Андрей Ветер - Кино без правил

И вот я однажды увидел по центральному телевизионному каналу сюжет, называвшийся «Майн Рид Шоу». Это был репортаж о состязаниях на спортивных каноэ и стрельбе из луков. Всё происходило в окружении индейцев, поэтому двоеборье называлось индейским. Невозможно передать словами, что со мной произошло, когда я увидел людей, облачённых в расшитые бисером кожаные рубахи и мокасины. Я увидел настоящие орлиные перья. Да что там перья! Я увидел людей, которые болели индейцами не меньше меня, а то и больше – ведь они воплощали своё увлечение в материальную жизнь! Они почти превратились в индейцев!

На тот момент я работал на телевидении меньше полугода и не имел ни достаточного опыта, ни статуса для выпуска авторской программы. Но я знал, что увидел индейцев для того, чтобы сделать о них фильм.

Прошло несколько дней, и Надежда Климанова добыла мне номер телефона, по которому я нашёл организатора «Майн Рид Шоу», через него связался с другим человеком, затем ещё с одним и наконец узнал, что интересовавшие меня люди в ближайшие недели поставят индейский лагерь где-то под Питером и что это мероприятие называется Пау-Вау. Разумеется, я решил ехать.

Телекамеру мне дали только на один день, но возмущаться такой скупостью начальства я не осмелился, хотя не был уверен, что успею снять что-то, поскольку надо было сначала отыскать индейский лагерь. Ехал я туда, построив в моём воображении почти полнометражный художественный фильм: вот впереди появляется стойбище, я выпрыгиваю из машины, даю распоряжение помощнику снимать всё подряд, а сам иду вперёд, ожидая выхода индейцев мне навстречу, начинается обмен рукопожатиями, раскуривание трубки…

Ничего такого не произошло, никто не вышел мне навстречу, потому что мы где-то ошиблись, свернули не на ту дорогу, проплутали часа три по лесу и вернулись в Питер, так и не увидев долгожданного Пау. На нервной почве у меня воспалился глаз, и в Москве прямо с вокзала я помчался в неотложку, где мне что-то накапали, чем-то поскребли и напугали отслоением сетчатки. Впрочем, это совсем другая ветвь моей истории, которая привела меня в конце концов к инвалидности.

Мои планы на грандиозную телепередачу об индейцах рухнули. Я скис.

Но осенью мне позвонила незнакомая девушка: «Мне сказали, что вы хотите снимать наших ребят». – «Каких ребят?» – «Индеанистов» – «Да, хочу». – «Они приехали из Питера. Их пригласили на программу „До шестнадцати и старше“, но там какие-то неувязки со временем». У меня перехватил дыхание – они рядом! Я немедленно позвонил в нашу редакцию, и какая удача: кто-то отказался от запланированной съёмки, и через пару дней освободившаяся телекамера упала мне в руки.

На съёмку я отправился на «газели». Где-то неподалёку от Площади Ильича мы въехали в замызганный двор. Дверь открыла Маша Большакова, это она звонила мне. По квартире бродили помятые после бессонной ночи ребята, некоторые с длинными волосами. Все незнакомые. Ни малейшего намёка на индейцев. Маша представила меня своему мужу, Саше Теренику по прозвищу Ястреб.

Мы познакомились. Они начали наряжаться, а я спустился вниз и ждал в «газели», предвкушая удовольствие от съёмки. Минут через тридцать они вышли. В полной красе. Приводя в состояние шока прохожих. Завораживая своим видом даже дворовых кошек. Их одежда шуршала бахромой и гремела бубенцами. Передо мной стояли индейцы! Казалось, сам воздух изменился при их появлении.

В «газель» все не вмещались. Долго втискивались, прилаживались, выгнали моего ассистента, и он отправился домой, не скрывая горького сожаления. В конце концов кое-как влезли, набились плотно. Нашли какую-то поляну в Измайловском парке. Выгрузились. Ребята принялись доводить свой образ до совершенства, вытащили откуда-то оперения. Я судорожно снимал, боясь упустить что-либо. Глаза мои разбегались в прямом смысле слова.

Зимой меня отправили в командировку в Питер для программы «Лясы». Мы работали совместно с милицией, снимали рейд по наркопритонам, судебное заседание, где разбиралось дело о синтетических наркотиках, побывали в «Крестах» (жуткое впечатление, несмываемый налёт ужаса), умудрились ночью попасть в облаву и едва не были застрелены милиционерами, которые приняли нас за бандитов, а нашу телевизионную камеру – за спрятанный в автомобиле пулемёт. В один из тех вечеров, когда мы торчали в гостинице без дела, я созвонился с Димой Сергеевым по прозвищу Танцующий Лис и, поскольку он находился дома, сорвался к нему брать интервью. Мне кажется, что вся передача «Пророчества, которые сбываются» держалась именно на Танцующем Лисе.

После эфира ко мне подходили коллеги и снисходительно спрашивали: «Зачем тебе эти Дакоты? Нет, что ли, посовременнее чего-нибудь?» Что мог я объяснить им? Зато на следующий день мне позвонил Григорий Якутовский, в то время «главный язычник» Москвы, лихо расправлявшийся в теледебатах со своими православными оппонентами, и восторженно проревел в трубку: «Ты понимаешь, что ты сделал? Ты понимаешь, о чём ты рассказал? Язычники возвращаются! Пророчества сбываются! Реинкарнация традиционной культуры!»

«Пророчества» были сделаны неуклюже, но позволили мне вкусить самостоятельности. Я продолжил общение с инденистами и язычниками, задумав большой цикл под названием «Голоса». Неспешно набирал материал: знакомился с новыми персонажами, брал интервью, срывался на внезапные мероприятия. К сожалению, далеко не всегда удавалось получить на работе видеокамеру, и моя жена сказала, что надо купить свою. Речь шла, конечно, не о профессиональной видеокамере, но в то время телевидение пускало в эфир сюжеты, снятые даже на самые примитивные любительские камеры.

Мы купили за свои деньги «Panasonic-3000», бытовую VHS-камеру, и этот «Panasonic» служил мне верой и правдой почти пять лет. В мой первый приезд на Пау-Вау под Лугу меня сопровождал «Панасоник». Я привёз оттуда богатейший материал, восхитительные кадры. Кевин Локк, выступавший на выставке «Четыре ветра», тоже заснят на эту камеру, его танцы и речи обошли всю Россию, благодаря моему «Панасонику». И выступление ребят в Лужниках перед огромной толпой зрителей, где Танцующий Лис увлёк незнакомых людей в индейскую пляску, – тоже мой верный «Panasonic». Но всё же чаще я работал на профессиональных Бетакамах.

***

Я трудился над «Голосами» почти подпольно и отдавался этой передаче всей душой. Понятно, что всякая неприятность, даже самая малая, серьёзно била по нервам. Однажды я узнал, что в Москву приехала делегация канадских индейцев. Саша Тереник был знаком с некоторыми из них и пригласил их к себе в Кратово на конюшню, которая с некоторых пор превратилась в волшебные врата, ведущие в индейский мир. Я приехал туда со съёмочной группой и обнаружил, что индейцев нет и что встреча по каким-то техническим причинам перенесена в гостиницу «Молодёжная». Пришлось срочно мчаться обратно в Москву. Я нервничал: успеем ли? Мы успели. Четверо индейцев сидели в своём номере, а вокруг них толпились индеанисты. Не теряя времени, я настроил камеру, и в эту минуту мой техник обнаружил, что забыл микрофон. «В машине?» – «Нет, на базе, на Яме». Я оторопел. Какое интервью без микрофона? Техник сорвался с места и поехал на телевидение. Мы потеряли несколько драгоценных часов, катаясь из Москвы в Кратово и обратно, теперь ещё теряли время из-за забытых микрофонов. Впрочем, я мог снять на «пушку» (встроенный микрофон), но мне нравится чистый звук… Мне повезло, ведь мог испортиться автомобиль в пути, мог отказать Бетакам. Всякое случалось… А техник с микрофонами всё-таки приехал, и я успел снять прекрасный разговор.