Эдуард Иванян - Рональд Рейган - хроника жизни и времени

Военное противостояние Советскому Союзу стало краеугольным камнем американской внешней политики. По словам Дж. Рестона, в лексиконе президента и других руководителей администрации "детант" (разрядка) стало ругательным французским словом, которым не следует пользоваться в приличной компании. Они превратили Сальвадор в узловой вопрос, которым проверялось состояние американо-советских отношений, обвиняли Москву в организации большинства террористических акций в мире (это обвинение оспаривало даже их собственное ЦРУ) и подчеркивали "неизбежность" советского вторжения в Польшу" 46. Воинственная риторика президента и других представителей администрации свидетельствовала о том, что основная внешнеполитическая и военно-политическая установка на обострение взаимоотношений с СССР и мобилизацию энергии американских союзников на решительное противостояние распространению коммунистического влияния в мире разделялась всеми руководителями внешней и военной политики страны. Вместе с тем публичные высказывания этих лиц свидетельствовали о наличии заметного "разнобоя" в способах решения затрагиваемых ими проблем и, самое главное, об отсутствии центрального авторитета, способного согласовать различные точки зрения и выработать единую линию и единый подход. Американские политические обозреватели нашли объяснение этому в отсутствии у Рейгана опыта внешнеполитической деятельности, знания внешнеполитических проблем, да и желания ими серьезно заниматься.

С давних пор американские политические деятели в своей борьбе за Белый дом концентрируют основное внимание на проблемах социально-экономического характера, исходя из особой важности этих проблем для американского избирателя. Но стало правилом и то, что, оказавшись в Белом доме, президенты чуть ли не с первого же дня уделяют предпочтительное внимание внешней политике. Исследователи, подметившие эту особенность практически всех американских президентов текущего столетия (да и вообще многих государственных лидеров), объясняют ее тем, что социально-экономические проблемы оказываются, как правило, много сложнее внешнеполитических, а их решение требует гораздо большего времени при гораздо меньших политических дивидендах для правительства и главы государства и несравнимо меньшем внимании к ним со стороны прессы. Кроме того, внешнеполитические успехи по своему национальному и международному резонансу намного превосходят имеющие, как правило, сугубо внутреннее значение успехи в социально-экономической области, а в тех случаях, когда президент и правительство сталкиваются с серьезными внутриполитическими проблемами и даже кризисами, успехи, достигнутые во внешнеполитической области, оказываются эффективным средством отвлечения общественного внимания, а при необходимости и незаменимым средством укрепления пошатнувшегося авторитета главы государства и завоевания общественной поддержки его действий. Можно было бы вспомнить в этой связи попытки президента Никсона сбить накал уотергейтского кризиса серией встреч на высшем уровне с Л. И. Брежневым или же кэмп-дэвидские соглашения между Египтом и Израилем, достигнутые при активном участии президента Картера в период серьезного ослабления его политических позиций и роста экономических проблем в стране.

Рейган и в этом оказался в первое четырехлетие непохожим на своих предшественников в Белом доме, уделяя неизмеримо больше внимания деятельности в социально-экономической сфере. Л. Кэннон объяснял эту рейгановскую "непохожесть" тем, что "повестка дня Рейгана во внутриполитических делах уже в достаточной мере сложилась и была им освоена в результате повторения на протяжении многих лет. В области же внешней политики он начинал практически с нуля. Он вступил на пост, располагая скорее точкой зрения, чем политическим курсом, точкой зрения, которая была антисоветской, произраильской и в основном поддерживающей Атлантический союз" 47Эта особенность политического опыта Рейгана в сочетании с растущей неопределенностью, кто же именно и в какой степени осуществляет руководство внешней политикой США, представляла серьезную опасность. Заголовок статьи, опубликованной 20 июня английским журналом "Экономист", — "Мир становится слишком сложным для Белого дома" — отражал опасения европейских союзников США и их сомнения в способности рейгановской администрации справиться с комплексом внешнеполитических проблем начала 80-х годов. "Администрация представляла собой лишенную головы коалицию, объединяемую только ее риторикой. Провозглашенная ею фарисейская жесткая линия напоминала о более простодушной эре "холодной войны", когда конфронтация, подобная "берлинскому вопросу", была реальностью жизни. Ортодоксальные элементы выражали обеспокоенность по поводу того, что может случиться, когда характер рейгановского президентства станет ясным в столицах других стран. У них были все основания для беспокойства. Во многих столицах испытали резкое чувство разочарования. В первую очередь и прежде всего такое чувство испытали в Москве. Жесткий, но реалистично мыслящий Рейган, которого ожидали увидеть Советы, предстал перед ними опасной и нереалистичной личностью, человеком, готовым к войне и убежденным в ее неизбежности", — писал о первых месяцах рейгановского президентства Дж. Ньюхаус. Укреплению такого впечатления во многом способствовали руководящие деятели администрации, не раз ссылавшиеся на необходимость приобретения Соединенными Штатами способности вести войну с Советским Союзом в глобальном масштабе. Да и сам Рейган в ходе одной из своих пресс-конференций высказал мысль о возможности ограниченной ядерной войны. Последующие разъяснения и уточнения сотрудников Белого дома по поводу неверно-де понятых слов президента не сняли напряжения, созданного рейгановским заявлением, даже среди союзников, не говоря уже о серьезной озабоченности, которую вызвало президентское заявление в Советском Союзе.

Можно было бы, конечно, как предлагали некоторые американские политические обозреватели, отнестись с меньшей серьезностью к подобным высказываниям президента, зная о его склонности к малопродуманным высказываниям и весьма поверхностном представлении о внешнеполитических проблемах. Кое-кто опять предлагал почаще вспоминать рекомендацию никсоновского министра юстиции Митчелла обращать внимание не на то, что говорят государственные деятели, а на то, что они делают. Но полностью игнорировать то, что говорили и президент Рейган, и другие руководящие члены его администрации, было невозможно, тем более что их слова нередко сопровождались и соответствующими конкретными действиями. На одном из первых слушаний в конгрессе, касавшихся федерального бюджета США на 1982 финансовый год, министр обороны Уайнбергер говорил о необходимости обеспечения способности США "сдерживать или вести войну с Советским Союзом в глобальном масштабе", и конгресс США утвердил самые высокие военные расходы в мирное время. В 1980 г., будучи еще претендентом на пост президента США, Дж. Буш, ставший вице-президентом, говорил, что ядерное превосходство не имеет значения лишь в том случае, "если вы верите в невозможность победы в обмене ядерными ударами… Я в это не верю". Беседуя в Белом доме с группой приглашенных редакторов провинциальных газет, Р. Рейган, отвечая на вопрос, предполагает ли он возможность ограниченного обмена ядерными ударами, довольно беззаботно заявил, что он видит такую возможность, "когда может быть произведен обмен ударами тактического ядерного оружия на поле войны без того, чтобы какая-либо из крупных держав нажала на кнопку". Напряженность в советско-американских отношениях возрастала буквально с каждым подобным заявлением. "Взаимоотношения между Вашингтоном и Москвой редко были хорошими, — писал Дж. Ньюхаус, — но уже давно они не были столь плохими, как на раннем этапе президентства Рейгана" 48.