Валерий Хайрюзов - Звезда и крест генерала Рохлина

— Хорошо, — барабаня пальцами по столу, сказал Рохлин. — Как говорили наши предки, жизнь налаживается.

Всем, находившимся в подвале, генерал предложил подняться наверх, на первый этаж. Там на столе были приготовлены шампанское и кружки.

— По какому случаю праздник? — спросил Быстров.

— Сегодня у нас самый радостный день: у Валеры Позднеева родилась дочь. — сказал Рохлин и, обратившись к Позднееву, поднял кружку. — Выпьем за твою дочку, Валера. За рождение новой жизни!

Все чокнулись кружками и выпили.

— Валера, я отпускаю тебя домой. Смотри по обстоятельствам, когда вернешься, — сказал Рохлин.

— Вернусь через три дня, Лев Яковлевич.

— Хорошо. А сейчас для всех нас и для тебя подарок. К нам приехал лидер группы «ДДТ» Юрий Шевчук. Давайте послушаем его песни.

В огромном цехе консервного завода собрались бойцы 8-го корпуса и приданных ему подразделений. Вышел Шевчук в армейском камуфляже, небритый с гитарой в руке. И начался концерт, который бойцы запомнили на всю жизнь. Где-то за стенами работала артиллерия, были слышны разрывы снарядов и мин, время от времени в цех входили люди в камуфляже, что-то говорили Рохлину и тут же исчезали. Если бы еще месяц назад генералу и сидящим в цехе офицерам и солдатам сказали, что им предстоит быть на таком концерте, то они от души посмеялись бы.

После концерта с улицы, потирая замерзшие уши, пришел Скопенко, ему протянули кружку.

— Давай, Виктор, за рождение новой жизни.

— Лев Яковлевич, приехали матери с намерением забрать своих сыновей, — поглядывая на Шевчука, тихо сказал Скопенко.

— Перепиши фамилии и, если женщины просят, нужно отдать, — подумав немного, ответил Рохлин. — Я вчера видел одну, которая нашла своего сына убитым здесь, неподалеку, на соседней улице. Он был у нее единственным. Кто из нас мог предположить, что такое возможно в России? Их надо понять.

В здании школы станицы Червленой собрались приехавшие за сыновьями матери. К школе подъехала машина с солдатами. Когда солдат построили, лейтенант обратился к ним:

— Сейчас вы встретитесь со своими матерями. Те, кто захотят, могут уехать обратно с ними.

Такое в российской армии происходило впервые. Падал снег на серые платки женщин, на серые от копоти и известковой пыли лица молоденьких, еще толком не повидавших жизни солдат. Они, размазывая по щекам не то снег, не то слезы что-то говорили своим матерям, расспрашивая их о доме, о последних новостях. Одна из женщин, плача, сообщила снайперу Диме, что для него война закончилась, и они сейчас же поедут отсюда домой.

— Мама, зачем ты приехала? — поправляя очки, неожиданно уперся сын. — Я не могу сейчас ехать с тобой. Я здесь с ребятами за Россию воюю!

И сколько ни старалась мать, он стоял на своем. Тогда вздохнув, она достала крестик:

— Одень, сынок, он тебя защитит.

— Зачем, мама? Автомат меня защитит.

— Одень, я прошу тебя, — не унималась мать.

— Ладно, — нехотя согласился парень, подставляя шею.

Все солдаты, повидавшись с матерями, вернулись обратно к машине. Лейтенант удивился:

— Все? Тогда — в машину.

Мать Димы подошла к лейтенанту и спросила:

— Товарищ полковник?

— Я всего лишь лейтенант, — поправил он ее.

— Значит, будете полковником…

— Если не убьют, — сказал лейтенант.

— Можно, я у вас останусь, помогу, чем могу, постирать, сготовить?

— Я согласую этот вопрос. Думаю, возражений не будет, — пробормотал тот, отводя глаза.

После возвращения молодых солдат, Быстров вызвал снайпера:

— Ну, что, Дима, пора тебе настоящее боевое крещение принять. Ты ведь — наше будущее. А будущее надо ковать сегодня. Пойдешь со мной на задание. Винтовочку не забудь.

Короткими перебежками они пересекли улицу и зашли в полуразрушенное здание, одна сторона которого выходила во двор, который контролировали боевики. Быстров подсказывал Дмитрию обнаруженные цели, тот делал выстрел. Подполковник довольно покашливал и, с удивлением поглядывая на очкарика, шутил:

— Слушай, Дмитрий, а ты неплохо устроился. Почти полковник работает у тебя корректировщиком огня, а ведь ты еще даже не ефрейтор. После, на дембеле, будешь говорить, что полковник за тобой ящики с патронами таскал. На гражданке никто не поверит.

— Товарищ подполковник, а если граната залетит к нам в комнату, то как будем эвакуироваться? — неожиданно серьезным голосом спросил Дмитрий.

— Ну, ты, как молодой и рядовой, через вон ту дыру в стене, а я как старый и почти полковник, через дверь. Старшим надо дорогу уступать.

В это время начался обстрел здания, боевики пошли в атаку. Быстров приказал Дмитрию:

— Ты, главное, веди наблюдение и обстрел вот этого сектора, а я тебя прикрою.

Быстров взял автомат и подошел к двери. Боевики ворвались на первый этаж и бросились вверх по лестнице. Быстров начал сдерживать их огнем из автомата. Несмотря на потери, они лезли вперед. Вскоре у Быстрова закончились патроны. Обернувшись, он спросил снайпера:

— У тебя гранаты остались?

Дмитрий, выцеливая кого-то во дворе, не меняя позиции, спокойным и ровным голосом ответил:

— Товарищ подполковник, вы не беспокойтесь. Я ситуацию держу под контролем. А граната у меня в кармане.

— Какой контроль, — заорал Быстров. — К тебе сейчас боевики на чай придут, доставай гранату и кидай в дверь!

Дмитрий полез за гранатой. Долго возился, пытаясь отстегнуть клапан кармана. Тем временем двое боевиков ворвались в комнату и кинулись на Быстрова. Но и у них к тому моменту закончились патроны. Завязалась рукопашная. Наконец, Дмитрий выдернул чеку и бросил гранату. Граната попала в косяк двери и отлетела на середину комнаты. В комнате мгновенно наступила тишина. Быстров и два боевика одновременно посмотрели на гранату и бросились бежать из комнаты: боевики — в дверь, откуда ворвались, а Быстров — в дыру в стене. Туда же кинулся и снайпер. Оба они застряли в проеме, и, кряхтя и ругаясь, все-таки с трудом вылезли из него. Когда они укрылись за стенкой, раздался взрыв.

Быстров сел, вздохнул тяжело, закурил сигарету и сказал Дмитрию:

— Ну, ты, «наше будущее», даешь! При зрении-то минус три с половиной разглядел, что граната в комнате. По уставу, ты должен был полковника вперед пропустить, а не сам лезть.

— Так вы сами сказали, товарищ подполковник, что вы — в дверь, я — в дыру.

— Ну, сказал, — недовольно буркнул Быстров. — А ты видел, кто в дверях был? Ладно, пошли.

Быстров поднялся и резко вскрикнул; схватившись за левую ногу. Пальцы руки были в крови.

— Вот что, «наше будущее», поможешь мне доковылять до штаба, представлю тебя к званию Героя.

Парень, вес которого не превышал пятидесяти килограммов, с унынием посмотрел на стокилограммового Быстрова.