Мэри Габриэль - Женщины Девятой улицы. Том 1 [Ли Краснер, Элен де Кунинг, Грейс Хартиган, Джоан Митчелл и Хелен Франкенталер: пять художниц и движение, изменившее современное искусство]

Сначала художница видела в нем только сварливого маленького человечка в галстуке-бабочке и с глазами, сильно увеличенными маленькими, но очень толстыми стеклами очков. Но она влюбилась в Фуллера, как только прослушала его трехчасовую лекцию в колледже. Используя «обучающие инструменты» из магазина дешевых товаров, в том числе заколки и прищепки, он изготавливал мобильные геометрические конструкции. С их помощью Бакминстер иллюстрировал свои идеи «энергетической и синергетической геометрии на основе тетраэдра». «На той лекции он принялся рисовать на доске диаграммы, — вспоминала Элен. — Он нарисовал квадрат и провел диагональную линию из угла в угол. „Ага, — произнес он с восхищением, глядя на изображение, — а вот и наша старая подруга, гипотенуза…“» И это сразило де Кунинг наповал. Она объявила Биллу: «Я записываюсь на его курс» [1243] Elaine de Kooning, «De Kooning Memories», 353, 393; Harris, The Arts at Black Mountain College , 151. . Элен стала единственной женщиной в, по ее собственному определению, «тесной компании студентов-архитекторов и инженеров из Гарварда — элегантных и похожих на бизнесменов молодых карьеристов» [1244] Elaine de Kooning, «De Kooning Memories», 393; Conversations with Artists, Elaine Benson Interviews Elaine de Kooning , videotape courtesy LTV, Inc. . В рамках своего летнего проекта Фуллер планировал создать один из первых геодезических куполов. Элен охотно присоединилась к его команде. Она говорила: «Если бы мне было 18, а не 28, думаю, я бы тогда бросила живопись и ушла в инженерию, таким увлекательным Баки сделал этот предмет» [1245] Elaine de Kooning, «De Kooning Memories», 393; Duberman, Black Mountain, 297; Conversations with Artists, Elaine Benson Interviews Elaine de Kooning , videotape courtesy LTV. .

И наконец, Элен сотрудничала с композитором Джоном Кейджем, необычно загорелым веснушчатым мужчиной, который коротко стригся на армейский манер. Элен знала его по Челси. Кейдж и его жена Ксения, влюбленная в Билла, одни из немногих отваживались приходить к де Кунингам на ужин после переезда на Кармин-стрит. (Де Кунинги могли приглашать только двух гостей одновременно, потому что у них в квартире было всего четыре стула [1246] Schloss, «The Loft Generation», Edith Schloss Burckhardt Papers, Columbia, 195–96. .) Их совместные вечера совпали с трудным для Кейджа периодом. Его брак распадался, и он начал осознавать свою гомосексуальную ориентацию. Вдобавок Джона постиг творческий кризис [1247] Steven Johnson, ed., The New York Schools of Music and the Visual Arts , 118. . В колледже Блэк-Маунтин ситуация изменилась к лучшему. Освободившись от личных проблем, Кейдж с головой ушел в музыку Эрика Сати. В течение того лета он провел 25 концертов, где исполнялись произведения Сати. Но Джон мечтал отдать своему кумиру еще большую дань уважения. Он нашел одноактную комедию Сати под названием «Ловушка Медузы», которую до этого ставили всего один раз, в Париже. И вот Кейдж решил тоже поставить ее. Баки должен был выступить в роли главного героя, барона Медузы. Этот персонаж напоминал «амплуа американского комика У. К. Филдса — аристократа, который постоянно говорит невпопад», как рассказывала де Кунинг. Сама она должна была играть дочь Медузы — Фризетту. А, по словам Элен, «самого красивого студента в университетском городке Уильяма Шраугера» выбрали на роль ее ухажера. Актеры, сценаристы и 24-летний режиссер пьесы Артур Пенн, который в будущем в числе прочего снимет фильм «Бонни и Клайд», работали над постановкой все лето [1248] Elaine de Kooning, «De Kooning Memories», 394; Katz, Black Mountain College , 136; Duberman, Black Mountain , 299, 301–303; Harris, The Arts at Black Mountain College , 154–156. .

За свое пятилетнее замужество Элен никогда не чувствовала себя такой свободной. Комната, в которой они жили, была маленькой и скудно обставленной, а еда в кафетерии едва тянула на съедобную. (Билл при виде салата из сосисок с бананами сказал: «Выглядит так, будто готовила Элен» [1249] Elaine de Kooning, «De Kooning Memories», 353. .) Но ее мозг работал на максимальных оборотах, она много училась и столько же занималась живописью. За время пребывания в колледже Блэк-Маунтин Элен написала 18 абстракций цветными эмалями по бумаге [1250] Bledsoe, E de K, 28–29; «Elaine de Kooning, Black Mountain Paintings from 1948», Washburn Gallery, October 1–November 2, 1991. Элен свернула свои картины в рулоны и не смотрела на них до 1985 г. «Если они не ценны чем-то еще, то это явное свидетельство невероятной стойкости красок», — шутила она потом. . Формы на ее полотнах были плоскими, четкими и искривленными; цвета казались сухими, лишенными страсти. В этих работах, несмотря на искусность исполнения, отсутствовала сама Элен. Это были проходные картины. Они появились в результате того, что Альберс распахнул перед ней дверь. Но де Кунинг еще предстояло пройти через нее, чтобы со временем создать произведения, которые станут ее визитной карточкой как художницы [1251] Hall, Elaine and Bill , 85; Bledsoe, E de K , 28–30. . К осени, когда Элен вернется в Нью-Йорк, в ее живописи произойдет прорыв. И тогда резкие густые мазки и насыщенные цвета на ее полотнах начнут передавать однозначный посыл — энергию, вырвавшуюся наружу.

Блэк-Маунтин оказался именно тем, что было нужно Элен на том этапе ее жизни. Она подзарядила свои творческие батарейки и погрузилась в атмосферу безграничных экспериментов. Ближайшими друзьями Элен в кампусе стали Кейдж и Каннингем. Билла скоро начало раздражать, что она проводит с ними так много времени. «Он был довольно враждебно настроен к нашей маленькой группе. Он называл нас хохотунами, — рассказывала Элен много лет спустя. — Я сидела с ними за обедом, и мы действительно все время смеялись. А Билл садился отдельно от нас. Я всей душой отдалась студенческой жизни. И гораздо больше общалась со студентами, чем с мужем» [1252] Elaine de Kooning, interview by Minna Daniels, 27. . Впоследствии, оглядываясь назад, де Кунинг поняла: поступая так, она заставляла Билла, который по-прежнему ощущал себя иностранцем, чувствовать себя еще более чужим на этом празднике жизни [1253] Elaine de Kooning, interview by Minna Daniels, 28. . Но даже если бы Элен осознала это тогда, то вряд ли свернула бы свою бурную деятельность. Впрочем, и Билл не стал долго дуться из-за того, что интеллектуально ненасытная жена совсем его забросила. Он начал тесно общаться со своими студентами и много работал над одной картиной — будущим шедевром «Эшвилль». Словом, тем летом пути Билла и Элен разошлись, но их жизнь отличалась чудесным сходством. А потом внешний мир вторгся в нее самым жестоким образом и разбил сердца обоих.

Горки покончил с собой. Существует несколько версий истории о том, как Билл и Элен впервые услышали эту страшную новость. Но это не имеет особого значения, так как эффект оставался неизменным — полное опустошение. Хотя, возможно, первоначальный шок сменило осознание, что все ожидали чего-то подобного [1254] Lieber, Reflections in the Studio , 32. Одни очевидцы узнали об этом из письма Чарли Игана, а другие — от невестки Горки В. В. Ранкин или из газет. . Один друг-художник описывал Аршила Горки как персонажа вроде Джона Бэрримора, который разыгрывает шекспировскую трагедию, «увиденную глазами Достоевского» [1255] Oral history interview with Irving Block, AAA-SI. . Однако, даже признавая, что предупреждающие сигналы имели место, друзья Горки после его смерти чувствовали себя так, будто их ограбили. Аршил оставался сердцем и головой художественной сцены Даунтауна в период Великой депрессии и в первые годы Второй мировой войны [1256] James Brooks, interview by Jack Taylor. . В самые трудные времена коллеги-художники обращались к Горки за вдохновением, за советом и, несмотря на его явную склонность к автобиографическим выдумкам, за честностью. Искренностью в искусстве и жизни. В последние годы Горки писал свои величайшие произведения и у него наконец появились деньги, чтобы покупать лучшие материалы и всецело посвятить себя живописи. Но разочарования, с которыми он столкнулся за стенами мастерской, оказались невыносимыми. Художник не смог пережить чисто мужских дилемм.