Валерий Хайрюзов - Звезда и крест генерала Рохлина

— Руслан, не надо так горячиться. Я все понимаю, люди устали. Ты можешь прибыть ко мне в штаб?

— Могу, только после окончания боя, — ответил Хамзоев. Ночью в штабе Басаева собрались полевые командиры. Там же был и Мейербек. Говорил Басаев.

— Битву за Грозный мы проиграли. Правильно я говорю, Руслан? — он повернул голову в сторону Хамзоева.

— А что Руслан? — Хамзоев вскочил. — Я же говорил на военном совете: нужно садиться за стол переговоров. Меня тогда чуть предателем не объявили и хотели расстрелять на площади. Я же их генералов не понаслышке знаю, я же с ними из одного котелка в Афгане… Кто-то скурвился, но кто-то остался прежним. Вот вам пример — Рохлин!

— Хватит, — прервал его Басаев. — Это дело прошлое.

— А что прошлое? Русские не простят нам ни новогодней ночи, ни сто тридцать первой бригады. Они разбираться не будут, когда начнут вешать нас на Красной площади!

— А если мы выдадим им Дудаева и Масхадова, они пойдут на переговоры? — неожиданно спросил Басаев.

— Этот вариант нужно предложить Рохлину.

— С этим предложением к нему обратится Султан Гелисханов, — подумав немного, сказал Басаев. — Султан, выйди по рации на штаб Рохлина и сообщи, что отряды Хамзоева и Имаева готовы перейти на сторону Рохлина и выступить против Дудаева. Проверим, что они скажут на это. Помню в Абхазии, мы с русскими договаривались.

Утром Гелисханов по рации вышел на волну группировки федеральных войск «Север»:

— С вами говорит Султан Гелисханов. Мне нужен генерал Рохлин.

В это время Кузнецов, зафиксировав выход на волну их штаба чеченского полевого командира, недолго думая, приказал:

— Поставить радиопомехи!

После попыток боевиков вмешиваться в сети боевого управления войсками, Кузнецов глушил их без разбора.

В рации у Гелисханова послышались шумы, связь была прервана. Мейербек, стоявший рядом с Гелисхановым, сказал:

— Переговоры не получатся, Султан, надо вопрос решать через Москву.

Вскоре Басаев вышел на Руслана Лобозанова — наиболее последовательного противника Дудаева. Некогда Лобозанов был личным охранником Дудаева и поэтому считался у боевиков наиболее авторитетным из представителей оппозиции, которому доверяет Москва.

— Руслан, — сказал по рации Басаев, — Российская армия с кем воюет: с Дудаевым или с чеченским народом?

— С Дудаевым, — ответил Лобозанов.

— Я готов привезти Дудаева в Москву с одним условием: прекращение войны и вывод войск.

— Хорошо, я переговорю с федеральным командованием.

Через несколько часов Лобозанов вновь связался с Басаевым:

— Шамиль, федеральное командование отказывается вести с тобой переговоры. Они говорят, с бандитом никаких переговоров быть не может.

Басаев обиделся:

— Передай им: сами они шакалы и бандиты! А я буду говорить с Костей Боровым.

В конце восьмидесятых Басаев учился в Московском институте инженеров землеустройства. Занятия по компьютерной технике в институте вел будущий предприниматель и депутат Государственной Думы Константин Боровой, который питал к своему ученику большую симпатию. Их интересы не только в бизнесе, но кое в чем другом совпадали. И не случайно с политической трибуны Константин Натанович всегда грудью вставал за своего ученика.

В эту переговорную игру пытался вмешаться представитель президента Николай Егоров, сообщая российскому обывателю, что боевики готовы перейти на сторону федеральных сил. И называл известные фамилии полевых командиров, с кем ведутся переговоры. Но уже через день названные командиры боевиков говорили, что это выдумки Егорова и кремлевских спецслужб. Российские телеканалы охотно предоставляли им свой эфир, и московская публика слушала рассуждения Удугова и Дудаева о несправедливости чеченской войны, и что весь русский народ стал заложниками тупой и недальновидной политики кремлевских чиновников.

К середине января стало окончательно ясно, что медленно, но верно федеральная группировка перемалывает живую силу и технику чеченских сепаратистов. Разведка выявила, что все управление отрядами боевиков находится на площади Минутка. С той поры весь мир узнал, что в Грозном есть такая географическая точка. Но Рохлин не торопил события. Он, как бы подставляясь, предлагал дудаевцам атаковать позиции федеральных войск. И они лезли на пулеметы, на огонь боевых вертолетов, теряя главный козырь, превосходство в живой силе. А вместе с нею с каждым часом таяла надежда затянуть битву за Грозный. Не помогали и наемники: попавших в плен «диких гусей» федералы расстреливали на месте. К Рохлину зачастили журналисты не только из Москвы, но приезжали и из провинции. Как-то в конце января дежурный по штабу доложил Рохлину:

— Товарищ генерал, тут к вам одна девушка.

— Опять снайпер? Или журналистка?

— Нет. Наша…

— Тогда приглашай.

— Старший лейтенант Николаева, — представилась ему молодая женщина и протянула удостоверение.

Рохлин посмотрел документ:

— Как же вы оказались в этом пекле.

— В составе медсанбата. На нас напали, все куда-то подевались, — женщина всхлипнула, по щекам побежали слезы.

Рохлин сказал Волкову:

— Ты разберись, устрой и первой же колонной отправь в Моздок.

Рохлин отошел, а Волков предложил женщине:

— Вы немного подождите, а после я провожу вас в наш медсанбат. Отдохнете, а завтра решим, что делать.

Минут через пять Волков обернулся и увидел, что, прислонившись к стене, женщина спит. Он прикрыл ее полушубком и продолжал работать. Через полчаса, когда она проснулась, он, улыбнувшись, предложил ей кружку горячего чая. Сам сел напротив и, глядя на нее, тоже принялся пить чай. Позже они вышли из подвала, и пошли по разрушенному городу. Неожиданно начался минометный обстрел. Волков крикнул женщине:

— Ложись!

Он повалил женщину на землю и закрыл своим телом. Когда через несколько минут обстрел закончился, Волков встал и помог ей подняться.

— Вообще-то меня Галей зовут, — сказала женщина, отряхиваясь.

— Александр Васильевич, — представился Волков.

— Спасибо вам.

— Ничего страшного.

— У вас есть ручка и бумага?

— Есть.

Волков достал из кармана ручку и записную книжку. Галина записала что-то в блокноте и дала ему:

— Это мой телефон и адрес. Будете в Москве, буду рада видеть…

Рохлин смотрел в бинокль на президентский дворец, когда Приходченко сообщил:

— Лев Яковлевич, Масхадов на связи.

— Кузнецов не глушит?

— Нет, я предупредил.

Рохлин взял трубку и услышал гортанный; старческий голос Масхадова:

— Генерал, мы не можем договориться с политиками, давай договоримся с тобой, как командир с командиром. Надо прекратить огонь и вывезти трупы и раненых.