Валерий Хайрюзов - Звезда и крест генерала Рохлина

— Я не «будущее», — сказал он. — Я — настоящее.

— Тем более, — прокряхтел Быстров. — Помоги подняться. Как-нибудь вместе дойдем…

В подвал консервного завода привели молодую с яркой внешностью женщину.

— Товарищ полковник, — сказал Соколкин, обращаясь к Волкову, — эта сучка стреляла по нашим. Снайперша. И в блокнотик отмечала, сколько убила.

Волков посмотрел в блокнот. И насчитал сорок семь отметок.

— Кто такая? — спросил он.

— Вот ее удостоверение, — солдат передал документ.

«Прокопенко Наталья Анатольевна. Спортивный клуб армии Приволжского военного округа», — прочитал Волков, и спросил:

— Как же вы так, по своим?

Женщина промолчала.

— Как вы ее вычислили?

— Попалась на куклу. До этого она четверых у нас завалила. Мы начали наблюдать, высовывать из окна куклу. Она по ней стрельнула. По отверстиям мы проследили траекторию. Когда ее взяли, она прикинулась местной. Что-то забормотала якобы по-чеченски. А потом неподалеку от ее лежки, мы обнаружили использованные по нужде выдранные из Корана листки. Для местных Коран — священная книга. Они бы никогда не пошли на такое. А после и винтовку неподалеку разыскали. Она ее под железный лист засунула.

— Отправьте ее в Моздок, в особый отдел.

Женщина вдруг четко, без всякого акцента спросила по-русски:

— Меня расстреляют?

— Это будет решать военный трибунал.

Растягивая свои накрашенные синей помадой рыбьи губы женщина истерично закричала:

— Тогда пусть вместе со мной расстреляют Горбачева, Ельцина, Гайдара и всех, кто довел нас до скотского состояния!

Волков оборвал:

— Каждый ответит за свое. Хватит демагогии! Уводи ее. Соколкин вывел женщину из подвала и повел по улице.

— Солдатик, отпусти, — начала всхлипывать она. — У меня дома больная мать и дочка маленькая, пять лет. Я тебе денег дам, ты в своей жизни столько и не видел, наверное.

Солдат остановился. Женщина решила, что нужно действовать дальше. Она достала из-под кофточки зеленые купюры и протянула их солдату:

— Настоящие.

У Соколкина затряслась голова, губы побелели:

— Сука! — выкрикнул он и нажал на спусковой крючок. Он не опускал автомат, даже когда кончились патроны…

Вскоре пришло пополнение, составленное из морских пехотинцев. И это сразу же подняло настроение в Объединенной группировке войск. В командный пункт генерала Рохлина вошел полковник с золотистым якорем в красном кружке на рукаве камуфляжа и доложил генералу:

— Сводный батальон морской пехоты прибыл в ваше распоряжение. Старший — полковник Сокушев.

— Откуда? — спросил Захаров.

— Северный флот, — ответил полковник.

— А, земляки, — сказал Захаров и, обращаясь к Рохлину, попросил: — Лев Яковлевич, дай нам взять комплекс Совмина.

— А возьмем его?

— Ну, что же ты, забыл? У нас же поговорка: «Все пропьем, но флот не опозорим».

— Только учти: без Ленцова вам не обойтись, — предупредил Рохлин. — Он уже два дня изучает подходы, и я жду его доклада.

Рохлина вызвали на связь. Командир девяносто восьмой дивизии ВДВ полковник Александр Лендов доложил Рохлину, что все подступы к комплексу изучены и выявлена система обороны дудаевцев.

— Морская пехота готова тебе помочь, — сказал Рохлин. — Организуй взаимодействие.

На рассвете 13 января генерал рассматривал здания Совмина в бинокль. В окнах висели трупы российских солдат. Боевики вывесили их для устрашения. Все представления о морали и нравственности, бывшие в моде среди писателей во времена Советского Союза, были отброшены в сторону. Федеральные войска столкнулись с противником, который своим сознанием находился еще в средневековье.

Это позже мир увидит отрезанные головы, узнает о работорговле, заложничестве. И российские солдаты будут при случае жестоко расправляться с наемниками без суда и следствия. Но все это будет позже. Надо будет пройти Буденновск и Первомайск, увидеть снятые на пленку самими боевиками глумление и казни российских военнослужащих…

Рохлин медленно опустил бинокль: «Сволочи!». А вслух произнес:

— Ну что ж, начнем.

Десантники девяносто восьмой дивизии одним броском оказались у Совмина и, проникнув в него через окна первого этажа, начали схватку, отвлекая на себя боевиков. Следом пошли солдаты семьдесят четвертой мотострелковой бригады Сибирского военного округа, тридцать третьего полка восьмого корпуса и морские пехотинцы полковника Бориса Сокушева. Они атаковали здания Совмина со всех сторон. Боевики не успели перегруппироваться и обеспечить оборону по всему периметру. Вскоре первые этажи комплекса были взяты.

— Русские захватили Совмин! — кричал по рации Масхадов. — Необходимо уничтожить их и восстановить контроль над зданием.

Толстые стены Совмина нависали над мостом через Сунжу. Мост был главной артерией, по которой поступала помощь защитникам президентского дворца.

Артиллерия и минометы боевиков обрушили на Совмин всю свою мощь. На штурм здания двинулись оставшиеся танки дудаевцев. Начальник ПВО корпуса полковник Сергей Павловский, руководивший группой, находившейся на крыше «свечки», дал команду бить по боевикам и их технике из ПТУ Ров и двух тяжелых пулеметов. В это время появилась российская авиация. Она начала бомбить и обстреливать реактивными снарядами боевиков. Несколько тяжелых авиационных бомб попали в Совмин…

После налета авиации солдаты и офицеры подошли к командиру группы тридцать третьего полка майору Черевашенко:

— Товарищ майор, мы предлагаем покинуть позицию и прорываться к своим. В полку осталось в живых одиннадцать офицеров. Мы больше не останемся здесь. Боевики палят, свои бомбят. Так нельзя воевать!

Они говорили еще что-то про сокращение офицерского корпуса путем уничтожения,‘про то, что их всех хотят положить здесь, чтобы не осталось свидетелей этой авантюры.

Черевашенко слушал молча, затем вдруг заорал:

— Вы совсем охерели! Вы что, все контуженные?! Да если мы отсюда выйдем, нас всех перестреляют! Мы до ближайшего дома не доберемся! Сами не видите, какой огонь они ведут по нам! Сейчас главная наша задача — выжить! Помощь к нам идет, мне только что сообщили по рации.

— По какой рации? Радист-то убит, и рация разбита. Черевашенко понизил голос:

— Ребята, самое страшное уже позади. Сейчас главное — выжить. А помощь уже идет.

Но и среди боевиков уже не было прежней уверенности. Басаеву доложили, что его отряды отказываются идти на штурм Совмина. Он кричал по рации:

— Всех, кто отказывается выполнять приказы, расстреливать на месте!

— Если ты такой умный, приди сам и расстреливай, — ответил ему Хамзоев.

Басаев сильнее сжал трубку, но тон сменил: