Александр Чемек - Где-то на сопках. Хроники строителя магистрали. Книга 2

— Нахрена он нужен? — замечает он и проходит мимо.

Но, когда я подходил к площадке с охапкой тонких стволов, он уже шёл навстречу, за дровами. Разводим костры на выходной ступени и топим их добросовестно, не разгибая спины.

«Местные жители» выходят из балка чуть позже: фронта работ у них ещё нет. Когда приехал Чебурашка, они зашевелились: начали переставлять блоки, покрывать их битумом, готовить к монтажу.

Мы обедаем в первую смену в течение получаса.

Славик с Люпаком рвутся в бой: хотят уехать домой сегодня, поэтому в 13 часов выбегают из столовой и начинают сколачивать проступи для ступеней в котловане.

Мы продолжаем жечь костры и сверлим доски под электроды. Появляется Степанов и хочет успеть везде: хватается за одно, другое и третье.

…Я развожу горючее для «Дружбы», пилю перекладины для трапа. Все проходят мимо, «не замечая» моих выкрутасов с пилой, стоящего на одной ноге. Затем, для обивки опалубки режу пергамин, который закручивается, как пружина. Рядом стоит толпа и беседует «о деле»… Натан предлагает мне отнести рулоны пергамина в будку ПЭСки для прогрева. Влад подхватывает:

— Вот, вот, — подключай Натана…

— Да, пошёл ты!.. Не буду никого подключать, — огрызаюсь я. — Я не начальник.

Пришла вахтовка, и у всех «загорелись подошвы», работа повалилась из рук, началась ходьба вокруг да около. Я прибиваю пергамин до последней возможности, пока Влад не скомандовал «Отбой!» в 17 часов.

В лагере народ ждал нас с 16 часов. Набросились на вахтовку, как собаки на кошку. Я забираю в бытовке сумку с вещами и втискиваюсь в будку последним. Машина у нас — почти без тормозов и без аккумулятора: заглохла недалеко от соседей. Попросили крановщика дернуть нас буксиром.

В Ларге — баня, болгарская «Плиска», гудёж до полуночи. Несмотря на гостивших у нас соседок Катю и Надю, Киса свалился в 22 часа, а Натан — в 23.

…Подъём в 7. Начинаю писать письмо Лере, но долго писать не дают. Натан просыпается бледный, отравленный. Покупаем для его «лечения» шампанское, но его нутро отвергает даже чай.

Около 11 часов на водовозке приехал Адонин.

Мы играем в шахматы, пьём шампанское, закусывая салями, привезённым Огневым из поездки. Лёня передал мне письмо от Анны. Она пишет, что слышала по радио, как командир «Ударника» Серёгин, говорил обо мне как о кандидате на поездку в Москву, а для чего — не ясно…

К 14 часам привезли зарплату (212 рублей). Почему-то после этого Лёня стал обыгрывать всех в шахматы и шашки…

Приехал Колюха, и рассказал, что звено, остававшееся на ПК-127, приготовило всё для бетона и уехало вместе с крановщиком и водовозкой домой. От злости Адонин толкнул свою чашку с шампанским.

— Работать надо! Конец года! Чего рваться в Хородочи? — возмутился он. — Не понимает никто: ведь закрою наряды по 5 рублей! Воду должны были завести, полную емкость…

Буря утихла, мы пожалели о пролитом шампанском. В восемь вечера Адонин ушёл на дорогу… Колюшка где-то «залил глаза», с трудом вошёл в комнату и заснул за столом. Огнев начал готовить очередную выпивку и засуетился насчёт приглашения соседок, но они были приглашены на день рождения к Вырцову.

Я пишу письмо в 10-ой комнате. Пытаюсь заснуть, но толпа не даёт: бродит из комнаты в комнату — к Вырцовым и обратно — до трёх ночи.

Воскресный подъём затянулся до 8 часов. Пишу дневник, а в 9:30 собираюсь в клуб. В 10:30 никого не было. Приходит дочь Галины, отпирает комнату с магнитофоном и делится с уборщицей:

— Мама придёт позже, она возится с Сергеем. Опять он в плохом состоянии… И что вытворяет!..

К 11 приходят семь девчат: 8—10 класс. В зрителях сидели два парня. Оказывается, это была часть группы, которой не было в прошлое воскресенье. Ей никто не сообщил о срыве прошлого занятия, и Галина обрадовалась, что кружок с моим руководством прекратил существование. Всё же это занятие я провёл.

Дома пью чай, но Огонёк с Натаном приносят из 10-й комнаты, где все уже упали, две «бомбы» шампанского. Под игрстый напиток заходит разговор о фильмах Бондарчука и А. Кончаловского, заодно и о фильме «Неоконченная пьеса для механического пианино». Эта дискуссия совсем «утомила» Огнева, и он лёг спать.

Мы с Натаном в 16 часов идём в столовую. На раздаче появляется Валя — самая бойкая из моих юных «танцовщиц» — и разговаривает с кассиршей, как с матерью. Та, давая мне сдачу, заметила:

— Я и не знала, что вы ведёте занятия, — и, в знак близкого знакомства, не стала сдавать мелочь…

На выходе я попрощался с Натаном.

— Поеду-ка я в контору. Возьму в понедельник справку о «целевом вкладе»…

Еду на попутном «Магирусе» мостовиков, оборудованном для перевозки свай. Не доезжая 3 км до Хородочи, у машины заглох движок. Стоим с полчаса, и я пропускаю попутки одну за другой. Догадался выйти и проголосовать лишь на четвертый раз. ГАЗ-68 ОРСа летел с Олекны, как угорелый…

В Хородочи, в магазине, покупаю шампанское и иду к Анне. Пока её не было, беседую с Алёнкой, пью чай, читаю газеты. В 19:30 она уходит смотреть «Прощай, полицейский!». В 20:10 заходит Таисия Григорьевна с детскими пластинками. Увидев меня «в тапочках», она обалдела и едва устояла на ногах.

Пришла Аня, и мы поужинали с шампанским. Взялся чинить клубный магнитофон: разобрал, собрал и ушёл гулять до полуночи, пока Аня не уложит детей. На улице было не холодно, но ветер дул жестокий. В клубе МК-51 посмотрел танцы и обошел вокруг всех поселков.

…Все, с кем говорила Аня (Полина, Таисия), уверяют, будто я сказал электрику Жене, что я добиваюсь её развода с Лёвой. Вот уж у сплетников длинны языки!

«Пустое место». Главное — человек. Изуродованная статья.

18 декабря, понедельник. Прихожу к Владу в 6:30. Смотрю у него прессу, но своего письма в «Газете» не нахожу.

— А что с моими бумагами для вступления в партию?.. — спросил я как бы между прочим. — На ячейке ведь голосовали «единогласно»…

— Они куда-то «пропадают»… — отвернувшись ответил Влад.

— И ничего нельзя сделать? — допытываюсь я. — Они у Воронова?

— А ты думаешь, что достоин? Разбивать семью — это каково!

— Ты опираешься на слухи.

— Может быть, Малыш в чём-то права?..

Я спорить не стал, но настроение упало ниже всякого…

В столовой Простолуков здоровается со мной нехотя, не глядя на меня. В общежитии читаю Думбадзе в «Дружбе народов» до 8:45. В конторе собрались все наши и многие — с похмелья. В вахтовку сели в 10 часов и отрядили за шампанским Сбигнева и Ярковича. У Чебурашки была бутылка коньяка, и он всю дорогу предлагал её распить всем жаждущим. Но ребята стойко сопротивлялись крепкому напитку и обошлись одним шампанским.

В Ларге я переоделся, и к нам добавились двое страждущих: Колюха со стеклянными глазами и Коваль — непроницаемый. По дороге в лагерь, вторая бутылка «шампани» тоже была прикончена.