Йозеф Рыбак - «Иду на красный свет!»

Мы учились видеть, отличать, где правда, а где ложь, тянулись к газетам, книгам, напряженно вслушивались в каждое живое слово.

Оказали на нас влияние и определенные стихи, вошедшие в некоторые школьные книги для чтения, мы научились запоминать отдельных авторов. Йозеф Сватоплук Махар был одним из них. Еще во время войны мы слышали, что он был посажен в тюрьму, как австрийский государственный изменник, и тем самым он был для нас еще ближе. Однако больше, чем Махар-поэт, он был близок нам как автор «Тюрьмы», «Католических рассказов», полемики с Римом и со священником Досталом из Лутина. И только потом, через эти работы, мы приходили и к его поэтическим книжкам, таким, как сборники «Tristium Vindobona», «Здесь бы должны были цвести розы…», «Варвары», «Яд из Иудеи» и т. п.

Эти стихи казались нам новыми и близкими, их реалистичная нота, образность в изображении обычного человеческого дня с его драмами и судьбами близких нам людей пленяли наши сердца.

Мы внимали Махару до тех пор, пока нас не захватил другой поэт — Франя Шрамек. Он буквально завораживал нас своими стихами. В его поэзии царили спокойствие прекрасных благоухающих укромных лесных уголков, трепет чувств и волшебный звонкий язык, наполнявший его «Плотину», которую мы помним по сей день.

Тот отрезок пути, который мы прошли с Франей Шрамеком, навсегда покорил нас своими пленительными образами, восхвалением прекрасной и чистой жизни, а также красоты молодого человеческого тела, которую этот поэт так понимал! От молодого нетерпеливого ожидания, от шрамековской красоты и от этого юношеского томления у нас сладко щемило сердце.

Но и тут мы вскоре поняли, что реальная жизнь — не здесь и что она бросает нам в лицо свои вопросы, на которые этот прелестный лирик не мог нам дать ответа.

И тут свою выдающуюся роль сыграл поэт, уже полностью наш — Станислав Костка Нейман.

Ни одно последующее поколение не испытало подобного счастья — получить такого учителя, который избавил бы его от неуверенности и указал направление творчеству. Это для нас был первый поэт, который одновременно являлся мыслителем, который не только своей поэзией, но и своей мудростью и опытом привил нам основы передовых взглядов — будь то литература, искусство или политические убеждения. Все в Неймане существовало в идеальном единстве. Было в нем и то, что сблизило нас с Франей Шрамеком и что еще в зародышевой форме пробудил в нас Йозеф Сватоплук Махар. С Нейманом и его «Червеном» мы уже не догоняли жизнь, а оказывались в самой ее гуще, в ее политическом и общественном эпицентре. От Неймана к нам пришло понимание того, что просто какой-либо политики недостаточно, нужна политика конкретная, вытекающая из действительного материального, разделенного на классы мира, который нас окружал.

В ту пору о русской Октябрьской революции ходили страшные слухи. «Народни листы» {271} 271 «Народни листы» («Национальная газета») — чешская буржуазная газета, выходила в 1861—1941 гг., с 1918 г. — орган национально-демократической партии. издали брошюрку «Ужасы большевизма». На обложке была нарисована рука, с которой капает кровь. Стало быть, Гитлер имел своих предшественников. Газеты, называвшие себя патриотическими, были полны лжи и подлости, когда писали о России, да и не только о России. «Гумористицке листы» Вилимека {272} 272 «Гумористицке листы» («Юмористическая газета») — популярный юмористический журнал, издававшийся с 1858 г. Йозефом Рихардом Вилимеком; выходил до 1941 г. превзошли себя в убогих остротах и карикатурах, высмеивавших коммунистов.

Чем нас увлек Станислав Костка Нейман?

«Да не обвинят меня в нескромности, — написал он в «Творбе» в 1946 году, — я был, полагаю, первым чешским писателем, который полностью понял значение Октябрьской революции и с той минуты остался ей безоговорочно верен».

Он напомнил, что к этому привела его в первую очередь книга статей Максима Горького периода революции и что несколько месяцев спустя он уже издал первый отечественный перевод ленинской работы «Государство и революция» {273} 273 Книга В. И. Ленина «Государство и революция» вышла в переводе на чешский язык в 1920 г. в издательстве журнала «Червен», возглавлявшемся С. К. Нейманом. .

Казалось, что превращение Неймана из социально чуткого и образованного человека в коммуниста произошло буквально в мгновение ока. Однако это было не так. Нейман не случайно вскочил в скорый поезд социалистической революции. Если вы знаете его жизнь, в ней нет случайностей. В ней есть этапы по-своему извилистые, как у человека, который жаждет света и пробивается сквозь густые заросли. К свету, к человеку он еще смолоду шел кружными путями, постепенно избавляясь от иллюзий и предрассудков, пока не дал тот решительный бой самому себе, не стал поистине свободным человеком, который нашел смелость освободиться от всякого идейного балласта.

Он говорит об этом так:

«Как человек и поэт я всегда соблюдал законы живущих. Кровь, бурная, кипучая и упрямая, всегда толкала меня в ряды левых. Так возникало окружение, в пределах которого я менялся…»

Поиск поэта закончился победой в двадцатые годы, как это произошло с Роменом Ролланом, Анри Барбюсом, Анатолем Франсом и другими великими европейскими личностями.

Размышляя над тем, как менялось мировоззрение Неймана, мы могли бы задать вопрос, как обходилась жизнь с писательской судьбой Неймана-поэта? Была ли она к нему щедра, ласкова и деликатна при всех экстравагантностях беспокойного его характера?

Ему был отпущен долгий век и пятьдесят лет творческой жизни, которая постоянно пульсировала, сбрасывала с пьедесталов идолов, разрушала прогнившие опоры лживой, аморальной, безнравственной, грязной и омерзительной в своих ошибках и шарлатанских жестах действительности:

В стихотворении «Глядя на шалфей», выражавшем поэтическое расхождение Неймана с прошлым, он с гневом обрушивается на маскарад, каковым представляется ему то, что он отвергает: