Йозеф Рыбак - «Иду на красный свет!»

С нами идут художники, для которых важно, чтобы совесть искусства и литературы оставалась незапятнанной. И их честь. И все, что происходит вокруг и что их мобилизует на то, чтобы идти вместе с народом.

…У каждого читателя есть свой любимый автор, которого он отличает от всех других писателей, которые ему тоже близки, но иначе. К такому автору он возвращается и ищет в его книгах ответ на беспокоящие его вопросы. Особенно ему дорога какая-то конкретная его книга, героев которой он полюбил. А иногда читатель открывает эту книгу лишь ради конкретной сцены, ради конкретного поэтического образа, ради какой-то ситуации, напоминающей ему о чем-то, что пережил сам, или просто для того, чтобы погрузиться в глубины языка и мысли писателя, которые ему чрезвычайно близки.

С такой книгой человек чувствует себя хорошо, он хочет, чтобы она постоянно находилась у него, чтобы ее можно было почитать, когда захочется. Он бережет ее как зеницу ока и огорчается, если почему-либо лишится ее. Поэтому он неохотно дает свою любимую книгу даже друзьям. Дело в том, что ему известна отвратительная привычка не возвращать книги.

У меня тоже есть несколько любимых книг, которые я время от времени открываю на любой странице. Они мне близки и милы тем, что их авторы вложили в них все — свое сердце, свою собственную борьбу за себя самого, свой богатый жизненный опыт, поражения и непреклонность в поисках понимания правды жизни и искусства и их смысла.

Одна из таких книг — «Дневные звезды», написанная ленинградской поэтессой Ольгой Берггольц.

Пережившая страшную блокаду осажденного немцами Ленинграда, она запечатлела в этой книге всю свою жизнь, похожую на жизнь тысяч и тысяч советских людей. Она рассказывает в ней о своем счастливом детстве в семье ученого, о первых годах Октябрьской революции, о своей комсомольской юности, о жизни перед самым нападением гитлеровских орд на Советский Союз. Сегодня тот, кто не сталкивался с гитлеровской машиной, не может себе представить, что это было за чудовище и с какой хладнокровной жестокостью истребляли фашисты миллионы и миллионы людей в оккупированной Европе, что такое гитлеровская армия, подразделения СС, что такое гестапо и гитлеровские прислужники в концентрационных лагерях, нацистская элита, в том числе судьи и врачи. Берггольц пишет о суровых днях войны в блокадном, голодном Ленинграде, имевшем одну-единственную дорогу, через которую он мог поддерживать связь с воюющим фронтом. Она вела через замерзшее Ладожское озеро, и ее называли «Дорогой жизни». По ней приходила единственная помощь, чтобы город мог устоять в своем сопротивлении.

«Дневные звезды» — прекрасная, глубокая книга, полная потрясающих сцен, книга о страшных страданиях и нечеловеческом героизме ленинградцев, об их решимости не сдаться и выстоять, не уступить ни пяди и не потерпеть поражения в неравном бою. Это книга о мужестве и большой любви к жизни, которая показывает, что человек может все выдержать, если он сохранил нравственную силу и чувство товарищества. Эту книгу могла написать только писательница-коммунистка. Поэтесса ее написала от лица сотен тысяч жертв, похороненных на Пискаревском кладбище, подобно тому как Юлиус Фучик писал свой «Репортаж с петлей на шее» от лица сотен тысяч людей, уничтоженных в нацистских концентрационных лагерях.

В книге есть страницы, исполненные горячего чувства и человеческого тепла, мир, увиденный сердцем истинной поэтессы, и есть в ней мысли и рассуждения, в которых она высказала все, что должна была сказать во имя любви к жизни и во имя ненависти ко всему, что этой жизни всегда угрожало и угрожает по сей день.

В строках этой книги — прекрасное кредо поэтессы, которое и поныне не утратило своей силы, и есть много интересного о писательской работе.

«Я уверена, — пишет в «Дневных звездах» Ольга Берггольц, — что если не у каждого, то у большинства писателей есть Главная книга, которая всегда впереди… Писатель может не знать заранее, в какой формеона воплотится — в поэме ли, в стихах ли, в романе, в воспоминаниях ли, но твердо знает, чемона будет по главной сути своей: знает, что стержнем ее будет он сам,его жизнь, и в первую очередь жизнь его души, путь его совести, становление его сознания, — и все это неотделимое от жизни народа… Как на фундаменте, Главная книга покоится на едином всеобъемлющем и ясном чувстве, то есть на фундаменте нашей великой идеи, которая стала всеми пятью чувствами человека и объединяющим их особым, художественным чувством писателя. В Главной книге совершается открытый и правдивый показ становления, мужания и созревания этой идеи-чувства, иначе — коммунистического мировоззрения и мироощущения человека, раскрывается борьба за него — с обстоятельствами, с самим собой, с пережитками прошлого в себе и вокруг себя, с врагами, недругами, а иногда и с друзьями».

И поэтесса продолжает:

«Главная книга… не чуждается ни собирательных героев, ни домысла, ни вымысла, не отказывается ни от одного из чудес искусства и прежде всего — ни на минуту не отказывается от великих задач коммунистической пропаганды. Но коммунистическая пропаганда-проповедь в таких книгах — это прежде всего действенная передача личного душевного и жизненного опыта, приобретенного в общенародной борьбе за создание нового, справедливого общества, а потому она нужна согражданам; это — настойчивое внушение читателю той большой правды жизни, которую лично постиг писатель».

Была ли такой Главной книгой «Бабушка» Божены Немцовой? Или «Сирена» Марии Майеровой? А «Репортаж с петлей на шее» Юлиуса Фучика? Стали ли Главными книгами «Соната земных горизонтов» С. К. Неймана, сборник «Васильки и города» или воспоминания «Из моей жизни» Витезслава Незвала? Создал ли ее Библ стихами, вошедшими в сборник «Без опасений»? Напишут ли такую книгу те, кто по сей день трудится или кто только начинает? Готовят ли они себя к ней тем, что пишут сейчас, тем, что звучит в их сердце и что ведет их на ту единственную в жизни дорогу, которая служит гарантией, что в один прекрасный день они станут настоящими писателями своего народа?

Я хотел бы сказать о Петре Илемницком, последним трудом которого, завершившим его творческий путь, был роман «Хроника», посвященный Словацкому национальному восстанию. В чешском переводе он получил название «Ветер возвращается». Это Главная книга Илемницкого. Он взялся за нее, вернувшись из гитлеровских тюрем и концентрационных лагерей, когда у него еще были силы завершить свое творчество, начатое романом «Победное падение» и продолженное книгами «Поле невспаханное» и «Компас — в нас». «Хроника» — заключительная картина, являющая собой итог десятилетней борьбы его народных героев — от их отчаянных бунтов к сознательно организованной борьбе вплоть до победы, великого нравственного выпрямления словака, поднявшегося с оружием в руках на неравную борьбу с самым злейшим из врагов. Илемницкий мог написать все, что лично пережил в немецких застенках, но он должен был прежде всего написать «Хронику». В ней он стилизовал себя в роли простого хрониста, словно желая подчеркнуть, что писал о том, чего сам не пережил. Но не достиг ли он этой книгой того, к чему стремился всю жизнь? В конце «Хроники» автор вложил в уста рассказчика о повстанческих боях с фашистами основную идею и смысл своего произведения: