Эдуард Иванян - Рональд Рейган - хроника жизни и времени

Один из наиболее видных американских историков, У Лафебер, писал в изданной уже после ухода Рейгана из Белого дома книге, что "президент рассматривал всю внешнюю политику через телескоп конфликта между США и СССР" 54. Предвзятость его отношения к Советскому Союзу и к тому, что он называл коммунизмом, в сочетании с несомненной ограниченностью его представлений о внешней политике вообще, даже при отсутствии у него ярко выраженного желания заниматься вплотную внешнеполитическими проблемами, наложила глубокий отпечаток на все, что делалось Соединенными Штатами на международной арене. В условиях отсутствия среди ближайших президентских советников и помощников специалистов по Советскому Союзу (на протяжении преобладающей части его первого президентского четырехлетия) источником, питавшим выработку концепции подхода к СССГ и американо-советским отношениям, был непоколебимый антисоветизм, который с президентом разделяли министр обороны К. Уайнбергер и его ближайший помощник Р. Перл, У. Кларк, сменивший Р. Аллена на посту помощника по вопросам национальной безопасности, представитель США при ООН Дж. Киркпатрик, т. е. те лица, к мнению которых Рейган прислушивался с особым вниманием, во всяком случае до тех пор, пока сменившему А. Хейга Джорджу Шульцу не удалось, наконец, стать главным внешнеполитическим советником президента и привлечь к формулированию американской политики в отношении СССР хорошо знающих эту страну специалистов. Не удивительно поэтому, что первые годы администрации Рейгана, несмотря на периодически повторявшиеся официальные заявления ее руководящих деятелей, включая президента, о готовности США "сесть с русскими за стол переговоров для обсуждения практических мер, способных помочь решению проблем и достижению прочного и подлинного улучшения отношений между Востоком и Западом", не привели к сколько-нибудь конструктивному сдвигу в советско-американских отношениях. Отвечая как-то на вопрос о перспективах улучшения взамоотношений с Советским Союзом, Рейган сказал, "что нужны два человека, чтобы танцевать танго", т. е. что для улучшения советско-американских отношений необходимо желание двух сторон. В первой половине 80-х годов складывалось убеждение, что к "танго" не проявляла искреннего интереса ни одна из сторон.

Внешнеполитическое многоголосье первых полутора лет рейгановской администрации, когда американская внешняя политика декларировалась по меньшей мере четырьмя не всегда звучавшими в унисон голосами А. Хейга, К. Уайнбергера, Р. Аллена и Дж. Киркпатрик, не говоря уже о голосе самого президента, к началу 1983 г. сменилось согласованно выглядевшей генеральной внешнеполитической линией. В той ее части, которая касалась непосредственно американо-советских отношений, эта линия сводилась к тому, чтобы, продолжая произносить общие заявления о необходимости переговоров и вносить конкретные предложения в интересах снижения уровня военного противостояния двух великих держав (в частности, такие, как изначально рассчитанное на негативную советскую реакцию предложение о ликвидации обеими странами ракет средней дальности в Европе, получившее название "нулевого варианта"), делать одновременно все возможное, чтобы эти предложения оказались неприемлемыми для советского руководства, то ли путем создания атмосферы нетерпимости вокруг действий СССР на международной арене, то ли путем оговаривания этих предложений всевозможными условиями. Неизменно следовавшие один за другим отказы советских руководителей в ответ на американские "инициативы" свидетельствовали о том, что такая тактика администрации США достигала цели. Трудно было убедить себя в серьезности стремления американского президента к переговорам и решению спорных вопросов, когда он нередко в одном и том же заявлении совмещал призывы к конструктивным шагам в этом направлении с оскорбительно звучащими высказываниями в адрес Советского Союза и его исторических или действующих руководителей. "Грубый антисоветизм давно присущ Р. Рейгану и его ближайшему окружению, — говорилось, в частности, в заявлении ТАСС, опубликованном газетой "Правда" 10 июня 1982 г. после выступления Рейгана в Лондоне перед английскими парламентариями. — Но всему же есть предел, особенно когда человек наделяется полномочиями главы государства". Нет сомнения в том, что предел этот был известен, пусть даже в самых общих чертах, президенту и достаточно хорошо известен его внешнеполитическим советникам, и если этот предел преступался, то это делалось явно сознательно. Рейган не видел какой-либо необходимости скрывать свое отношение к СССР и коммунизму, тем более, как он говорил, и советские руководители не проявляли никакой сдержанности в критике США и американских лидеров. Но помимо органического неприятия коммунизма и Советского Союза Рейганом руководили и другие соображения, частично подсказанные окружением, а частично являвшиеся компонентом его собственных убеждений. Провоцируя возмущение советского руководства занимаемой Белым домом позицией, представители администрации оттягивали перспективу переговоров до наступления выгодного момента, т. е. до того времени, когда США окажутся в состоянии диктовать условия со вновь обретенной "позиции силы", а Советский Союз, истощенный или доведенный до крайности непомерными военными расходами, будет вынужден пойти на немыслимые ранее компромиссы. Преждевременная готовность СССР к переговорам не входила в планы администрации прежде всего потому, что грозила сорвать уже реализуемые программы довооружения США, настроила бы Западную Европу на сепаратную договоренность с Советским Союзом и продемонстрировала бы мировому мнению отсутствие советской военной угрозы. Этого допускать было нельзя ни при каких обстоятельствах: СССР должен был по-прежнему пугать Западную Европу и выглядеть в глазах мирового общественного мнения стороной, противящейся действительному сокращению ядерных вооружений, уклоняющейся от эффективного контроля на местах за процессом разоружения. Жесткая позиция советского руководства в первой половине 80-х годов (в частности, по вопросу о контроле на местах за претворением в жизнь договоренностей о разоружении, о сохранении в Европе советских ракет средней дальности, равных по количеству общей численности английских и французских ракет и т. п.) облегчала задачу американской администрации, позволяя ей говорить о советской негативной тактике и об отсутствии искреннего стремления СССР к снижению уровня военного противостояния.

Очередной вехой в разработанной администрацией программе политического, военного и психологического давления на Советский Союз стала транслировавшаяся по телевидению речь Рейгана от 23 марта 1983 г., получившая известность как речь о "звездных войнах". Целью этой речи, как писал один американский исследователь, было "продемонстрировать, что Империя зла совсем рядом и что она с каждой минутой становится все опасней, и заставить нас поверить в то, что, если мы окажемся вновь втянутыми в войну, нам не будет угрожать опасность ядерного отмщения" 55. С присущим ему драматизмом президент объявил о принятии им очень важного решения о том, как сделать Америку вновь сильной. Рост военного могущества СССР за последние годы, проиллюстрированный фотографиями, коснулся, по словам президента, и Центральной Америки, в частности Кубы и "маленького острова Гренада", где Советский Союз приступил к строительству аэродрома со взлетной полосой длиной 10 тыс. футов (более 3 км). С какими целями, задал вопрос президент, ведь у Гренады нет собственных военно-воздушных сил. Намек был ясен — естественно, с целью угрожать Соединенным Штатам. (Президент не сказал о том, что аэропорт был спроектирован и строился английской компанией для гражданской авиации и что ни проектом, ни самим строительством не предусматривались столь необходимые для военного аэродрома подземные заправочные емкости, радарные установки, подземные арсеналы, параллельные взлетно-посадочные полосы, мастерские и ангары соответствующих нуждам военных самолетов размеров.) Привлечение внимания к Гренаде было лишь частью, причем не главной, президентского выступления. Основным было объявление "стратегической оборонной инициативы" (СОИ) президента Рейгана, предусматривавшей развертывание в космическом пространстве системы противоракетной обороны, способной уничтожить баллистические ракеты противника в момент их запуска или во время полета в направлении территории США. Временной разрыв между объявлением Советского Союза "империей зла" и рейгановской "стратегической оборонной инициативы" составил две недели, да и последующие месяцы 1983 г., судя по всему, грозили быть очень неспокойными: к середине года ожидалось начало размещения 572 американских крылатых ракет и "Першингов-2" на территории ФРГ и четырех других стран Западной Европы (СССР отказался от уничтожения своих ракет СС-20 в обмен на обязательство США- не размещать своих РСД в Западной Европе). Размещение американских ракет началось позднее, в ноябре 1983 г., но до этого советской стороной было отвергнуто (как и предполагалось) рейгановское "промежуточное решение", предусматривавшее установление оговоренного и согласованного обеими сторонами равного количества боеголовок РСД США и СССР в Европе и в Азии. До конца года произошло много и других опасных международных событий, предельно накаливших обстановку в мире и давших с снование утверждать обеспокоенным таким положением дел кругам по обе стороны Атлантического океана, что мир подошел вплотную к ядерному Армагеддону. Один из представителей рейгановской администрации сравнил взрывоопасную международную обстановку с платной сушилкой стираного белья в общественной прачечной: "Все крутится, вертится, а затем все останавливается и застывает без движения, но вот кто-то бросает четвертак в машину, и все начинает снова крутиться и вертеться" 56. Если придерживаться предложенной метафоры, то в 1983 г. "четвертаки" закладывались в "сушильный аппарат" практически безостановочно, сводя к минимуму периоды спокойствия. Справедливости ради надо признать, что эти "четвертаки" принадлежали к национальной валюте и Соединенных Штатов, и Советского Союза.