседоры на извозчике — по дороге от Якулова к Пречистенке — это была самая чудесная их ночь.

На следующий день, 5 апреля, Дункан, Дести, Есенин и Кусиков выехали на автомобиле в Париж.

По дороге Есенин вспомнил, что оставил в Берлине какие-то деньги, но они решили не возвращаться.

Тем более что у Сандро было три тысячи франков — вся его наличность.

Айседора предложила Кусикову отдать деньги ей — в Париже она всё вернёт, — и он с удовольствием согласился: чего гулять на свои, если можно на чужие.

Весёлая компания остановилась в Веймаре, чтобы посетить музеи Гёте и Листа.

Он был так покладист! Ему всё нравилось.

Их замечательный весенний путь от Берлина до Парижа занял десять дней.

Есенину въезд был запрещён, но Айседора сообщила консулу, что везёт психически больного мужа в лечебницу на освидетельствование, а второй мужчина в машине — санитар, который связывает его во время припадков.

Больной улыбался во всё румяное и довольное лицо.

Кусиков уже давно вошёл в роль санитара.

Париж, увы, оказался им не рад.

Когда они вернулись, денег не осталось совсем.

Айседора заранее забронировала номер в отеле «Уэстминстер». Принимавший заказ клерк оформил номер на миссис и мистера Есениных, но к моменту их появления управляющий понял, что это Дункан и её муж.

Когда Есенин попросил шампанского, а Дункан — завтрак, он отказался их кормить и попросил немедленно покинуть отель.

Если бы шампанское успели подать, клерк увидел бы, как выпадают кушетки из окон.

Когда Есенин в 1923 году напишет в стихах: «От Москвы по парижскую рвань / Моё имя наводит ужас, / Как заборная, громкая брань», — это не будет поэтическим преувеличением.

Кусикову тоже намекнули, чтобы убирался. Но ведь свои деньги он отдал Айседоре! А затем они их прогуляли, пока ехали! И что ему теперь делать?

Айседора вызвала на помощь Дести.

Когда та приехала, Дункан ругалась на улице с водителем, который вёз их последние четыре дня: тот требовал немедленной оплаты, но расплатиться было нечем.

Мэри пошла к управляющему, умоляя оставить эту пару переночевать, но тот был неумолим.

Дести дала управляющему расписку, что оплатит номер сама, и заказала номер для Айседоры и Сергея в отеле «Мадрид» в Булонском лесу.

Водителю выписал чек — две тысячи франков — секретарь Дункан.

Перегрузили багаж в такси и двинулись в «Мадрид». Унизительно, но что делать.

По дороге остановились пообедать в отеле «Карлтон», где, по мнению Айседоры, отлично кормили.

Прекрасно отобедали и посчитали конфликт в отеле «Уэстминстер» недоразумением.

Всё шло на лад.

Успокоившиеся и сытые, уже к вечеру они заявились в «Мадрид».

Отель был закрыт.

Стучали, кричали, звонили.

Наконец явился швейцар и угрюмо сообщил, что номеров нет, а бронь аннулирована.

Видимо, управляющий из отеля «Уэстминстер» из корпоративной солидарности позвонил коллеге в «Мадрид»: сейчас к вам заявятся люди, которые бьют портье, колотят графинами старинные зеркала, дерутся с полицией и, выезжая, увозят покрывала и кружева.

Анекдотичность ситуации состояла в том, что управляющий отелем «Уэстминстер» в качестве залога взял с выезжающей пары как раз кружева! С высокой вероятностью, те самые, что Есенин вывез из отеля «Крийон».

Выручила их снова Дести — позвонила в отель «Континенталь», где последние недели жила Айседора, и спросила, свободен ли её номер.

Да, сказали на том конце провода, пусть приезжает.

О Есенине Мэри благоразумно умолчала.

Подобно ворам, они заселились ночью.

Утром управляющий уже знал, что Дункан явилась с мужем. С тем самым.

Их разбудили стуком в дверь и, отказав в завтраке, потребовали немедленно выехать.