Валерий Хайрюзов - Звезда и крест генерала Рохлина

Он вспомнил как на «уазике» они с капитаном Хамзоевым ехали по горной дороге. Неожиданно по машине с двух сторон ударили автоматные очереди. Водитель резко притормозил и свернул за большой камень. Рохлин и Хамзоев выскочили из «уазика», достали пистолеты.

— У тебя, сколько патронов? — спросил Рохлин.

— Две обоймы.

— И у меня две. Да у водителя автомат и два рожка. Пять минут продержимся.

Из-за камня послышались крики:

— Шурави, сдавайтесь!

Руслан взял у водителя автомат, крикнул: «Русские не сдаются!» и дал очередь в сторону, откуда слышались голоса. Завязался бой. Неожиданно на дороге появились два БТРа. На ходу стреляя по душманам, они подъехали к «уазику». Огонь со стороны душманов прекратился, «духи» отступили.

— Закончится война, приезжайте ко мне в Чечню, — сказал Хамзоев Рохлину. — Я в вашу честь барашка зарежу. Приезжайте, будете почетными гостями у нас в Грозном, увидите горское гостеприимство…

Обменявшись взглядами, Хамзоев и Рохлин вспомнили именно этот эпизод своей жизни. Генерал отвернулся и пошел дальше.

Во дворе одного из домов солдаты грузили в машину погибших солдат. Среди них Рохлин узнал Соколкина. Соколкин лежал тихий и смирный, точно уснул. Генерал вспомнил, как он приносил в казарму спирт, как «прихватизировал» здесь в Грозном чей-то автомобиль. За ту ночную вылазку с Рогозой, он представил Соколкина к ордену. Но поносить его и поездить толком на той захваченной машине солдату так и не удалось. Более того, вот сейчас чужая машина отвезет его в морг, потом «грузом двести» его отправят в Волгоград. Жизнь, не успев начаться, оборвалась в самом расцвете.

Рохлин не знал одного: после того, как Соколкина доставили в Волгоград, у его гроба не было родственников. Провожал его военком, да несколько отряженных по такому случаю человек с части. И была обычная в таких случаях похоронная команда. Еще со времен Афганистана, а потом и Чечни вдруг выплыла и, раздутая журналистами, начала гулять фраза, сказанная каким-то военным чиновником. Мол, чего вы тут требуете, я вас туда не посылал. Посылало туда государство, и солдатам и офицерам, их родственникам было больно и горько слышать эту фразу… Время от времени люди видели похороны «положенцев», воров в законе, которые по пышности не уступали похоронам государственных деятелей. А в это время многие убитые солдаты, которых государство отправило защищать свою целостность, лежали на улицах Грозного или до времени хранились в вагонах-морозильниках под Ростовом. Это вызывало справедливое возмущение российской общественности, и особенно тех, чьи сыновья воевали в Чечне.

Рохлин постоял немного и пошел дальше. Он не имел права на проявление слабости. «Человеку военному чувства нужно держать в кулаке, — подумал генерал. — Если бы я дал им волю, то уже давно бы не жил».

Он подошел к группе солдат, гревшихся у костра, и приказал вызвать их командира.

— Хочешь одной миной двадцать гробов сколотить? — спросил он прибежавшего лейтенанта. — Под трибунал пойдешь! Костер загасить, солдат рассредоточить по домам.

Через минуту огонь погас. А солдаты потащили оставшиеся головешки в развалины близлежащего дома.

Рохлин знал, что больше половины потерь войска несут не в бою, а из-за сердобольности командиров, которые не требуют от подчиненных соблюдения элементарных правил безопасности в боевых условиях, полагая, видимо, что уставших солдат не стоит лишний раз терзать этими требованиями.

Не успели бойцы растащить костер, как рядом с ним разорвались две мины, прилетевшие из соседнего двора. Группы боевиков нет-нет да жалили исподтишка подразделения федеральных войск. Расслабляться было нельзя.

Доложив министру обороны о взятии президентского дворца, Анатолий Васильевич Квашнин вернулся к себе в купе. У него было приподнятое настроение. Еще немного и можно будет доложить о завершении всей чеченской кампании. Возле вагона его ожидал полковник, старый сослуживец. Они обнялись.

— У меня в Грозном погиб сын, — вытирая платком глаза, сказал полковник.

— Он настоящий герой, — не сразу ответил Квашнин, с сочувствием глядя на сослуживца.

— Анатолий Васильевич, почему все так произошло? Кто понесет ответственность за события новогодней ночи?

Квашнин провел его в вагон, где на столе лежала оперативная карта, и показал план операции взятия Грозного.

— Все было спланировано правильно, — сказал он, — но низовые командиры все провалили. Обыкновенный, нормальный российский бардак. Басаева готовили в период войны в Абхазии сотрудники ГРУ Готовили против Грузии, а вышло — против России. Масхадов и Дудаев — бывшие офицеры Советской армии. Они оказались способными учениками. Но и у нас появились неплохие командиры. Например, такие, как Рохлин, Бабичев, Шаманов. Добавлю: руководство страной долго закрывало глаза на то, что внутри страны существует пятая колонна, которая поддерживает боевиков. Надо было учитывать мотивацию ведения войны. К сожалению, общественное мнение было против этой войны. Мы долго думали, что ситуация с Чечней сама по себе рассосется. Пробовали договариваться. Но оказалось, что нельзя договариваться с бандитами, которые живут по понятиям, а не по закону. Фактически, мы сделали все что могли. И даже больше…

Полковник, все так же вытирая платком глаза, сочувственно кивал генералу. Что поделаешь, у каждого своя правда…

Почти все известные командиры чеченских сепаратистов благополучно покинули город. В наступившей после взятия чеченской столицы неразберихе внутренние войска и милиция не смогли организовать надлежащий заслон и фильтрацию уходивших из города людей. Многие боевики выбирались не тайными тропами, а просто уезжали на машинах!

Автомобиль с переодетым в гражданское Асланом Масхадовым и его охраной ехал по дороге из Грозного в строну горной Чечни. За рулем сидел Хамзоев. Впереди показался блокпост.

— Что будем делать? — Хамзоев притормозил. — Через них мы не прорвемся.

— Если повернем обратно, нас заподозрят и расстреляют, — сказал Масхадов. — Надо полагаться на волю Аллаха. Поехали.

Машина подъехала к блокпосту, все вышли. К ним подошел старший лейтенант.

— Предъявить документы!

Масхадов, Хамзоев и охрана предъявили паспорта, сделанные на другие фамилии. Солдаты приказали им поднять руки и обыскали, проверили машину, заглянули в багажник.

— Ничего нет, товарищ старший лейтенант, — сказал один из солдат.

Офицер внимательно просмотрел документы и спросил:

— Куда следуем?

— Из Грозного в Урус-Мартан, — ответил Хамзоев.

— Стойте на месте. Ждите.

Старший лейтенант пошел в помещение блокпоста звонить по телефону. Прошло десять минут, он не возвращался. Для Масхадова эти минуты были вечностью. Напряжение росло. Один охранник Масхадова сказал другому: