Сергей Прокофьев - Дневник 1919 - 1933

Днём чай у Полины Хейфец, сестры скрипача. Там и Дагмара, и Рубинштейн.

Дописал первую картину третьего акта до того момента, когда Челио предлагает Труффальдино бантик. Скоро и конец первой картины. Не головокружительно скоро, но всё-таки ползём.

Хотя от Стеллы ни слова и уже скоро две недели, как я её не видел, но всё же сегодня поступила первая ласточка о её существовании: звонила та дама, за которую так нежно просила у меня Стелла в свой первый визит ко мне, чтобы я принял её, а послушал, как она играет Скрябина и меня. Я был мил с дамой и назначил её аудиенцию на понедельник. Думаю, скоро объявится и сама исчезнувшая принцесса.

Ходил по Красным Крестам и другим учреждениям, отыскивая способ сообщения с мамой. Кажется, через связи Владимира Николаевича ей можно будет перевести немного денег.

Когда днём я шёл на второй recital Рубинштейна, то встретил Стеллу. Я уверен, что противная девчонка нарочно гуляла на моей дороге, зная, что в три часа я пойду на этот концерт. Любопытно, что я в это время думал о ней, но не узнал её. Стелла сказала: «Ну вот, вы уже и забыли меня». Я был ужасно доволен встречей.

После концерта чай у Либман, опять Дагмара, Рубинштейн и прочие.

У Mme Lewis большой приём. Среди других - король теноров Карузо, которому был представлен в качестве «нового русского гения». Я не был у Люис месяц и был встречен с исключительной радостью.

Вечером догонял дневник.

Сегодня, наконец, опять день Стеллы. Хотя этому и предшествовал большой чай у Ламберта, где снова и Дагмара. и Рубинштейн, и Полина, и Либман. Но мы с Дагмарой не разговаривали, и я живо удрал, ибо в шесть часов - Стелла. Она появилась и мило спросила: «Может быть, хотите, чтобы я ушла?» Была мягка и нежна, и ужасно обрадовалась приготовленной для неё коробке конфет. Она высока, почти с меня ростом, и гибка, как Полина из «Игрока», которую можно завязать в узел. Мы обедали с нею в «Билтморе» и потом, вернувшись ко мне, провели вечер перед камином. Теперь уже Стелла отвечала на поцелуи и была много горячее, чем в прошлый раз. Очевидно, за две недели многое было передумано и многое подвинулось вперёд. Только иногда она с отчаянием восклицала: «Oh. I am so quick, so quick, but I can't resist!» [13] О, я слишком спешу, слишком спешу, но не могу устоять (англ). и прибавляла, что она не хочет остаться игрушкой в моих руках. Вероятно, она была бы ещё нежней, если бы могла поверить моей искренности. Но её держала боязнь полюбить человека, который играл бы с нею, как с одною из многих.

Стелла создала мне отличное настроение и сегодня я кончил картину.

Сочинял скерцо - антракт между первой и второй картинами третьего акта. Я боялся, что завязну на этом антракте, а между тем - в один день. Это очень хорошо.

Владимир Николаева обещает, что через Кооперативы мне будут на месте выплачены деньги, а после этого я их внесу здесь. Недели через две отсюда идёт в Одессу первый пароход, а потом установится прямое сообщение с Одессой. Надо обязательно, чтобы мама приехала сюда. При таком сообщении путь не будет труден для неё.

Владимир Николаевич с чрезвычайным интересом относится к событиям со Стеллой. Когда я сказал, что Стелла выглядит такою нетронутой, он холодно и уверенно ответил: «Все они здесь тронутые, в Америке». Эта фраза меня поразила и заставила подумать. Я знаю, что все они здесь тронутые, но ведь от Стеллы веяло такой мечтательностью и акварельностью - и это создавало какие-то иные представления. Во всяком случае, спасибо Башкирову, что он натолкнул меня на эти рассуждения, я теперь буду смотреть на Стеллу с двух точек зрения и, может быть, лучше её разгадаю.

День начался хорошо, звонком Уркса, главного директора Стейнвея, очень милого человека, дававшего мне хорошие советы при заключении контракта с Кампанини. По моей просьбе он закинул удочку к Отто Кан по поводу «Игрока». Сегодня он телеграфировал мне, что получил письмо от Кана, гласящее: «Прокофьев и опера - это интересная тема» и приглашающее его заехать по этому поводу к Кану. Hello? А не на пороге ли мы значительного события?

Играл с Эльманом в шахматы и чрезвычайно хотел у него выиграть. Я не мог простить ему, что в Чикаго он выиграл у меня партию. Но сегодня я разбил его быстро и легко: + 2 из двух. (Общий результат + 5 -1 из шести).

В семь часов вечера пришла Стелла, которую я очень ждал. Сегодня она была несколько странная и неровная. То говорила, что не хочет сделаться моей игрушкой, то расплакалась, когда я играл на рояле. Опоздала домой, где приехал из Чикаго муж её сестры и где ей следовало быть, звонила домой и имела горячее объяснение со своей подругой. Это объяснение, очень её взволновавшее, повело к большому определённому разговору со мною, значительно прояснившему наши отношения.

Blanche, старшая подруга Стеллы, с которой она говорила по телефону - единственный человек, который имеет большое влияние на неё. Мать живёт отдельно, а отец и сестры говорят: сохраняй приличия и люби кого хочешь – мы поступили так же. Из дальнейшего разговора я заключил, что недавно, должно быть осенью, Стелла любила кого-то, но была несчастна, и теперь, когда она стала слишком явно увлекаться мною, Blanche начала принимать меры, чтобы остановить её, боясь, что я, избалованный артист и, вероятно, испорченный человек, поиграв с молоденькой девушкой, брошу её. Я сказал Стелле, что я с нею не играю, что она единственная женщина, которая меня сейчас увлекает. Поскольку это увлечение - глубокое и продолжительное, я не знаю и не буду пытаться измерить, чтобы не обманывать ни её, ни себя, но что, конечно, за всё время, что я буду с нею, я не буду ни с какой другою женщиной. И тут случайно, полушутя, мелькнуло самое главное: в конце мая Стелла кончает свой колледж и на июнь уедет в Канаду, и этот месяц она, быть может, могла бы провести со мною с глазу на глаз. Если всё так, то как бы хорошо всё это было бы!

Начал вторую картину, но сделал немного.

Уркс был у Кана и в среду мы приглашены на завтрак. Урке говорит, что Кан очень заинтересован моей оперой, но полагает, что в лице Гатти-Казаца, консервативного италофила, мы встретим оппозицию и только разве интересный сюжет сможет убедить его. Если «Игрок» пойдёт в Метрополитен, то какая блистательная победа?!

Мmе Больм прочла мне серьёзную нотацию: если хотите с дамами, то развлекайтесь сколько хотите, а с девицами бросьте. Иначе с американскими законами сейчас же обвенчают или устроят процесс, причём «обыкновенно требуют двести тысяч долларов, но сходятся за десять тысяч». Это предупреждение было мне брошено по поводу Дагмары, - это ерунда, очень нужен ей процесс со мною, да я её бы и сам засудил за флирты. А вот Стелла - она прелесть, но ведь я не знаю, кто она. Её отец - артист, еврей, когда-то эмигрировавший из России. Это нелепость, чтобы она вдруг разыграла бы меня.