Анатолий Гордиенко - На пути к рассвету

— Если меня долго не будет, иди в ЦК комсомола, найди Могикана, он всё будет знать.

Затем, будто подхваченная ветром, она побежала по полю и ни разу не оглянулась.

— Вторник и пятница! Девятнадцать ноль-ноль! — кричал ей вслед Алексей, но полуторка затарахтела, рванулась и сразу исчезла в лесу.

…Сычов привёз их в штаб армии, там они пообедали и вскоре на той же машине поехали в Лямозеро, небольшое село, одним боком упиравшееся в реку, другим — в густой сосновый лес.

В Лямозере их встретил моложавый военный с танкистскими эмблемами на петлицах.

— Капитан Хаитов, — представил его Сычов. — Он отвечает за вашу переброску через линию фронта. Десять минут вам на размещение, затем короткое совещание и баня. Располагайтесь. Капитан, проводите наших коллег.

Капитан говорил быстро, восточный акцент не смущал его. Пока шли, он успел сообщить, что в их «сакле» уже жили две подобные группы, что линию фронта он знает лучше, чем горную тропинку к родному аулу, и что всё будет в лучшем виде, порукой тому его кавказская честь и былая доблесть старого танкиста.

Совещание устроили не в штабе батальона, а прямо на лесной полянке — там были вкопаны низенькие скамейки и стол из простых неструганых досок.

— Переход по определённым обстоятельствам мы отложим на два дня, — сказал Сычов. — Короче говоря, позавчера мы крепко нашумели там, удачно провели разведку боем. Пойдёте 15 июля. Всё это время вы пробудете здесь. Капитана Хаитова попрошу сократить всяческие контакты, знакомство членов группы может быть только с теми бойцами, которые пойдут через линию фронта. Теперь договоримся относительно вашего возвращения. Вам будет объявлен пароль, но это уже там, за Свирью. Если он устареет, вас всё равно гостеприимно встретит наше передовое охранение. Возвратясь в расположение любой нашей части, требуйте немедленного свидания с начальником штаба полка, в худшем случае — с командиром батальона. Прибыв на КП, требуйте связи с 32-м. 32-й — это я. Запомните — «товарищ 32-й». По телефону много говорить не следует — отдадите рапорт о возвращении, главное для нас, что вы вернулись живыми и невредимыми, остальное — мое дело. За вами приедут, доставят ко мне, и мы сразу же переправим вас в Беломорск.

Что вы там пишете, товарищ в кепке? Никаких записей, вы не на курсах счетоводов.

Яковлев стыдливо спрятал крохотный листок в патронную гильзу, заткнув её пулей.

— Разрешите сделать некоторые уточнения, товарищ подполковник? — спросил Хаитов и, уловив еле заметный кивок фуражки Сычова, продолжил: — Пойдёт, как всегда, группа сопровождения. Для операции отобраны лучшие наши разведчики. Народ бывалый, места знают. Предполагаемый район перехода линии фронта вот здесь, за деревней Аникиевская, переправа через Свирь левее Вознесенья, от Онежского озера это километров тридцать. Замечу — река патрулируется круглые сутки, особенно тщательно охраняется левый южный берег, со стороны нашей обороны. Остальные мелочи — по ходу действия. За успех операции я отвечаю головой, не беспокойтесь, всё пройдет гладко, как говорится, комар носа не подточит. Понимаете, на что я делаю намёк? Нам мало вас переправить, нам надо не наследить. Финны ни в коем случае не должны догадаться, что к ним прошли незваные гости. А они народ остроглазый, охотники, следопыты.

Сегодня отдых, завтра работа — поползаем, постреляем, попрячемся. Если будут здесь наши джигиты заводить знакомства — работайте по легенде: вы шефы, передовики производства из Беломорска, едете на передовую для встречи со знаменитым снайпером сибиряком Тимофеем Паршуткиным.

Баню разведчики натопили на славу и угощение тоже царское поставили: шашлык из молодого лося, тушённые в сметане сыроежки, консервы открыли вкусные: бычки в томате, золотистые шпроты, а на закуску — черника с сахаром и молоком. Всё это громоздилось на большом столе, посреди которого красовался жёлтый старинный самовар с причудливым краном в виде петушиной головы.

— Позвольте предложить первый тост за истинное украшение этого холостяцкого уголка, за тех, кому отведено самое почётное место за нашим скромным солдатским столом, за прекрасных девушек Анну и Марию, — нараспев произнёс Хаитов, обращаясь то к Сычову, то к двум смущённым лейтенантам, то к пожилому сержанту с прокопченными большими усами.

Аня пригубила кружку с обжигающим напитком, закрашенным чаем, Маша глотнула и поперхнулась, разведчики сдержанно засмеялись.

Сычов, извинившись, вскоре уехал, и за столом командовал, шутил, смеялся Хаитов. Он рассказывал невероятные истории о ведьмах и домовых, о том, как взяли в плен финского шофера и как тот помчал их на своём грузовике по минному полю, но ни одна мина не взорвалась, о том, как однажды разведчики привезли прямо сюда, в Лямозеро, трофейную походную кухню с гороховым супом, и им накормили всё село.

…Назавтра, после позднего подъёма, девушкам принесли поношенную красноармейскую форму, чтобы можно было без оглядки ползать, пробираться через завалы.

Хаитова они не узнали — он был в пятнистом комбинезоне, на боку, оттягивая ремень, висела большая чёрная кобура с немецким парабеллумом, движения его стали мягкими, кошачьими. И когда он бросился под ноги Маунумяки, рванув его снизу сцепленными руками, и тут же, подхватившись, легко ударил ногой в живот стоявшего рядом удивлённого Яковлева, опрокинул и уже сидел на его спине, заламывая руки, все поняли, кто перед ними.

После этой разминки пошли в лес, и Хаитов с десятью разведчиками замаскировался за пять минут так, что Марийка обнаружила только двоих, за что капитан пообещал каждому из проштрафившихся по наряду вне очереди.

До полудня Хаитов показывал приёмы рукопашного боя, быстрого передвижения по-пластунски, коротких пятисекундных бросков-перекатов в сторону, когда по нему был «открыт» винтовочный огонь.

После обеда в небольшом овражке упражнялись в стрельбе из пистолета. Хаитов дал свой парабеллум девушкам, усатый сержант предложил парням револьвер, пистолет ТТ и полную каску патронов. Капитан по секундной стрелке засекал время от выхватывания пистолета из кармана до первого выстрела, затем до первого попадания в чёрный силуэт бумажной мишени. Стреляли сначала с места, потом Хаитов подавал команду «пли» на ходу. Следующее упражнение было ещё труднее: услышав, идя по тропинке, щелчок взводимого затвора карабина, надо было упасть, падая, выхватить пистолет и выстрелить в мишень.

Марийка обставила всех, она была сплошным клубком нервов, сжатой пружиной, все задания делала с азартом, с нетерпением.

Аня путалась, забывала сбить предохранитель, и выстрела не было, то ей мешали длинные рукава чужой гимнастерки, то слезились глаза.