Валерий Хайрюзов - Звезда и крест генерала Рохлина

— Я сейчас позову милицию.

— А вот и милиция, — улыбаясь, кивнул Владимир Иванович на стоящих недалеко двух офицеров милиции, и показал Ольге свое удостоверение.

— Хорошо, — глянув на удостоверение, сдалась она и села в машину.

— Поехали, — велел Владимир Иванович водителю и обернулся к Щедриной: — Неужели вы думаете, что на машинах с правительственными номерами ездят бандиты?

— Именно на таких машинах бандиты и ездят, — резко ответила она.

Машина притормозила у ресторана «Прага». Владимир Иванович, полусогнувшись и раскрыв ладонь, пригласил Ольгу выйти. Швейцар любезно открыл им дверь. Они прошли в зал. Владимир Иванович провел ее к кабинке у окна, где за столиком сидел моложавый мужчина, одетый в хорошо сидящий на нем костюм. Из-под очков в дорогой оправе он внимательно смотрел на Щедрину холодными проницательными глазами. Владимир Иванович оставил их вдвоем и вышел. Незнакомец представился:

— Андрей Андреевич, — и предложил Ольге сесть. — Вы извините, что мы похитили вас на улице. Я думаю, наш разговор надолго не затянется. Угощайтесь, — он показал на фрукты на столе и налил ей бокал шампанского. — Перехожу сразу к делу. Ольга Владимировна, нас устраивает деятельность вашего центра. Его цели и задачи полностью соответствуют государственным интересам. Мы готовы оказать вам поддержку, но давайте начистоту! Зачем вы ведете дела с генералом Рохлиным? Он же дуболом и еврей, — сделав паузу, Андрей Андреевич уловил реакцию Щедриной и добавил, — по отцу.

— Во-первых, он не дуболом, и вы это знаете не хуже меня, — мягко, но настойчиво сказала Ольга, — а достаточно интеллигентный человек; во-вторых, вы тоже производите впечатление интеллигентного человека, а Евангелие не читали. А там сказано: «Нет ни эллина, ни иудея».

— Браво, браво, один ноль в вашу пользу! — рассмеялся Андрей Андреевич.

Затем разговор приобрел для Щедриной неожиданный оборот. Андрей Андреевич начал ненавязчиво расспрашивать о генерале.

Ольга с непосредственностью верующего человека стала защищать генерала, сказала, что все последние разговоры о нем не больше чем сплетни, связанные с его обращением к президенту.

— Извините, — прервал ее Андрей Андреевич, — все сплетни исходят как раз из интеллигентной среды, и вы это прекрасно знаете. Мы с вами заканчивали один университет, правда, факультеты разные. Но дело в другом. Как, например, вы относитесь к Андропову?

— Нормально, — ответила Ольга.

— Так вот он, будучи председателем КГБ, обладая всей полнотой информации, вынужден был терпеть, приспосабливаться, пока не настал его звездный час. Вы думаете, нам неизвестно, что творится в стране, и мы в восторге от всего этого? Но мы тоже вынуждены терпеть. Придет время, и мы исправим положение. Генерал хороший военный, но плохой политик. У нас с генералом разная методология, хотя думаем одинаково и порой делаем одно дело.

— А вы не боитесь, что про наш разговор я сообщу в ФСБ?

— Нет, у меня там друзья, — улыбнулся Андрей Андреевич. — Как говорится, все схвачено, — и сухо добавил: — Генералу передайте: не надо торопить историю. Если он не остановится, то ему никто не сможет помочь. Даже мы.

— Я могу идти? — спросила Щедрина.

— Да, конечно. Но подумайте над моими словами.

Выйдя из ресторана, Ольга отправилась в Думу. Разыскав в конце коридора табличку с фамилией генерала, она постучалась в дверь. Услышав знакомый голос, приоткрыла дверь и удивленно спросила:

— Лев Яковлевич, а почему в этом кабинете?

— Спасибо Зюганову, хоть этот кабинет дали, а не кладовку какую-нибудь, — улыбаясь, ответил Рохлин. — Я бы предпочел тот мой подвал на консервном заводе в Грозном, но и этот сойдет. Я, Оленька, за годы службы привык, ибо нет ничего вечного. — Рохлин глубоко вздохнул. — Жаль, что жизнь прошла, а личной жизни вроде бы как и не было. Что поделаешь, судьба военного — греться у походных костров. Я привык подчиняться и подчинять себе других. На моих глазах, в том числе и по моему приказу, умирали люди. Но я всегда был готов, что и со мною может случиться то же самое. Новее равно меня не покидает ощущение: что-то важное прошло мимо. Говорят, ударения неправильно ставлю. Чаще всего приходилось штудировать «Боевой устав», разные наставления и инструкции. Вся жизнь — сапоги да лампасы.

— Что-то не нравится мне ваше настроение, — насторожившись, сказала Щедрина.

— Да это я вас увидел и почему-то вспомнил Пушкина, который жалел о чудных мгновениях жизни. Но сегодня печаль моя светла. Так расскажите, чем вы сейчас занимаетесь?

— По вашей просьбе я узнала, что в детских учреждениях в 1945 году детей-сирот было семнадцать тысяч, а в 1995 году — уже сто сорок шесть тысяч, — начала Ольга. — Естественно, ни для кого не секрет, что в детских домах существует масса проблем, которые так же, как беспризорность, калечат детские души. На начало 1995—1996 учебного года только официально было зарегистрировано почти полмиллиона детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей. Некоторые специалисты считают, что через пять лет это число удвоится. Эти дети являются базой для детской преступности, — она протянула генералу папку: — Здесь подробные цифры. Но я не знаю, зачем вам это надо, Лев Яковлевич? Вы же совершенно другим занимаетесь.

— Армия — это, прежде всего люди, — сказал Рохлин. — Поэтому, чем сильнее социальная и физическая деградация молодежи, которая происходит сейчас у нас в России, тем хуже обстоит дело с кадрами в армии. И потом: от того, какое растет поколение, зависит будущее не только армии, но и промышленности, культуры, судьба всей страны. Я сейчас готовлю доклад по этой теме. Надо принимать меры. Хочу выступить на пленарном заседании Думы. Чаем тебя угостить?

Щедрина в очередной раз удивилась способности генерала мгновенно менять настроение и тему разговора.

— Не откажусь, — ответила она.

Рохлин налил две чашки чая:

— Оля, тебе следует на днях съездить в Волгоград.

— Зачем? — удивилась она. — Что-нибудь случилось?

— Нет, там ничего не случилось. Здесь, в Москве, скоро все решится. А тебе лучше пока уехать. И если что — помоги там нашим ребятам. Держитесь вместе.

— А как же вы? С вами тоже может случится, что угодно?

— Я — командир. А где должен быть командир? Впереди, на лихом коне.

— Все будет нормально. Давай лучше позвоним Саше.

Рохлин набрал телефон Волкова.

Александр и Галина купались в живописном озере в Волга-Ахтубинской пойме. Был жаркий летний полдень. На берегу стояла «Волга», неподалеку молодой мужчина варил раков на костре. В машине зазвонил телефон. Мужчина подошел к машине, снял трубку и позвал:

— Александр Васильевич, вас срочно к телефону.