Людмила Штерн - Жизнь наградила меня

В Испании от корриды не уйти. Вы можете страстно любить ее, как почти все испанцы, или ненавидеть ее, как большая часть просвещенного человечества. Но рано или поздно коррида вас «достанет».

Впервые я увидела бой быков в Толедо, в наш первый приезд в Испанию. Мы подъехали к Толедо в субботу после полудня. Город внезапно возник за поворотом на правом берегу реки Тахо – желтые выветрелые стены на фоне пронзительно-синего неба. Ни ветерка, ни людских голосов, ни автомобильных гудков. Только палящее солнце и звон цикад. Казалось, город замер на время сиесты, и было бы кощунством нарушать его тишину ревом мотора. Мы оставили машину у ворот Сан-Мартино и вошли в Толедо пешком. Однако тишина его оказалась обманчивой. Узкие кривые улочки были полны возбужденными горожанами. Через два часа за городскими воротами Пуэрто-дель-Соль на стадионе Пласа де Торос должен состояться бой быков.

Мы тоже купили билеты. По цене делятся они на множество категорий. У барьера, справа от ворот, слева от ворот, около судьи-президента и вдали от него. И, главное, на солнце, в тени или полкорриды так, а полкорриды эдак. Мы выбрали последнее – sol у sombra.

За час до начала корриды меня охватило странное возбуждение, хотя по натуре я совсем не кровожадна. Отчего бы это? Проведя сама с собой трехминутный сеанс психоанализа, я поняла, что энтузиазм объясняется не столь жаждой увидеть мертвого быка или искалеченного тореадора, сколь желанием приобщиться к духовному миру Эрнста Хемингуэя, самого любимого писателя моей юности, который был помешан на корриде и тореадорах.

В развешенных по всему городу афишах объявлялось, что в предстоящей корриде участвуют трое талантливых тореадоров-новичков: Нино де ла Капеа, Христиан Нименьо II и Хосе Йойо.

– Обратите особое внимание на Христиана Нименьо, – посоветовал нам хозяин отеля «Лабрадор». – Это будущая суперзвезда. Он ловок, как пантера, быстр, как ягуар. И глаз его точен, как глаз орла. Бьет без промаха.

Около шести часов вечера весь город устремился к Пласа де Торос. Неслись наперегонки машины, мотоциклы, велосипеды, стекались людские ручейки и потоки. У входа раздавались программы боя и календари будущих сражений. Зрители приходили целыми семьями со стариками и грудными детьми, с ящиками пива и мехами с вином. Служители в красных униформах предупредительно усаживали зрителей на места…

Но вот трибуны затихли, грянули медные трубы, начался парад. Первыми появились тореадоры: Капеа в малиновом костюме с серебром, Хосе Йойо – в желтом с блестками. Главный герой, Христиан Нименьо, был облачен в белое с золотом. Он был так ослепителен, что у некоторых зрительниц (например, у меня) пересохло в горле.

Затем появились куадрильи, а за ними пикадоры на покрытых яркими попонами лошадях. Шествие заключали мулы в разноцветных сбруях с лентами и цветами, вплетенными в хвосты. Процессия сделала почетный круг вдоль трибун и скрылась. В центре арены остался один матадор. И тотчас из корраля выпустили быка. Черный, весящий полтонны красавец по имени Бито-Бито вылетел из-за ворот, как смерч, низко опустив морду и вздымая копытами песок.

На огромной арене, рядом с разъяренным быком, фигурка матадора выглядела беспомощной и хрупкой. Вот он начал дразнить быка, размахивая перед его носом малиновым плащом, подбитым желтым шелком. Он почти танцевал – так изящна и грациозна была его пластика, и, казалось, ничто не предвещает кровавой развязки.

Но вот появились пикадоры. Бык забыл о матадоре, развернулся и ринулся на них в атаку. Пикадор подставил ему лошадиный бок, и Бито-Бито с налету врезался рогом в попону. Лошади с пеной на мордах дико шарахались и хрипели, бык таранил попону… еще секунда… и он распорет лошади брюхо. И в этот миг пикадоры вонзили копья быку между лопаток. Бык на секунду оцепенел от боли, по блестящей от пота шкуре потекли струйки крови.

От жестокости этой картины у меня просто остановилось сердце, а вегетарианец Витя побелел и, закрыв лицо руками, бормотал: «И за этот ужас мы заплатили 50 долларов». Но порочность человеческой натуры беспредельна. Если во время первого боя я была в слезах от жалости к быку, то во время третьего я услышала свой собственный хриплый вопль:

– Нименьо, пошевеливайся!!! Ты матадорро или ветеринар-ро?!

Христиан Нименьо, с нежным, боттичеллиевским лицом, был, несомненно, любимцем публики. Белый, расшитый золотом костюм сидел на нем безупречно, движения были стремительны и плавны, и когда он, вытянувшись в струну, подошел, вернее, подтанцевал к быку с парой поднятых для удара бандерилий, люди на трибунах затаили дыхание. Вот он поднялся на носки почти вплотную к бычьей морде, отклонился назад, как оттянутая струна, и высоко поднял руки. Это длилось мгновенье, но мне показалось – вечность. Бык рванулся, навис над ним… и в этот миг Нименьо вонзил бандерильи в бычий загривок точно под прямым углом.

Наступили последние минуты боя. Нименьо один на один с раненым быком. Окровавленный бык, словно каменное изваяние, стоит, расставив ноги, в центре арены. Нименьо подтанцовывает к нему с алой мулетой в левой руке и со шпагой в правой. Начинается «танец смерти». Нименьо встает перед быком на колени. Вот он взмахнул мулетой и задел ее краем бычью морду. Бык по-прежнему неподвижен и, словно завороженный, следит за развевающейся мулетой. И вдруг, как молния, бросается на тореадора. Его рога разрывают шелковую ткань, и по ней расплываются пятна бычьей крови. Но Нименьо успел вскочить на ноги и увернуться. Новая атака. Бычий рог скользит вдоль груди, но промахивается, а Нименьо поворачивается к быку спиной и медленно, не удостоив даже взгляда через плечо, удаляется от быка на пять-шесть шагов. В эти секунды он совершенно беззащитен. Бык низко наклоняет морду… Бросок… Нименьо резко поворачивается, молниеносный взмах шпагой… и мертвый бык валится на бок.

Восторженный рев на трибунах. Медные трубы возвещают победу. На арену выезжает пара разукрашенных мулов. Служители отрезают мертвому быку ухо и на серебряном блюде передают президенту. Затем, под свист и улюлюканье толпы, на быка накидывают петлю, и мулы уволакивают его с арены…

Это показалось мне несправедливым. Бык дрался отважно, погиб в честном бою и не заслужил глумленья. Проводить его в другой мир следовало с уважением…

Сияющий победитель совершает вдоль трибун круг почета. К его ногам летят цветы, шапки, мехи с вином. Он должен поднять каждую шапку и умудриться бросить ее владельцу в руки. Он должен поднять цветы и разбросать дамам на трибунах. И он должен отпить из каждого меха. Нименьо высоко поднимает мехи, запрокидывает голову, и вино, алое, как кровь быка, тонкой струей течет ему в рот. На трибунах ликование. В это время президент решает, достойно ли тореадор провел бой, заслужил ли он высшую награду – ухо мертвого быка. Гром медных труб возвещает, что заслужил. Нименьо подходит к президенту, отдает низкий поклон и получает свою награду. Сейчас он, держа высоко над головой бычье ухо, совершит по арене второй круг почета и затем бросит его своей избраннице – даме, которой он посвятил этот бой.