Ludmi Nuez - Моя жизнь — что это было?

3 мая я вылетела из Майями в Сан-Франсиско. Лететь надо было 6 часов, и всё это время я пребывала в прострации. Я спрашивала себя: как я здесь оказалась? Куда я лечу? — На край света, всё дальше и дальше не только от Москвы, но и от Испании, и не только от Испании, но теперь и от Нью-Йорка и Майами, и лечу в сплошную неизвестность — ведь я не профессиональная сиделка с опытом. Я сидела и выписывала на листочке все основные телефоны, чтобы, если что, меня могли бы идентифицировать, позвоня Юле или ещё кому. Но я долетела благополучно. Начиналась новая история, новая страница моей жизни. Жизни без Франсиско.

Началась моя работа и жизнь в американской семье. Их дом находился в 5 км от городка Los Altos в Кремниевой Долине. Моя комната находилась в бейсменте, у меня был телевизор и все удобства. Но поспать спокойно ночью не было возможности. Во-первых, я продолжала пребывать в сильном стрессовом состоянии, а, во-вторых, хозяйка, её звали Сандра, звонила мне в колокольчик пару раз ночью и потом утром часов в 6 — 6:30. Я поднимала её неподвижное тело с кровати, усаживала в коляску и трудный день начинался. Я выгуливала собаку, а после завтрака хозяйка обычно хотела ехать в город по магазинам. Она посещала много магазинов, и я каждый раз вытаскивала коляску из багажника, раскладывала её, потом вытаскивала Сандру из машины, сажала в коляску, и также обратным порядком — стаскивала её с коляски, сажала в машину, коляску cобирала и помещала в багажник. А в магазинах Сандра останавливалась у каждой полки и подолгу думала (замедленное мышление), что ей купить, особенно медленный процесс был в магазине с разной — как я это называла — фигнёй: поздравительными открыточками, которые она придирчиво рассматривала, игрушками для её любимой собаки и прочей ерундой. Я в это время стояла за её коляской по полчаса на каждом месте, что мне всегда было трудно, т.к. я человек движения и действия, кроме того, страшно хотелось спать и я проклинала эту американку и вообще всех американцев, за то, что они тратят деньги на разную мишуру, т.е. «с жиру бесятся» в то время, как миллионы людей в мире голодают. Она покупала свежие овощи и фрукты, дома клала их в холодильник, а прежние, ещё вполне годные к употреблению, выбрасывала, и «гарбич», т.е. «мусор» было её чаще всего произносимое слово.

Хорошего в этой работе было то, что выходные, за редкими исключениями, были в моём распоряжении. Я садилась в предоставленную мне машину и уезжала знакомиться с окрестностями. Я проехалась по всей Кремниевой Долине, съездила в город Сан-Франсиско, очень живописно расположенный, посетила все его русские православные церкви, гуляла по прекрасному лесопарку.

Я вроде начинала привыкать к своей работе. Но однажды, в начале июля, замотанная бесконечными поездками Сандры по магазинам, в момент, когда я клала коляску в багажник, я оступилась на бордюре и упала спиной на проезжую часть. Было очень больно, подняться самостоятельно я не могла, прохожие вызвали скорую помощь, меня забрали и отвезли в больницу. У меня оказалась сломанной рука в запястье. В больнице мне сказали, что у меня перелом со смещением и тоже на скорой отвезли в частную клинику. Там мне объяснили, что операция стоит 6000$, что существует в двух часах езды бесплатная клиника, которая уже закрыта, ехать нужно завтра, но там очень много больных и долго ждать, но я об этом и слышать не хотела, т.к. боль была очень сильной. Позвонил муж Сандры, я объяснила ему ситуацию, и он меня успокоил, сказав, что через полчаса приедет и привезёт чек. Я ждала, врач тоже ждал. Клиника закрывалась в шесть. В половине шестого я сказала очень требовательно, чтобы начинали уже, что хозяин сейчас будет здесь. И врач начал. Сделал мне пару обезболивающих и стал выправлять кисть руки. Было очень больно, несмотря на уколы. Потом, после гипсования, врач сказал, что через неделю надо сделать снимок, что кость раздроблена, и, если не срастётся, то надо будет вставлять железки. Приехал Джон (хозяин) и выписал чек на требуемую сумму. В машине я не переставала благодарить его за его щедрость и благородство, а он, очевидно устав от этого, сказал, что чек пустой, т.к. на счету нет этих денег. Я обомлела, но додумывать не хотелось: главное, что рука была вправлена и уже не так болела. Понятно, что работать я уже не могла. Хозяин нашёл на замену мне какую-то молодую филлипинку, которую, впрочем, они скоро уволили, но это было уже после моего отъезда. Но я продолжала жить и кормиться у них. Через неделю врач мне сказал, что я оказалась «very lucky», потому что кости срослись. А ещё через две недели хозяин купил мне билет, и я улетела домой, рука была ещё в гипсе.

Юля в это время пребывала также в Америке, она нашла работу интерной в одном доме, мне почти не звонила, я не уверена, разговаривали ли мы хоть раз за все два с половиной месяца, что я прожила в Америке.

В Москве в моей квартире на Инженерной жила девушка, я ей сдавала квартиру, мы стали жить вместе, но я понимала, что, как только мне снимут гипс и я пройду реабилитацию, я должна ехать в Испанию, где надо будет как-то устраиваться. К тому же уже прошёл год, как я подала на испанское гражданство и мне надо было быть там.

И вот в конце сентября я прибыла в Кастельон, пошла на прежнюю квартиру, где жили мы когда-то с Франсиско и где должны были находиться все собранные с другой квартиры вещи, и …не смогла открыть дверь своим ключом. Я поняла, что Фр-ко младший поменял замок. Это был плохой знак. Я позвонила ему и попросила подвезти мне мою машину. Он приехал, но только где-то через час. На мой вопрос про новый замок он сказал, что я теперь богатая и могу поискать себе другую квартиру, а ему надо позаботиться о своих жене и детях, которые скоро приедут. Я ночевала у одной знакомой испанки. она поехала со мной к нему, пыталась пристыдить его, но это было абсолютно бесполезным делом. Он знал, что делал. Он был типичным кубинцем постреволюционных времен -«abuser», таких я много повидала в Москве, присасывающихся к русской женщине и живших на её полном иждивении. Всё, пусть не очень многое, что было куплено мной (Франсиско не покупал из мебели ничего), он оставил себе; мне были выданы пара пакетов с моей одеждой. Ночевать мне было, по существу, тоже негде, и я пошла в полицию. Рассказала дежурному полицейскому об этом произволе, а он говорит мне: «Да чёрт с ними, с вещами, вы вот подумайте, где свидетельство о смерти вашего мужа находится, вам же пенсию за него надо оформлять».

У меня на руках была ксерокопия этого свидетельства, где в графе «семейное положение» было написано про Франсиско — separated . Я вначале не очень придала этому значение. Свидетельство выписывалось со слов сводного брата Фр-ко, и он это сделал или потому, что не хотел признавать брак Фр-ко со мной, или от ненависти к «русским коммунистам» (их на Кубе запугивали коммунизмом все годы до революции). Про пенсию я вообще почему-то не думала. А тут задумалась.