Семен Резник - Эта короткая жизнь. Николай Вавилов и его время

Первые «признательные» показания Николая Ивановича были минимальными. Они сводились к тому, что он выполнял задания своего прямого начальника наркома земледелия Яковлева.

При глубоком аналитическом уме Вавилов, возможно, полагал, что, пойдя на такую уступку, может рассчитывать на встречные уступки. Ему, конечно, впаяют срок, но он специалист высокого класса, его можно использовать для страны и науки. Значит, вышлют куда-нибудь в глушь, где он будет работать, как Писарев, Максимов, Таланов… Вернуться к работе – это главное. Столько еще недоделано, недодумано, ненаписано!.. Из всего, что мы знаем о Николае Ивановиче, такой ход его мыслей представляется наиболее вероятным.

Если были у него такие надежды, то они развеялись на следующий же день, когда рано утром его снова привели на допрос. Не к Хвату, а к Албогачиеву.

Хват отсыпался, а обвиняемому давать отдыха было нельзя.

Что Албогачиев творил в тот день с Николаем Ивановичем, мы не знаем. Протокола нет. Известно только, что было два допроса – дообеденный и послеобеденный. Аппетит у «нацмена» был отменный, не жертвовать же обедом!

Судя по таблице начальника тюрьмы Миронова, ночного допроса после двух дневных не было. Не исключено, что Албогачиев так разделал обвиняемого, что выводить его из камеры в ту ночь было невозможно.

26-го Николай Иванович опять у Хвата – сперва днем, затем ночью. Протокола нет…

Как это понять?

Ведь он уже «признался» во вредительстве, просил дать возможность вспомнить и всё рассказать. Ему дают возможность , а он – молчит! Память отказала? Или он отказался от признательных показаний? Только этим последним могу объяснить отсутствие протокола в тот день. Запротоколировать его отказ от признаний – значит снова оказаться перед захлопнутой дверью – после того, как нога просунута в щель. Этого Хват, конечно, не мог допустить.

..Увы, сила солому ломит. На двух следующих допросах, дневном и ночном 27–28 августа, Хват сумел вытащить из Николая Ивановича дальнейшие – очень путаные – признания. Если верить протоколу, то Вавилов подтвердил, что Яковлев завербовал его в антисоветскую организацию. Но завербовал – без вербовки. Ни о какой организации Вавилов не знал. Его сговор-заговор с Яковлевым похож на мираж. Просто нарком сознавал, что Вавилову не нравились методы, какими проводилась коллективизация, что он «в известной степени» «стоял на позициях развития крепкого индивидуального хозяйства». Вот нарком и стал давать ему вредительские задания.

Крепкое индивидуальное хозяйство понравилось Хвату, вызвало уточняющий вопрос: «То есть кулацкое?»

Ответ:Да.

Ну а сообщники ?

Николай Иванович снова назвал Яковлева, Тулайкова, Мейстера, Вольфа. Все давно ликвидированы, поживиться нечем. Но для протокола подходит.

Развивая успех, Хват потребовал «признаться» в том, что еще до 1930 года Вавилов был «руководителем антисоветской организации и вел активную вражескую работу». Это Николай Иванович отверг:

«Антисоветские тенденции были у меня и до 1930 года, но я должен сказать, что в тот период они не имели почвы для практической деятельности в этом направлении».

Конечно, не имели почвы. Тогда был нэп! Крестьянские хозяйства были индивидуальными. Их поддерживала советская власть. Это потом, задним числом, они были объявлены кулацкими и антисоветскими.

«Вопрос:Напрасно вы пытаетесь скрывать свое антисоветское прошлое и связи. <���…> Требуем правдивых показаний.

Ответ:Никакой организованной антисоветской работы до 1930 года я не проводил» [826].

Казалось бы, велика ли разница – признаться в антисоветской деятельности в течение 10 последних лет или 15? Семь бед – один ответ. Но Вавилову было важно отрицать свое участие в ней до 1930 года. А Хват упорно этого добивался.

Следующие два допроса. На один из них вызывал Хват, на другой – Албогачиев. Протокол общий. На этот раз – обширный, с новыми именами и подробностями. Подписан только Хватом, словно Албогачиева вообще не было.

«Вопрос:На предыдущем допросе вы показали, что ТУЛАЙКОВА и МЕЙСТЕРА вы знали как участников антисоветской организации по проводимой вместе с ними вражеской работе. Вы это подтверждаете?

Ответ:Да, подтверждаю.

Вопрос:В каких отношениях вы находились с МЕЙСТЕРОМ?

Ответ:Отношения с Мейстером у меня были хорошие и личных счетов между нами не было.

Вопрос:С какого времени вы были связаны с МЕЙСТЕРОМ как с участником антисоветской организации правых?

Ответ:Приблизительно с 1932 года.

Вопрос:Вы продолжаете скрывать свою причастность к антисоветской организации, участником которой вы были еще до 1930 г. Оглашаем вам выдержку из показаний арестованного МЕЙСТЕРА Георгия Карловича от 19/XI/1937 года:

"МУРАДОВ назвал мне в качестве участников организации правых ВАВИЛОВА Н.И., ТУЛАЙКОВА… При этом МУРАЛОВ особо указывал мне на то обстоятельство, что ВАВИЛОВ и ТУЛАЙКОВ – в прошлом принадлежавшие к “ТКП”, теперь активно участвуют в деятельности организации правых.

…Антисоветские настроения ВАВИЛОВА мне были известны и раньше. Помню, что еще в 1932 году ВАВИЛОВ открыто высказывал мне свое враждебное отношение к советской власти. В одном из таких разговоров, происходивших на Саратовской селекционной станции, ВАВИЛОВ заявил мне, что он только что объехал огромный район от Северного Кавказа до Казахстана включительно и видел, что “повсюду вследствие колхозного экспериментаторства на полях возделываются культуры сорных трав, а не сельскохозяйственных растений”.

Эти антисоветские и антиколхозные клеветнические высказывания ВАВИЛОВА не удивили меня, поскольку я знал о его прошлой принадлежности к “ТКП”.

Вы и теперь станете отрицать факты?

Ответ:Должен сказать, что МЕЙСТЕР не совсем точно и правильно указывает обо мне в своих показаниях. Я заявляю, что, хотя идеологически я и был близок к ТКП, но организационно с ней связан не был» [827].

Этот ответ среднеобразованный Хват охотно занес в протокол. Внутренне торжествовал над простоватым академиком. У него был другой козырь, тут же и выложенный. Показания Тулайкова о том, что до 1930 года Вавилов состоял в ТКП, а после ее разгрома стал «основным связующим звеном» между уцелевшими деятелями ТКП и организацией правых.

«Свою контрреволюционную антисоветскую деятельность по осуществлению связей с зарубежными эмигрантскими кругами, – зачитывал Хват показания Тулайкова, – ВАВИЛОВ проводил под непосредственным руководством правых, в частности, лично БУХАРИНА» [828].