Ержан Есимханов - Oceanman

Конечно, немного пугала дистанция. Семнадцать километров на открытой воде — это, все-таки, очень серьезно. Но когда я увидел озеро, то перестал волноваться. Озеро было поразительно спокойным. Волн практически не было. Австрийцы посоветовали попробовать воду на вкус, и оказалось, что ее действительно можно пить. После морских стартов, где вода в буквальном смысле может тебя отравить, старт в такой воде обещал быть очень приятным.

Однако до старта для нас было приготовлено еще кое-что интересное. Потому что напутствовать нас перед стартом должен был сам великий Мартин Стрел.

Даже если вы никогда не интересовались марафонским плаванием, то могли слышать это имя, потому что Мартин Стрел — это совершенно поразительный человек. Это пловец на сверхдальние дистанции из Словении, который является единственным человеком на Земле, проплывшим от начала и до конца Амазонку, Дунай, Миссисипи и Янцзы. Только по течению Амазонки он проплыл больше пяти тысяч километров, примерно по 80 километров в день в течение 66 дней. Он подвергался атакам пираний и крокодилов, перенес несколько тропических инфекций, замерзал насмерть, неоднократно тонул. Его достижения много раз входили в Книгу рекордов Гиннесса.

В личном общении Мартин оказался спокойным и приветливым человеком. Он дал нам несколько советов по поводу плавания, и даже сыграл немного на гитаре. Из напутствий Мартина мне больше всего запомнилась одна простая вещь: «Если вы хотите проплыть много — забудьте, что вы плывете». Это было очень своевременное напутствие перед долгим, более чем шестичасовым, семнадцатикилометровым заплывом.

После встречи я подошел к Мартину пожать руку. Мы немного, минут пять, поговорили. Он слышал о казахстанских спортсменах, таких, как Геннадий Головкин и лыжник Владимир Смирнов, но о казахстанских пловцах не слышал никогда, и очень удивился, когда я сказал ему, откуда я родом. Вблизи Мартин оказался довольно мощного сложения мужчиной, который никак не тянул на свои, на тот момент, шестьдесят три года. Энергетика у него была колоссальная, он буквально заражал уверенностью в себе. Он поделился планами — сказал, что обдумывает кругосветный (!) заплыв, на который ему требуется не много, не мало, а двадцать миллионов долларов, а также хочет стать самым старым человеком в истории, который когда-либо переплывал Ла-Манш.

На следующее утро я проснулся в пять утра. За мной заехал австрийский друг, отвезти к месту старта. Пловцы подтягивались постепенно, разминались, надевали гидрокостюмы. Нас должны были отвезти на другой конец озера, откуда нам предстояло потом приплыть обратно. На заплыв отводилось восемь часов.

Вода была совершенно спокойная. Большой катер нес нас по озеру вдоль красивейших лесистых склонов, а по воде плыл утренний туман, рассеиваясь на глазах. Пара россиян, стоявших рядом, стремительно поглощала финики. Их любят те, кто соревнуется на выносливость, за большой запас энергии, который они дают. Фиников в семь утра не хотелось совершенно. Глядя на то, как катер долго, очень долго, слишком долго продвигается по совершенно спокойной воде, я мог думать только о том, что всю эту слишком долгую дистанцию сейчас придется плыть обратно.

Нас было человек семьдесят, мужчин и женщин, из разных стран. Вокруг, если не считать приглушенных разговоров и легкого гула мотора, стояла абсолютная тишина. Даже думать не хотелось о том, что через какие-то полчаса покой этой воды нарушится мощными гребками десятков рук.

На другой стороне озера был маленький деревянный пирс. Организаторы указали нам на лесистый мыс, хорошо видный с берега. Это ваш следующий ориентир, сказали они, и до него восемь с половиной километров. Где-то возле него нас должны были накормить в первый раз. До мыса, казалось нам, можно было буквально достать рукой — в чистейшем австрийском горном воздухе он казался поразительно близким. Но мы хорошо знали, что это иллюзия — неопытных пловцов на той дистанции не было.

По свистку мы бросились в воду. Помню, что она показалась мне очень теплой. Я хорошо вырвался вперед на первых минутах. Потом выровнял дыхание, взял ритм, и размеренно поплыл по направлению к мысу-ориентиру, периодически поднимая голову, чтобы с ним свериться. Буев на этом участке дистанции почему-то не было — видимо, на все семнадцать километров организаторам их просто не хватило.

А потом произошла поразительная вещь, которая на заплывах со мной происходила очень редко, и всегда неожиданно. Я в какой-то момент перестал чувствовать время. Я видел и слышал все вокруг, ощущал вкус воды, чувствовал усилие мышц, работающих над гребком, но в душе вдруг поселилось абсолютное, вселенское спокойствие. Я плыл, и получал от этого процесса колоссальное удовольствие. И желал только одного — чтобы это состояние не кончалось как можно дольше. Это и был тот «сон», про который я уже писал здесь — состояние, когда теряешь чувство времени, когда заплыв превращается в медитацию.

Вышел я из него через два с половиной часа, как раз к первому пункту питания. Это были отличные два с половиной часа. Жаль только, что они не продлились дольше.

На пункте питания я перекусил изотоником и гелем. Дальше маршрут следовал к другому берегу озера. Было уже примерно одиннадцать утра, вышло яркое, но нежаркое солнце. Красота вокруг была такая, что хотелось не плыть, а перевернуться на спину и наслаждаться видом.

Так я и плыл — ровно, спокойно, уверенно и размеренно. После десятого километра я, конечно, начал уставать, но не подпускал к себе усталость. Настрой был проплыть все семнадцать уверенно и ровно. С собой у меня было штук пять гелей, прикрепленных скотчем к бую, а также кофеиновый шот, который я хранил на крайний случай. Это очень насыщенный кофеином напиток в маленькой, буквально миллиграмм пятьдесят, бутылочке. Иногда он может дать хороший заряд энергии. Я берег его к финишу, но так и не воспользовался в итоге.

Еще в неприкосновенности остался курт. Его просто не хотелось доставать. Для этого надо было прервать уверенное и размеренное движение, немного выпустить воздух из буя, разжевать курт, придумать, чем его запить — слишком много телодвижений для человека, который плывет уже четвертый час. Проще было продолжать двигаться дальше.

Второй пункт питания был ближе к четырнадцати километрам. Мы подплыли к нему вместе с седовласым немецким пловцом. Пока пили и ели бананы, перебросились парой слов о том, что хорошо бы сейчас выпить прохладного пива. Немец остался обдумывать эту мысль наедине со вторым бананом. Я, чтобы приблизить эту перспективу, поплыл дальше.

По сравнению с моими первыми заплывами и Гибралтаром Вертерзее, конечно, давался легче, но под конец я очень устал. Понятно было, что до финиша я доберусь обязательно, и поэтому я устало греб вдоль берега, на котором становилось все больше и больше аккуратных австрийских домиков с небольшими собственными пирсами для лодок. Вертерзее — популярное место для загородных домов у местной элиты. Жители домов выходили и с любопытством смотрели на нас, а потом принимались махать нам вслед. Они явно желали удачи — местные вообще довольно приветливы.