Людмила Штерн - Жизнь наградила меня

Еще двадцать минут учтивой беседы ни о чем, и гости прощаются. Мы с Наной провожаем их в холл. У дверей на инкрустированном столике – золотой поднос. На нем десяток флакончиков с духами и ароматическими маслами. Нана предлагает дамам выбрать приятный им запах и стеклянной палочкой наносит несколько капель на запястье каждой гостье… Ритуал очень женственный и симпатичный.

– Как вам понравилась Марина аль-Шалаби? Правда, красавица?

– Да, очень хороша, жаль, что мне не удалось ее разговорить… Я как-то не сумела к ней подступиться.

– Не вы одна. Марина загадочная женщина, легенда арабского мира. О ней ходят невероятные слухи. Например, что она работала на израильскую разведку Моссад и была раскрыта.

– И после этого она жива и замужем за послом?

– О, это потрясающая история. Говорят, что ее казнили, но Аллах не дал ей умереть… Американская писательница Кэтрин Уэст даже написала о ней роман. Кстати, несколько лет назад он был переведен на русский язык и опубликован в Петербурге под названием «Чудо в пустыне».

– Нана, у тебя часто такие вечеринки?

– Раза два в неделю. Эти визиты очень важны. Дамы имеют большое влияние на распределение фондов социальной помощи, от них зависит судьба многих людей.

– Прости, я понятия не имела, что в вашей стране существует социальная помощь… И вы ведь не обсуждали никаких проблем. Разговоры не выходили за рамки семьи.

– Не забывайте, что это Восток. Здесь ничего не делается напрямую, кратчайший путь – дорога в обход. Нет, сегодняшний вечер был очень плодотворным.

– Стыдно признаться, Нана, но я прямо падаю с ног. Длинный перелет, столько впечатлений…

– Конечно, идите отдыхать. Отошлите служанку и выключите телефон, чтобы вас никто не беспокоил. Спокойной ночи.

– Ну, телефонных звонков я не ожидаю, ни одна живая душа не знает, что я здесь.

Только я надела халат и почистила зубы, как раздался телефонный звонок.

– Вернулся муж и хочет сказать «хелло». Можно нам заглянуть на минуту?

Я заметалась, пряча в комод предметы туалета. В дверь постучали. На пороге стояли Нана и ее муж, оба в шортах и майках, будто только что вернулись после пробежки в нью-йоркском Центральном парке. Он высокий, смуглый, с черной бородкой. В одной руке бутылка джина, в другой – бутылка тоника. У Наны в руках поднос со стаканами, льдом, лимоном и ломтиками дыни.

– Нам и знакомиться не надо, – улыбается шейх Халид. – Вы – Катина мама. Однажды в Катин день рождения вы водили нашу компанию в китайский ресторан на углу 110-й и Бродвея, помните?

– Конечно, прекрасно помню, – соврала я, – но вы с тех пор очень выросли.

– Вот за это и выпьем. И за нашу юность, и за ваш приезд, и за Нанин день рождения. Вы, русские, ведь никогда не пьете просто так, а всегда за что-то, правда?

– А вы, я полагала, не пьете совсем. Я думала, что в вашей стране запрещен алкоголь.

– Строжайше. Поэтому-то мы и пьем у вас, так сказать, на американской территории.

Мы просидели часа полтора. Шейх Халид вспоминал университетские истории, пародировал профессоров, рассказывал анекдоты. Он был очень обаятелен. Нана вся светилась и не сводила с мужа влюбленных глаз.

На следующий день я увидела шейха Халида в белоснежной тобе и гутре, перевязанной черным укалем, в окружении советника и секретарей. Непроницаемое лицо, агатовые глаза, торжественная осанка.

Верблюжьи бега – зрелище впечатляющее, особенно для тех, кто любит раскаленное солнце, застывшую от жара пустыню и лично верблюдов с их высокомерными повадками и брезгливыми выражениями на мордах. Мы сидим на покрытых коврами трибунах, специально построенных для этого торжества. Я – справа от шейха, как почетная гостья и немусульманка. Слева от него – Нана в парадном бедуинском облачении. Мы единственные женщины на бегах. Даже Нанино присутствие, вообще говоря, – нарушение традиции, ибо мусульманским женщинам не полагается принимать участия в общественных развлечениях. Впрочем, сегодня в строгих арабских законах то и дело появляются бреши.

Праздник открылся парадом сокольничих, дрессировщиков охотничьих соколов. Они медленно ехали на черных блестящих скакунах, легко придерживая поводья правой рукой и держа на отлете левую, согнутую в локте.

На локте у каждого сидел сокол. Сто соколов, неподвижных, как изваяния, с желтыми немигающими глазами. Затем начались бега, и с ними моя мигрень. По пустыне, как кенгуру, скакали верблюды, а в моей голове скакали бильярдные шары и разрывались протуберанцы. К горлу подкатывали волны тошноты, нос и рот пересохли, в ушах стоял раковинный гул. Было ясно, что, если я сейчас же не уберусь с этой жары, назад в Брюссель меня доставят в цинковом гробу.

– Халид, – шепчу я, наклоняясь к шейху, – у меня жуткая головная боль.

Не поворачивая головы, шейх Халид делает едва заметный знак рукой. Из-под земли вырастают две служанки и, взяв меня под руки, ведут в охотничий домик, метрах в ста от трибун. «Там же нет кондиционера», – с ужасом думаю я. Да, там не было кондиционера, но не было и крыши, а вместо нее – башенка со срезанной верхушкой. Вниз с башенки свисали белые влажные простыни, создающие приятную прохладу. В домике никакой мебели, только огромный ковер, на который я и свалилась, как куль с мукой. Служанка принесла «белый кофе» – горячую воду, настоянную на лепестках апельсина, – терпкий, вкусный напиток, и начала ароматическими маслами массировать мне затылок и виски. Через полчаса мигрени как не бывало, я ненадолго вздремнула и успела вернуться на трибуны к моменту раздачи наград.

Последовал легкий, по-европейски сервированный ланч и сиеста. Резиденция погрузилась в сон. А после захода солнца начались торжества в Нанину честь: ужин, бал, танцы живота и пляски с саблями. Всё это происходило в парадных залах среди мраморных колонн, бьющих фонтанчиков и хрусталя. Нана по-прежнему была в черном платье и никабе, но черный платок на голове сменился золотым филигранным шлемом с монетами, цепочками и драгоценными камнями. Танцы живота исполняли девочки, гибкие и пластичные, как змейки. На них были серебряные набедренные повязки и аметистовые нашлепки на груди, очевидно, символизирующие бюстгальтеры.

Как и было обещано, в разгар праздника прибыл дядя Халида, президент Объединенных Арабских Эмиратов, шейх Заед бен Султан-аль-Найан. Он принял участие в ужине и в ритуальном танце, сделав несколько грациозных па с саблей. Восторгу присутствующих не было границ. Гости ликовали, как если бы лично товарищ Сталин сплясал лезгинку.

Наутро мы с Наной ухали в северный эмират Шарья, где провели три беззаботных дня в клубе «Мирабелла», иначе говоря, загорали, плавали и пили экзотические, вполне алкогольные напитки. Шарья известен европейскими порядками.