Иван Лыков - В грозный час

Вечером нас с комбатом вызвали в штаб бригады. Добираясь туда, мы терялись в догадках: зачем вызывают? К тому же звонивший в батальон начальник штаба бригады капитан А. Ф. Смирнов сказал: «Сам комбриг вызывает. Чем-то очень недоволен. Так что торопитесь».

Командир бригады действительно встретил нас неприветливо и, лишь кивнув на наш доклад о прибытии, сразу же перешел к делу:

— На шоссе, в тылу у врага, вот здесь, — очертил он пальцем на своей карте овал, — после боя оставлено три танка. Есть сведения, что эти машины вполне исправны и оставлены просто, мягко выражаясь, безответственными людьми. Говорят, это ваши танки. Что вы об этом думаете?

Дружинин сжал тонкие, резко очерченные губы, с жестким прищуром посмотрел на нас.

Меня эта новость так огорошила, что в первую минуту я даже не нашелся, что ответить. Не может этого быть! Не мог ни один из наших экипажей смалодушничать, бросить танк на произвол судьбы. Нет у нас таких, я же знаю людей.

— Это неправда, товарищ подполковник, — с уверенностью ответил капитан Г. Е. Пелевин.

— Это не наши танки, — поддержал комбата и я. — В тылу у врага оставались лишь подбитые машины, которые мы не имели возможности эвакуировать…

— Ну, раз вы так горячо, в один голос, возражаете, беру свои слова обратно, — уже мягче сказал комбриг. — И все-таки вы, Лыков, лично проверьте, правда это или нет. Возьмите людей, проберитесь к оставленным танкам. Если они и в самом деле исправные, приведите их назад. — Подполковник Дружинин помолчал, затем с досадой стукнул ладонью по столу, с горечью продолжил: — Поймите ж вы: танков у нас слишком мало, мы их пуще глаза должны беречь, чтобы было чем фашистов бить.

В этом комбриг был прав. Танков нам действительно не хватало. Их мы теряли в каждом бою, а новых почти не получали. Да и откуда им было взяться, если потребность в них постоянно росла, а промышленность еще была не в состоянии выпустить нужное для армии количество машин. Так что каждый танк был для нас, образно выражаясь, дороже золота. И чтоб бросить годные к бою машины?.. Нет, наши люди этого сделать не могли! Но приказ есть приказ, его надо выполнять.

— Разрешите идти? — спросил я комбрига.

— Идите. Вернетесь, доложите мне о результатах. — И Пелевину: — А ты, комбат, задержись минут на пять.

Штаб я покидал с еще не остывшей обидой в душе. На выходе неожиданно встретился с комиссаром бригады А. К. Кропотиным.

— Вызывал по поводу танков? — спросил Алексей Кондратьевич, кивнув на плотно занавешенные окна штаба.

— Так точно, по поводу танков, — ответил я, глядя в сторону.

Кропотин сразу понял мое состояние, дружески посоветовал:

— А ты не обижайся. Комиссару это не к лицу. Лучше вот что сделай: подбери толковых ребят, хорошенько продумай, где безопаснее всего пройти в тыл врага. У него оборона пока не сплошная. Да и тыл, как я понимаю, еще голый. Так что пробраться можно. Если танки вывести нельзя, подожгите их или взорвите. Ясно?

— Ясно, товарищ комиссар. Только я уверен: танкисты нашего батальона тут не виноваты.

— Я тоже так думаю, — поддержал меня Кропотин. — Да и комбриг, в общем-то, сомневается. И все-таки сделать так, чтобы врагу вместо наших танков досталась лишь груда обгоревшего металла, мы обязаны.

Узнав о цели нашего с Пелевиным вызова, помпотех батальона И. А. Сечной начал сокрушаться:

— Это я виноват: не успел все танки эвакуировать.

— А как бы ты их эвакуировал, если гитлеровцы дорогу перерезали? — задумчиво заметил ему Г. Е. Пелевин. Видно было, что комбат до сих пор переживает выслушанный от комбрига упрек.

— Надо все-таки установить, чьи это танки, — подал голос начштаба батальона капитан В. Д. Советкин.

— Там могут быть два танка из взвода Доценко и один из взвода Отвагина. И не бросили их экипажи, а покинули по веским причинам. Машины ведь горели.

— Ладно, Григорий Ефимович, давай не будем гадать на кофейной гуще, — сказал я Пелевину. — У меня же есть приказ: выяснить. Вот и выясним, те это танки или не те… Лучше подумаем, кто со мной пойдет.

Пока подбирали людей, намечали маршрут движения, наступила ночь. Непроглядная, холодная.

— Ну, счастливо, — пожелал нам на прощание комбат. Добавил: — Если будете пробиваться оттуда на танках, мы с этой стороны огоньком поможем.

Нас уходило девять человек, из расчета по три человека на танк, чтобы было кому и вести его, и стрелять, и заряжать пушку. Просился и помпотех Сечной, но мы его не взяли, сославшись на то, что в батальоне Иван Антонович нужнее. Из техников включили в группу старшину Ф. И. Куханенко — на случай если потребуется ремонт. По совету Пелевина вооружились как можно лучше, запаслись на несколько дней сухим пайком.

Передний край решено было пройти южнее шоссе. Там местность лесистая. Да и гитлеровцы, как следовало из разведданных, не успели еще создать здесь сплошную оборону.

Шли медленно, осторожно, стараясь не привлечь к себе внимание противника. Он же довольно часто пускал в ночное небо осветительные ракеты. Нам то и дело приходилось падать на землю, затаиваться. Шедший позади меня старшина Куханенко всякий раз сиплым шепотом высказывал по этому поводу свое недовольство:

— И светют, и светют, шоб им там повылазило…

Обогнули встретившуюся на пути рощицу и уже хотели было повернуть поближе к шоссе, когда вдруг услышали неподалеку позвякивание металла и чужую речь. Фашисты!

— Ложись! — шепотом приказал я.

Легли, прижались к земле, затихли. И в это время кто-то из группы не выдержал, кашлянул. Голоса гитлеровцев оборвались. Потом оттуда до нас донеслось:

— Вер ист да?

— Без команды не стрелять! — передал я лежащим позади меня танкистам.

Из ночи опять послышалось:

— Вер ист да?

А через минуту чернильную темень вспорола длинная автоматная очередь. Правда, фашисты стреляли наугад, так что густой веер трассирующих пуль прошел высоко над нами.

У нас же хватило выдержки не ответить на огонь огнем и тем самым не обнаружить себя. Гитлеровцы вскоре затихли — видимо, ушли. Мы тоже осторожно встали и гуськом двинулись дальше.

К шоссе вышли часа через полтора и залегли недалеко от обочины. Время от времени мимо нас проезжали машины, тягачи с орудиями, танки. Они двигались к фронту. Мы прислушивались к их близкому гулу, а самих так и подмывало пустить в ход гранаты.

Танки, о которых шла речь у комбрига, нашли за первым же поворотом шоссе. В тот момент небо как раз очистилось от туч. Хотя луны не было, тем не менее стало вроде бы чуть светлее (от снега, наверное), и черные глыбы неподвижных бронированных машин четко обозначились на фоне местности. Танки стояли почти рядом друг с другом. Это были два БТ и одна тридцатьчетверка.