Алексей Зайцев - На острие красных стрел

Всю войну, до последнего дня, пробыла в санроте Людмила Ивановна. Тысячи раненых — без малейшего преувеличения! — прошли через ее трудолюбивые, добрые, нежные руки.

Прошел и я... В тот памятный раз она оставила меня на плацдарме. Приступ прошел, боль отпустила, и мне удалось заснуть в блиндаже. На рассвете я собрался посмотреть, что делается у нас на стыке с участком обороны соседнего полка.

В половине пятого меня будто кто-то толкнул. Я мгновенно проснулся, сел. Несильная боль в правой стороне живота напомнила о приступе аппендицита. Осторожно поднялся. Ноги казались ватными и плохо слушались. Выглянул из блиндажа. Все было окутано густым, плотным туманом. Прислушался... Стояла гнетущая, тревожная тишина. Слышны были только глухие шаги часового, ходившего вокруг блиндажа. «Устали и мы, и фашисты», — подумал я, но тут же мелькнула мысль: «Может, это тишина перед взрывом?» А ведь так нужна была бы передышка — в предыдущих боях мы понесли немалые потери: в подразделениях осталось до трети личного состава, а кое-где и меньше. Не хватало боеприпасов.

Я поднял шестерых разведчиков, и мы, прислушиваясь к тишине, направились на левый фланг полка. Через некоторое время услышали внизу нечастые короткие очереди немецких «шмайссеров» и одиночные выстрелы наших винтовок.

— Прорвались, гады... — сказал один из разведчиков.

— Да, прорвались, — повторил я, напряженно соображая, что же теперь делать. Решил прежде всего доложить о случившемся в штаб и собрать в кулак всех своих разведчиков. С этим распоряжением направил в штаб рядового Сулимова.

Сулимов мгновенно исчез, а я повел разведчиков навстречу выстрелам. Туман редел. Скоро впереди я увидел быстро движущуюся массу людей.

— Гранатами! — скомандовал полушепотом и сжал ребристую сталь лимонки.

Прогремели взрывы гранат. Гитлеровцы, опомнившись, обрушили на нас шквал огня, пули роем понеслись над нашими головами.

Взрывная волна в клочья разорвала туман, и стало видно, как группа фашистов разделилась — большая часть продолжала двигаться в сторону Днепра, а другая осталась на месте, рассыпаясь и прижимаясь к обрыву.

В эту минуту появился Сулимов с остальными разведчиками взвода. Я показал рукой на удаляющуюся группу врага.

— Догоните их... Чтоб ни один до Днепра не дошел!

Ну а те, что остались под кручей, начали вылезать наверх, подсаживая друг друга. То там, то здесь появлялись их каски. Мы открыли огонь в упор, тех, кто вылезал, сшибали вниз ногами и прикладами. А потом сошлись в рукопашной.

Когда Новиков добил последнего фашиста, мы все почти без сил повалились на землю и долго не могли отдышаться. Тогда лишь до меня дошло, что надо было хотя бы одного фрица взять живым. В пылу боя забыл, что мы разведчики!

Четверо из нас были ранены, правда, легко. Мы с Новиковым перевязали их.

— Ну что же, ребята, имеете право уйти в санроту... — сказал им.

— Вы нас оскорбляете, товарищ лейтенант, — за всех ответил Кузовкин.

— Простите, ребята...

Уйди они тогда в санроту, наверное, остались бы живы... Но они были настоящими патриотами, а поэтому не смогли так поступить.

— Надо бы посчитать, сколько мы их тут наколошматили, — сказал я Новикову.

Но считать не пришлось... Мы услышали яростную перестрелку теперь уже где-то выше нас. Прислушались и поняли: бой идет на западных скатах высоты, ближе к ее вершине.

— Значит, и туда пролезли, гады!

— Ребята, берем у немцев оружие и — вперед! — решил я.

Вооружились трофейными автоматами и гранатами, набрали патронов, сколько взять можно, и поспешили на высоту. Невелика сила — шестеро, из числа которых четверо уже ранены, а все же подмога. На скатах высоты туман был реже, да и заря уже занималась, поэтому я еще издалека увидел возле НП рукопашную схватку. Фашистов оказалось значительно больше. Кто-то из окопов отстреливался одиночными. «Так стреляют последними патронами...» — подумал я и, насколько сил хватало, поспешил туда. Из-за бугорка поднялся навстречу фашист — я выстрелил в него на ходу и, кажется, попал, но он успел бросить гранату в окоп, из которого доносились редкие выстрелы...

Мы с Новиковым длинными очередями скосили цепь гитлеровцев, поднявшихся во весь рост. Я прыгнул в окоп и попал на расстеленную бурку... Ее густая шерсти еще хранила чье-то тепло. Неужели все убиты? Поднял глаза и увидел возле телефона связиста. Он сидел, прислонившись спиной к стенке окопа, запрокинув вверх стриженую голову. По щеке от виска сочилась кровь. Мне стало не по себе, я отвернулся и только тогда услышал, как надрывно зуммерит телефон. Поднял трубку. Откуда-то издалека донесся плачущий голос связистки:

— «Сосна», миленькая, ну ответь, что с тобой...

— «Сосна» слушает, — с трудом хриплю в ответ.

Голос сразу зазвенел серебряным колокольчиком.

— Ответьте Десятому!..

Как же не вовремя этот звонок... Новиков меня прикрывал, еле успевая отбиваться от наседавших гитлеровцев. Вот рядом с ним упала граната с длинной ручкой и медленно закрутилась на месте...

— Колька, граната!.. — крикнул я, падая на дно окопа. Взрыва не последовало. Снова застучал автомат — это стрелял Новиков. Значит, успел отбросить гранату обратно.

Я по-прежнему левой рукой держал телефонную трубку возле уха, в правой у меня был автомат наготове.

— Кто на проводе? Где Первый?

Ответить не успел, прямо надо мной на бруствере окопа выросла фигура фашиста. Ударил по нему короткой очередью, и он с грохотом, звеня всей своей амуницией, врезался головой в дно окопа. Я огляделся. Рядом Новиков стрелял с колена, чуть выше бил по врагу Кузовкин. Комдив нетерпеливо напомнил о себе:

— Кто на проводе, спрашиваю? Где Первый? Что у вас там творится? Можете ответить или нет?

— Могу... теперь могу... — отвечаю, вертя головой. — Это я, лейтенант Зайцев. Я тут случайно. Первого не вижу.

Докладываю обстановку сбивчиво, почему-то слегка заикаясь. И, наверное, слишком длинно и подробно. Поэтому комдив перебивает:

— Все ясно! Направляю тебе подкрепление — человек пятнадцать. Постарайся продержаться, лейтенант. Не сдай высоту. Через Днепр идет пополнение... Только продержись минут сорок... — И немного помолчав, добавил совсем тихо, но внятно: — Очень тебя прошу, лейтенант...

— Есть, продержаться, товарищ полковник! — крикнул в ответ так громко, что, наверное, даже гитлеровцы услышали. — Вы только, товарищ полковник, на правый фланг к Днепру подмогу пошлите. Там мои разведчики дерутся — ефрейтор Сулимов старший...

Что еще сказал комдив, я не успел услышать — пуля выбила из рук трубку. Огляделся. Серое покрывало тумана медленно спадало с вершины высоты. В сотне метров от нас, в траншее, слегка прикрываемой туманной дымкой, как мыши, копошились гитлеровцы. Наверное, затевали новую атаку. Новиков ползал вокруг НП, обшаривал убитых гитлеровцев, забирая у них патроны и гранаты. Кто-то перевязывал голову Кузовкину — его ранило еще раз.