Марина Старых - Мемуары на руинах [Жизнь актрисы в письмах и дневниках]

Вот так и ездили по Киевскому Округу, и от банкетов не отказывались, и Никитка уже выказывал своё расположение, что дало повод Фадеевой безапелляционно заявить: – Проститутка! И добрались до Одессы, где шефская поездка завершилась.

Письмо из Алупки пришло в Одессу до востребования на имя Ольги Владимировны Матусовой.

«Мариша!

Получил твоё красивое письмо из поезда. Оно меня не обрадовало. Но это ничего, ты же у нас переменчива, как море. У нас дождь, но всё равно хорошо. Наслаждаюсь. Работаю. Пью сухое вино. Ласты послал тебе в Ялту, в Одессу они бы точно не успели. Живу у своих старых хозяев на улице под навесиком – роскошно. В Ялте тебя будет ждать моё письмо. Думаю, что в Крыму увидимся, если будет желание (у тебя, разумеется). Смотри вокруг себя, не только внутрь. Учись радоваться и радуй. Вот и всё, пожалуй. Напиши, если будет время. Нежно целую, не скучай. Пока, маленький.

В Одессе были несколько дней, Маруся встретила многих коллег. Меньшов снимал фильм «Солёный пёс». В съёмках участвовали Коля Лавров, Таня Шестакова, Игорь Шибанов, Тамара Уржумова. На пляже в перерыве между съёмками Меньшов и Лавров приобщили Марусю к игре в кости. Маруся, убегая от своих проблем, пыталась всё время быть на людях.

Но получила отповедь.

«И, тем не менее, здравствуй, Мариша!

Я прочитал твоё письмо, но не уничтожил, сделаешь это сама, если захочешь, – в Ленинграде.

Начну, скажем, так: всё, что ты написала верно, в твоих глазах я не могу выглядеть иначе. Но вся наша беда в том, что, что мы хотим видеть другого не таким, каков он в действительности, – ты бы хотела, чтобы я был иным, мне хочется того же в отношении тебя. В этом смысле мы оба неправы. Если хочешь, можешь на свой счёт ничего не принимать. Что же касается всего остального, то послушай вот что: мне очень не хотелось начинать письмо с ругани, но твоё последнее письмо из Одессы меня не в шутку разозлило. Откуда этот пошлый, бесшабашный актёрский тон? Что, жизнь чересчур легка? Или тебе всё так ясно в ней? Новые друзья у тебя появились? Или ты всё так же по-детски доверчива и общение со мной не пошло тебе на пользу? Я всё чаще убеждаюсь в том, что ты живёшь по принципу: наслаждайся и страдай, – середины нет. Твои желания и страсти совершенно неуправляемы и нерегулированы, в этом отношении ты тоже чрезвычайно похожа на меня, но я, по крайней мере, умею ставить перед собой задачи и выполнять их. Я много думал о себе, несчастном, и даже не столько о себе, сколько о тех, кто от меня терпит. Пришёл к грустному, но, не удивившему меня выводу: я страшный эгоист, эгоист в высшей степени. По сути дела, мне ведь никто не нужен, хотя без людей мне крышка. К близким мне людям я отношусь, в общем, хорошо, даже добро, если эта доброта меня не отвлекает от себя. Хотя, для тех же самых людей я готов выложиться без остатка в основном: в работе. И буду выкладываться ещё больше. Я странный эгоист – кроме работы мне ничего не надо: никаких радостей жизни, и, если они у меня есть, то только потому, что я никогда не отказываюсь от того, что мне предлагают, и в этом смысле крайне небрезглив, – это тоже недостаток.»

Кирилл к тому времени уже был в Алупке, но к себе не звал. Звала тогдашняя приятельница Муращенко в Ялту. У неё Маруся и остановилась. Учиться радоваться было поздно, впереди было убийство ещё одного ребёнка, и, про всё, что попадалось на глаза, Маруся говорила ему: смотри, вот луна, больше не увидишь…

Конечно, сразу поехала в Алупку, долго искала «навесик», нашла… Кирилла не было. Сказали, что он уехал в Судак к жене. Маруся в страшной депрессии лежала на лоджии и отвлекала себя всегда спасающим «графом Монте-Кристо». Потом не выдержала, приехала ещё раз, поняв, что в тягость, взбрыкнула, разыгрывая покорность, принесла, держа их в зубах за шнурки, ботинки своего повелителя. Это был перебор.

Следующий год был полон разрушительных страстей. Маруся снялась в кино неудачно, (в «Соломенной шляпке»), вызвала на свою голову все возможные порицания со стороны киношников, и… В театре репетировали «Бориса Годунова». Как было принято: «все – всё»: и персонажи, и народ, и ноги танцующих на польском балу за реальным железным занавесом. На роль Марины Мнишек претендовали шесть актрис. На съёмки Марусю отпускали один раз в неделю, в выходной день. Ночь в автобусе рядом со Стржельчиком, пахнущим самым шикарным тогда одеколоном «Рижанин». Знаменитый артист рассказывает: – Вы представляете, у меня на даче украли три автомобильные шины! На съёмках Марусю клянут: – Из-за вас в нашем фильме перекос! Мы вместо вас должны снимать дублёршу со спины!

В театре всю неделю, каждый день, когда доходит до сцены «У фонтана», называют все имена, кроме Марусиного. Она, либо участвует в массовых сценах, либо, сидя в зале, смотрит на то, как другие играют Марину, категорически не соглашаясь внутренне, имея своё представление о том, как это должно быть, но, чем ближе к премьере, тем чаще надо танцевать «на балу» за железным занавесом, а потом рыдать в гримёрке.

– Почему??? – решилась она однажды спросить.

– Ну, вам же кино дороже, так ведь и театр можно потерять… (Безмолвная пауза).

История с кино как бы закончилась, (но «как бы», потому что фильм, в который как кур в ощип попала Маруся, показывают и ныне, и по несколько раз в год, не благодаря Марусиным победам, естественно). Маруся получила деньги и смогла снять потрясающую комнату на Солдатском переулке, где впервые начала самостоятельную жизнь, которая длилась всего полгода, пока хватило денег.

Кино это подарило Марусе ещё и дружбу с Гердтом, (которую Маруся упорно считала только духовной, не подозревая о ставших позднее общеизвестными многочисленных похождениях обаятельного любителя женщин), но это – для сегодняшних пожирателей отголосков чужих страстей. Маруся, уединяясь с З. Е. в тенистом уголке, слушала, как он читает стихи, читала сама. Впервые З. Е. услышал стихи Арсения Тарковского, и, однажды, некоторое время спустя, переполошил весь театр, приехав в Ленинград, и требуя, чтобы: «ей сказали, что приехал человек «с той стороны зеркального стекла». На премьере фильма в Доме Кино, на которой режиссёр и компания не расстроились бы, не увидев Марусю, она за столом оказалась напротив Булата Шалвовича. Он очень трогательно, увидев потерянность Маруси, отрывал куски лаваша, показывал, в какой соус их надо макать, был внимателен. На лестнице после окончания банкета, Маруся выпалила: – На вас всё держится! Окуджава смутился и предложил довести девочку до дома на такси. – Нет! Нет! Мне по пути с помощницей режиссёра!

А в театре всё пошло так, как умный человек (не Маруся) мог бы предугадать: была сыграна премьера, из претенденток на роль Мнишек осталось четыре, но основные лавры достались блиставшей тогда актрисе. Маруся, доведённая до предела, подошла к учителю и сказала: – Вы, как учитель, должны хоть посмотреть, как бы я это сделала!