Валерий Хайрюзов - Звезда и крест генерала Рохлина

— Прошу вас, не переедайте. Голодный боец реже засыпает, более внимателен и лучше контролирует обстановку.

— Но и ноги протягивает быстрее, — язвили танкисты. — Лучше погибнуть от пули или снаряда, чем от голода.

— Учение без размышления вредно, размышление без учения опасно, — философски отзывался Мансур. — Поступайте так, как велит вам желудок.

Все те январские дни, командуя своими танкистами, Рафиков ездил под обстрелом, сидя на краю башенного люка танка. Так было легче ориентироваться на местности и выявлять огневые точки и скопления боевиков. Потом механики насчитали на крышке люка около сотни отметин от попаданий пуль и осколков. Но судьба была милостива к Мансуру, и он не получил ни царапины. Это он, Рафиков, придумал огненную карусель: когда танки, меняя друг друга на позиции, ведут по противнику непрерывный огонь. А когда танки отходили для пополнения боезапаса, сменяя их, огонь вели «Шилки». Даже побывавшие в Афганистане чеченцы возбужденно цокали языками, называя Мансура «шайтаном».

Но везение Рафикова закончилось неподалеку от президентского дворца. Прямо перед ним, обдав жаром огня, пронеслась противотанковая граната и взорвалась в двух метрах от машины. Следом — другая. Пули зацокали по крышке люка. Мансур спустился в башню.

— Сворачивай, налево! — крикнул он механику-водителю.

Танк въехал в здание с обвалившейся стеной и разбитыми окнами.

— Видишь, справа на четвертом этаже «чехов»? — спросил Мансур наводчика.

— И на пятом тоже, — откликнулся тот. — Да их там как тараканов! Они нашим на улице головы поднять не дают.

— Ну, так давай, ошпарь их кипятком!

Выдвинувшись чуть-чуть вперед танки, открыли огонь по зданию, откуда били гранатометчики. Начав стрельбу, танкисты тем самым обнаружили себя, и в свою очередь превратились в мишени. Кумулятивные гранаты полетели в них со всех сторон. Первым загорелся стоящий под каменной аркой танк, следом за ним другой. Из танков выскочили экипажи и побежали к разрушенному зданию за броню командирского танка. Спасая танкистов от огня снайперов, Рафиков своим танком перекрыл простреливаемый участок. Через несколько минут, заполыхала и его машина.

Вечером он пропахший гарью ввалился в штаб 8-го корпуса и молча сел. Казалось, майор ничего не видит перед собой, по грязной щеке сбегали капли: то ли слезинки, то ли пот.

— У меня остался всего один танк, — объявил он.

Позднеев налил в кружку водки и протянул Мансуру. Почему-то Рафиков вдруг вспомнил, как вот так же, совсем недавно в казарме из такой же кружки он, желая искоренить пьянку в батальоне, с воспитательной целью приказал на виду у всего строя выпить своему водителю Соколкину.

— Надеюсь не электролит, — пошутил он и неожиданно своими словами рассмешил Позднеева. После того случая, шутку с «электролитом» знали в корпусе многие.

— Это наша, сталинградского ликероводочного завода, — сказал Позднеев. — Пей, и ни о чем не жалей. Танки получим новые. Лишь бы твои хлопцы были живы.

Вскоре в 8-й гвардейский корпус прибыло подкрепление. Полковник Михайлов подвел Быстрова к стоявшему у разрушенного здания строю солдат.

Оценивающим взглядом Быстров осмотрел прибывших для пополнения и спросил:

— Кто из вас снайпер?

— Я, — отозвался парень в очках.

Быстров снял с него очки и посмотрел через них:

— Какое у тебя зрение?

— Минус три с половиной, — робко ответил парень.

— А что, других снайперов не нашлось? — раздражённо спросил Быстров, возвращая парню очки.

— Нет, товарищ подполковник. Те, кто с хорошим зрением, в коммерцию подались, да в институты, а у кого мама с папой при деньгах, тот просто «отмазался» от армии.

— Так, — буркнул Быстров недовольно и подошел к другому солдату. — Ты как держишь автомат?

— А я его вообще второй раз в жизни держу. Я на флоте служил.

Быстров выругался и спросил следующего бойца:

— И ты, что ли тоже на флоте служил?

— Нет, я служил не на флоте. Но держал автомат только на присяге.

Быстров скептически оглядел строй и, вздохнув, сказал:

— Ну, что, мужики, пошли воевать!

Он рассредоточил солдат у моста, вдоль дороги. Вскоре на дорогу выскочил «уазик». Из него открыли огонь по позициям, занятым солдатами Быстрова. «Огонь!» — скомандовал офицер. Грохот выстрелов понесся над дорогой. «Уазик» развернулся, и как ни в чем не бывало, умчался восвояси.

— Ни хрена себе! — выругался Быстров. — Палят в белый свет, как в копеечку.

Через полчаса, когда стрельба стихла, он увел пополнение за длинный дом и, показав рукой на большие, установленные в ряд портреты в рамках, сказал:

— Ну что, чудо-богатыри, проверим ваши снайперские навыки. Видите мишени?

— Это же члены Политбюро, — подал голос солдат в очках.

— У нас боевая учеба, а не политзанятия, — оборвал его Быстров. — По мишеням, огонь!

Когда стихла стрельба, все пошли смотреть портреты. Оглядев их и не обнаружив ни одной пробоины, Быстров почесал затылок:

— Теперь понятно, что вы орлы в куриных перьях. Атому, штабному писаришке, кто вас с такой подготовкой сюда послал, я бы яйца отрезал.

— Мы исправимся, вы нам только, товарищ подполковник, дайте еще пострелять, — сказал очкарик. — У меня от волнения линзы отпотели. А так я раньше стрелял неплохо. А ребятам надо просто показать, как стрелять…

— Раньше, в советское время, в учебке и на стрельбищах этому полгода учили, — вздохнув, сказал Быстров. — И не у всех получалось. Хозяйки тоже вон всю жизнь борщ варят. У одних — пальчики оближешь, а у иных — впору поросят кормить. Тут, как у хорошего графика, чувство линии должно быть.

Быстрову и самому понравились собственные рассуждения о стрельбе, но его вновь прервал очкарик.

— Так вы нам по сокращенной программе. Мы справимся.

И действительно, наиболее способным из нового пополнения оказался именно этот близорукий парнишка, которого звали Димой. Все наставления Быстрова он ловил на лету, и уже через полчаса с тридцати шагов попадал в пустую бутылку.

— Конечно, ему легче, — шутили товарищи. — У него линзы, точно оптический прицел.

— Лишь бы не отпотевали, — довольным голосом говорил очкарик.

А война, тем временем, шла своим чередом. Уже давно были забыты обращения Ельцина к народу Чечни, кто начал и почему продолжалась эта бессмысленная бойня. Вот-вот в Грозный должны были прибыть морские пехотинцы, страна бросала в бой лучшее, что имела на тот момент российская армия. Легкой прогулки не получилось. Но армия медленно, и не так, как бы хотелось Москве, все же делала свое дело. Премудростям боя на городских улицах, лестничных пролетах, коридорах, учились на ходу.

— Сто двадцать девятый мотострелковый полк выполнил поставленную вами задачу: захвачены два военных городка в центре Грозного, обувная и картонажная фабрика, — докладывал утром Рохлину Позднеев. — Кроме того, взяты под контроль три моста через Сунжу.