Константин Сорокин - Трудные дни сорок первого
- Название:Трудные дни сорок первого
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Воениздат
- Год:1991
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Константин Сорокин - Трудные дни сорок первого краткое содержание
Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Трудные дни сорок первого - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Человек гибкого и глубокого военного мышления, Дмитрий Данилович постоянно заботился о бойцах, очень уважительно относился к командирам и политработникам. В любой, говорил он, даже блестяще спланированной и подготовленной, операции успех зависит прежде всего от их инициативы, находчивости, разумной храбрости и решительности. В конечном счете они организаторы и творцы победы. В этих словах — весь генерал Лелюшенко, его командирская суть и «секрет» ратных достижений, которые сопутствовали ему. Нравился он мне и за уравновешенный, незлобивый характер, а еще — за неиссякаемое чувство юмора, о чем свидетельствует такой вот эпизод.
Как-то задержался я у артиллеристов. Вернулся поздно ночью. Квартировали мы с командиром корпуса в небольшом двухкомнатном домике в Мценске. Генерала я застал все еще бодрствующим: он старательно приводил в порядок свой танкистский комбинезон.
— Что-то, Дмитрий Данилович, прихорашиваешься, — говорю, — уж не в гости ли собрался?
Лелюшенко строго этак посмотрел на меня, проговорил, продолжая свое занятие:
— Какое «в гости»! Танкисты не хотели в свой штаб пускать!
— Как понять? — удивился я. — Самого хозяина и не пустить?
— А вот так. Направился к Катукову, а часовой, здоровяк такой, красивый парень, меня за рукав: «Куда прешься?» Объяснил ему, мол, генерал я, командир корпуса, а часовой — свое: — «Какой ты генерал, когда, как и мы, в затрапезном комбинезоне, да и на своих двоих топаешь, а не на машине». Пришлось документы показать, только тогда и пропустил.
— А дальше, Дмитрий Данилович? Отчитал часового за непочтение к генералу?
— За что? — живо возразил Лелюшенко. — За такую службу надо поощрять бойцов. Этакий хлопец — орел! Ни в какой обстановке не растеряется. Так что мой опыт все же учти. А сейчас — ужинать. Тебя ждал.
Мы умылись, сели за стол. Потирая руки, Дмитрий Данилович сообщил заговорщицки:
— Царская еда нынче у нас, Константин Леонтьевич. Хозяйка подарила нам с тобой целого гуся. Чуешь?
На первое был суп с лапшой. Мы быстро с ним управились. Лелюшенко вызвал ординарца.
— Подавай-ка гуся, Петро!
Тот вскинул руку под козырек:
— Есть, подавать!
И, лихо повернувшись, вышел. В ожидании жареного гуся генерал мечтал:
— Птицу-то с яблоками или с гречкой в печке запечь — объеденье! Люблю коричневые корочки…
А ординарец все не появлялся. Лелюшенко беспокойно посмотрел на дверь, позвал его снова.
— Ты чего там застрял! Подавай же гуся!
— Есть, подавать гуся! — опять, появившись, лихо козырнул ординарец и скрылся за дверью.
Мы томились в ожидании. Не выдержав, Дмитрий Данилович сердито крикнул Петру, чтобы немедля подавал второе блюдо. Тогда ординарец внес большую сковороду. На ней сиротливо лежала наполовину обглоданная ножка. Дмитрий Данилович ковырнул ее вилкой, удивленно спросил:
— Щось це такое?
— Гусь, товарищ генерал! — не моргнув глазом, отчеканил ординарец.
— Иде ж гусь?
— На сковородке, товарищ генерал!
— Такой махонький?
— Был большой, да ужарился…
— Как — ужарился?
— Водители скушали… Не знали, что гусь приготовлен для товарища генерала…
Дмитрий Данилович покрутил головой, сказал задумчиво:
— Должно быть, высокого качества была птица…
И вот Лелюшенко уезжал от нас к новому месту службы. Командиром корпуса был назначен его заместитель генерал-майор Алексей Васильевич Куркин. И сразу же мы получили директиву Ставки о развертывании корпуса в 26-ю армию. Но сменилось только название, а войск не прибавилось. Более того, от нас отозвали части воздушно-десантного корпуса, 36-й мотоциклетный полк и два дивизиона гвардейских минометов. Дня через два ушла своим ходом под Волоколамск 4-я танковая бригада, ставшая, к слову сказать, 10 октября гвардейской.
Уход из армии этих ударных сил очень ослабил нашу оборону. Между тем противник наращивал удары. Нам стало известно, что левее его 24-го танкового корпуса обозначились войска 47-го танкового корпуса. Нажим на нас значительно возрос, назревала реальная угроза прорыва гитлеровцев к Туле.
О создавшейся обстановке и неотложных мерах по защите города Военный совет армии доложил 21 октября командованию фронта и Генеральному штабу. В тот же день меня и генерала А. В. Куркина вызвали для переговоров с Москвой по прямому проводу. К аппарату ВЧ подошел маршал Б. М. Шапошников. Он спросил:
— Почему вы предлагаете немедленно принять меры к обороне Тулы? Ведь фронт от города еще далеко.
— Сегодня далеко, товарищ маршал, — сказал Куркин, — а завтра может быть близко.
Мы подробно уточнили обстановку. Борис Михайлович, выслушав, приказал:
— Обо всем, что вы мне сообщили, доложите письменно товарищу Сталину.
Мы вернулись в штаб и засели за донесение. Написали обо всем детально, не скрывая нашей тревоги.
А танковые и моторизованные дивизии врага нажимали все сильнее. И хотя наши поредевшие войска сражались героически, тем не менее пришлось вновь оставить Мценск.
Вечером 23 октября через штаб фронта была получена директива Верховного Главнокомандующего. Соединения 26-й армии вливались в состав 50-й, которая выходила из окружения. Той же директивой командующим 50-й армией назначался генерал-майор Аркадий Николаевич Ермаков, начальником штаба — полковник Николай Емельянович Аргунов. Я был назначен членом Военного совета.
Понятно, нам хотелось знать: что же случилось с командующим, членом Военного совета, другими командирами и политработниками 50-й, где они находятся, как сложилась их судьба? Ничего об этом, к сожалению, услышать тогда не удалось. Лишь спустя некоторое время стало известно: армия понесла большие невосполнимые потери. Многие и многие погибли, сам командующий генерал М. П. Петров был тяжело ранен. Эвакуировать командарма вместе с прорывавшимися из окружения войсками оказалось невозможно, поэтому под наблюдением врача и медицинской сестры его оставили в деревне Голынка Карачевского района в семье колхозницы Новокрещеновой. Через несколько дней Петрова перенесли в лесную сторожку, где в середине ноября он, к огромному сожалению, скончался от гангрены.
Итак, в моей военной биографии произошел еще один крутой поворот: я стал членом Военного совета 50-й армии, на командование которой, а следовательно и на меня, возлагалась ответственность за оборону Тулы. Туда же надлежало и переместить штаб. Оставив под Мценском оперативную группу командиров во главе с генерал-майором В. А. Визжилиным, мы поспешили в Тулу. Надо было срочно выяснить, какие воинские части там имеются, а также уточнить возможности местных организаций по оказанию помощи войскам.
Каждый из нас сознавал, сколь сложны задачи, возложенные на 50-ю. Требовались огромные усилия всех служб, чтобы в короткое время слить войска двух армий в единый боевой коллектив, способный отразить остервенелые удары гитлеровцев, что, кстати, до этого успешно делали 1-й гвардейский стрелковый корпус и 26-я армия. Три недели сковывали они противника, способствовали выходу 50-й из окружения, дали возможность партийным, советским и хозяйственным органам Мценска, а также Чернского, Плавского, Тепло-Огаревского и Щекинского районов эвакуировать на восток много людей и народного добра. И еще: выигранное время было использовано для формирования партизанских отрядов, создания подпольных партийных органов и разведывательно-диверсионных групп для борьбы в тылу врага.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: