Зарина Асфари - Быть гением [Истории об искусстве, жизни, смерти, любви, сексе, деньгах и безумии]

Гогеновский рай — это край победившего утопического социализма. Найдя на островах лишь его бледные тени, со всей мощью тропических красок и собственного гения Гоген воспел этот рай в своём искусстве так, будто застал его. И только затаившаяся печаль в исполненном нежности и любви взгляде Марии выдаёт то, что перед нами лишь мечта об Эдеме, в который Гоген опять опоздал.

В книге «Ноа Ноа» (по-таитянски это значит «благоуханная земля») Гоген писал, что любовь в крови у таитянок и «корыстная или бескорыстная, она всегда остаётся любовью». Вероятно, околдованный невинностью таитян, он по возвращении в Париж нашёл себе достойную спутницу — яванку Аннах, тоже островитянку, наверное, не пораженную болезнями цивилизации вроде алчности или двуличия. Аннах успела примерить на себя роли служанки, танцовщицы и натурщицы, но, пожалуй, роль подруги Гогена и впрямь подходила ей больше других ролей. Эти двое были в чём-то похожи: оба дикие, неотёсанные, грубоватые, яркие, независимые от общественного мнения, далёкие от буржуазной морали…

Ни Гоген, ни Франция не были готовы к воссоединению. Гоген возмущался цивилизованной гнилостностью европейцев, европейцы возмущались вопиющей дикостью Гогена. Не получив радушного приёма, Гоген поступил так, как поступал всякий раз, когда реальность не соответствовала его ожиданиям: он разозлился и бросил вызов. Он одевался теперь нарочито ярко — голубой жилет с жёлто-зелёной вышивкой, синий сюртук и серая шляпа с голубой же лентой; он эпатировал публику своим внешним видом и своей экзотической спутницей.

Её портрет сделан так, чтобы стать пощёчиной в сто раз громче, чем «Олимпия», за 30 лет до этого написанная Эдуардом Мане. Мане изобразил дорогую столичную проститутку, которая с нескрываемой надменностью оценивает потенциального клиента. Ко всему прочему, она ещё и не блещет канонической красотой. Гоген же написал дикарку, которая у Мане могла бы стать разве что прислужницей. Аннах, в отличие от Олимпии, даже не прикрывает лоно ладонью, она лишена всякого стыда (на островах не знают, что это такое), и её нагота никак не обусловлена сюжетом: дело явно происходит не в борделе, а в мастерской художника. Просто в её наготе нет ничего зазорного, островитяне не стесняются голого тела.

Гоген не только на картине, но и в жизни сделал мастерскую филиалом Таити — яркая мебель, примитивное искусство, Аннах с обезьянкой. После смерти художника каждый проходимец рад был в подробностях рассказать о своём визите к Гогену: ему, мол, прислуживал арапчонок с опахалом, а сам художник восседал на троне, и все ему угождали, как папуасскому королю. На деле даже друзья прозрачно намекали, что ему тут не рады: тебе бы вернуться на Таити, тема-то ещё не исчерпана.

Но Гоген оставался верен иллюзии, что Франция — его дом. Расстаться с нею ему помогли пьяные бретонские матросы, которым не понравился эпатажный мсье и его экзотическая спутница. Художника топтали сапогами под шумное одобрение прохожих. Прохожие получили удовольствие, матросы — мелкие штрафы, Гоген — четыре месяца в постели, морфий и трость как насущную необходимость.

Поль Гоген. «Аннах с острова Ява». 1893 год.

Холст, масло. Частная коллекция

Снисходительность суда к матросам объясняется просто: на носу были выборы и лояльность избирателей стоила дороже здоровья не то парижанина, не то островитянина, который и судьям не больно-то нравился.

А что же Аннах? Пока Гоген лежал в больнице, она наведалась в мастерскую, вынесла из неё всё, что имело хоть какую-то ценность, и исчезла. А Гоген вернулся на острова, теперь уже окончательно, чтобы «кончить свои дни свободно и спокойно, без забот о будущем и без вечной борьбы против слабоумных».

Вы уже поняли, что Гоген — художник путешествующий. И лучший способ с ним сблизиться — это отправиться в путешествие! Причём под парусом, без чёткого плана, что называется, дикарём. Будьте готовы наняться чернорабочим (как Гоген на Мартинике), идите в матросы, чтобы побывать в Бразилии, Чили, Норвегии и Дании. Отдавайте предпочтение тёплым странам: вы ведь знаете, что Север Гоген не жалует. Впрочем, не так важно направление, как глубина погружения в местную культуру. Учите язык, ходите в гости к аборигенам, избегайте туристических центров, исследуйте местные искусство, историю и религию. Жадно впитывайте впечатления и непременно делитесь ими с миром — через письма, книги, картины или… да, думаю, живи Гоген в наши дни, он ещё и вёл бы блог в «Инстаграме», «Фейсбуке» или на «Яндекс. Дзене».

Да, где только не жил Гоген! И у кого только он не жил… А у кого именно? Вам расскажут об этом третий и последний герои.

Представьте, что вас подозревают в страшном преступлении. Скажем, недавно за ужином вы отказались от свиного окорока, и теперь вас осуждают за тайное иудейство. Разве добрый христианин станет отказываться от хамона? Вы сидите в тёмной комнате со сводчатыми потолками. Здесь пахнет плесенью и страхом, а свечи не рассеивают тьму, а только нагоняют жути. Вам здесь никто не поможет. Будете кричать — попробуйте! Вас всё равно не услышат. Зато вы наверняка слышите крики тех, кто вас опередил. Прямо сейчас ревностные слуги Господни подвешивают их на дыбе, отделяют кости от сухожилий, выжигают клейма на покрытой струпьями коже…

Скоро вы узнаете, что отсюда есть только два выхода: когда силы вас покинут, вознестись через боль в Божьи объятия или сознаться в том, чего вы не совершали, купить себе право выбраться из этого ада и прямо сейчас погибнуть на площади под рёв толпы, свято верующей в вашу греховность.

Выбрав второй путь, вы наверняка встретитесь взглядом со мной. Здравствуйте. Нет, я здесь не для того, чтобы вас осмеять или поддержать. Честно говоря, мне нет до вас никакого дела. Видите ли, я охочусь на яркие типажи, на человеческие эмоции, а в день казни их и искать особо не надо, верно? Толпа буквально захлёбывается кровавым восторгом и липким страхом, ей ведь всё равно, аутодафе [18] Публичное сожжение еретика по приговору католической инквизиции. или коррида. Зрелищности ни тому, ни другому не занимать.

Я художник, как вы, наверное, уже догадались. Придворный художник, прошу заметить. Так что отсюда я отправлюсь прямиком в Palacio Real [19] Palacio Real (исп.) — королевский дворец. Официальная резиденция испанских монархов, построенная в XVIII веке по образцу парижского Лувра. — благо здесь совсем недалеко. У меня назначен сеанс с Марией Луизой [20] Мария Луиза Пармская — королева Испании в 1788–1808 годах, жена Карла IV Испанского. ; buenos días [21] Buenos días (исп.) — здравствуйте. , Ваше Величество, сегодня мы окончим ваш парадный портрет, нет, посмотреть пока нельзя, уж извините, я никогда не показываю незавершённые полотна!