Людмила Штерн - Жизнь наградила меня

Трибуны затихли. Христиан Нименьо, явно томя зрителей, медленно идет вдоль трибун. Вот он останавливается напротив нашей и… с размаху кидает ухо мне на колени…

Тысячи голов повернуты ко мне, тысячи глаз устремлены на меня. На коленях валяется бычье ухо, белые джинсы в бурых пятнах бычьей крови. Я, зажмурившись, кричу от ужаса, и крик мой тонет в восторженном свисте и буре оваций.

И вдруг стадион замер. Через два человека от меня поднимается с места молодая девушка с пышной копной рыжих волос. Ее взор горит испепеляющей ненавистью. Искаженное яростью юное лицо не менее устрашающе, чем морда разъяренного быка. Она направляется ко мне, и я понимаю весь ужас происходящего.

Наш герой Нименьо, «ловкий, как пантера, с глазом, метким, как у орла», промахнулся. Рассыпаясь от его имени в извинениях по-английски, с вкраплениями нецензурных выражений по-русски, я беру в руки это кошмарное ухо и передаю его законной владелице.

Одобрительный рев трибун возвещает, что мой жест оценен по достоинству. Ни одна нормальная испанка не отдаст добровольно бычье ухо – символ любви и победы. Любая нормальная испанка готова расплатиться за этот сувенир вырванными волосами, выцарапанными глазами и разодранным в клочья платьем.

Барышня благодарно улыбается сквозь слезы, целует меня и приглашает нас с Витей поужинать после корриды с ней и ее женихом Христианом Нименьо.

Ресторан «Кастильские ночи» выдержан в простодушно-милитаристском духе. На стенах висят скрещенные шпаги и коллекция пистолетов. По углам – рыцари в стальных доспехах. С низких потолков свешиваются мехи с вином. Шляпы, шарфы и плащи нацепляются в холле на вбитые в стены бычьи рога. Официанты носятся как безумные. Визит Христиана Нименьо – великая честь: обожание и популярность тореадора-звезды в Испании может сравниться с популярностью Леди Гага в Америке. Вот из кухонных глубин выплыл шеф-повар и витиевато изложил особенности меню. Мы ни слова не понимаем по-испански, но готовы поклясться, что он говорил стихами. Возможно, из Лопе де Вега.

На закуску были поданы маринованные осьминоги и печеные крабы. За ними последовал чесночный суп, салаты и баранина на косточках – caldereta de cordera. Эти деликатесы запивались знаменитым местным вином «Val de Paniza».

Весь ресторан следит за каждым нашим движением, ловя момент, когда будет удобно подойти и попросить у Нименьо автограф. Такой момент не наступает. Тореадор увлечен беседой с новыми русско-американскими друзьями, и деликатные испанцы не рискуют нарушить «исторический ужин».

Христиану Нименьо 21 год. Он – потомок старинного андалузского рода. И он, и его невеста Долорес неплохо говорят по-английски. Она – студентка Мадридского университета, будущий микробиолог. А Христиан Нименьо II – потомственный тореадор. Его дед, Христиан Нименьо I, был прославленным на весь мир тореадором и закадычным другом Хемингуэя. Писатель специально прилетал в Испанию, чтобы присутствовать на его корридах. К сожалению, дед окончил свой жизненный путь на рогах у быка… Впрочем, таковы особенности данной профессии. Его сына звали тоже Христианом Нименьо. Однако порядкового номера к своей фамилии он получить не удостоился. Он ненавидел быков и увлекался мотоциклетным спортом. И разбился на треке, когда нашему Нименьо было три года. Вот почему юный тореадор получил к своей фамилии номер II.

На столе догорели свечи. Ужин подошел к концу… Наутро мы уезжали в Кордову, а наши новые друзья в Мадрид, где Христиана Нименьо II ожидала «Грандиоса коррида де торос». Мы расцеловались, обменялись адресами и несколько лет получали от них к Рождеству поздравительные открытки.

В мой последний приезд в Испанию я дала себе слово воздержаться от боя быков. Но как дала, так и нарушила. Как-то в субботу позвонила наша местная приятельница Марта и пригласила к себе в гости.

– Сегодня очень важная коррида, вся Испания будет сидеть у телевизоров, и я с друзьями в том числе. Приходите, вам будет интересно.

И мы пошли… Оказалось, что это была прощальная коррида знаменитого тореадора Паломо Линареса. В тот день ему исполнилось 53 года, и он уходил на пенсию.

Обычная коррида состоит из трех частей. В каждой участвует один бык и один тореадор. Коррида Паломо Линареса была необычной. Эта была коррида-solo, коррида-бенефис, в которой синьор Линарес победил шесть быков. И весь сбор от корриды пошел в пользу… Международного Красного Креста.

Хотя Шопенгауэр говорил, что «цель оправдывает средства», но простодушное сочетание массового убийства животных с Красным Крестом меня немало поразило.

Если вы любите корриду, по телевизору ее смотреть даже интереснее, чем в натуре. Крупный план позволяет видеть выражение лица тореадора, каждый изгиб его тела, малейшее его движение. Вам даже кажется, что вы слышите, как он шепотом разговаривает с быком: «Ну, давай, милый, дорогой, шевелись!» Но на последней стадии боя вам показывают чудовищное по жестокости зрелище. Всюду – кровь, кровь, кровь. Кровь струится по вздувающимся блестящим бокам прекрасного животного… Кровь хлещет из пасти… Налитые кровью, обезумевшие от боли глаза…

Паломо Линарес убил пять быков. А с последним, шестым, произошло вот что. Уже его кололи пикадоры, уже в него вонзали бандерильи, уже Линарес начал свой зловещий танец смерти. Но вдруг остановился, подошел к барьеру и о чем-то посовещался с президентом корриды. Президент кивнул, тореадор сделал знак рукой, и из корраля выпустили волов и погнали на середину арены, чтобы привлечь внимание быка. Бык их заметил и ринулся в атаку. Служители, хлеща волов кнутами, стали разворачивать их обратно в корраль. Бык погнался следом за ними и тоже скрылся с арены. Трибуны воем и свистом одобрили эту акцию.

– Что это значит? – стали мы теребить Марту и ее друзей.

– Паломо Линарес помиловал последнего быка за его благородство, смелость и редкие бойцовые качества.

(Естественно, что мы с Витей не уловили никакой разницы между поведением этого быка и пяти предыдущих.)

– Что же теперь с ним будет?

– Подлечат и отправят на ферму давать потомство.

На столе дымился котелок с отлично приготовленной паэльей – испанской версией плова с курицей, мясом и моллюсками в ракушках. В бокалах алело, как расплавленный рубин, любимое арагонцами вино «Rioja».

Обсуждение корриды казалось неизбежным. Мы с Витей решили не деликатничать, и у нас состоялся такой обмен мнениями.

Мы: Как нормальные, цивилизованные люди могут смотреть без содроганья на раненое, истерзанное животное?

Они: Коррида – спорт, в котором побеждает сильнейший.

Мы: Какой же это спорт? Коррида – это убийство, потому что у быка нет никаких шансов.