Артём Драбкин - Разведчики

Пару дней прошло, а приказ-то не выполнен. Наш ротный пришел, капитан: «То да се, надо бы опять форсировать». И мы по новой пошли. Второй раз двинули уже на подсобных средствах. Я плыл на лодке. На передовую пришел генерал Крюченкин, начальник разведки армии, сказал, что нас будет поддерживать целый полк 76-мм пушек. Фронт сузился, поэтому техники, артиллерии, минометов собралось много. Сказал им: «Вот сегодня будет форсировать разведка, вы их поддержите». Поставили их на прямую наводку. И где чуть-чуть огонек, туда сразу три-четыре снаряда. Немцев к берегу вообще не подпустили. В этот момент мы подплыли к берегу. Со мной пошло семь человек. Подошли, высадились, сразу заняли оборону. Дал зеленую ракету, что я достиг берега и закрепился. Сразу начали наводить переправу. А понтоны уже были заготовлены на Альт-Одере. Их только вывели, и их течением сразу понесло на нужное место. Так все это четко и слаженно было сделано. Часа два еще мы постреляли, немцев к берегу не подпустили. Мы так еще отдельно лежали, чтобы огня побольше было. Ну, тут как понтоны навели, так сразу потащили пушки, пошла пехота. Потом эти понтоны закрепили на якорях. Потом тяжелые понтоны навели, по ним танки пошли. А утром вскрыли плацдарм, пошли в наступление. Авиация поднялась, и на 90 километров в глубину прорвали.

Вернулся я в свое подразделение, ротному доложил, что задание выполнил. Тот: «Ну, и ладно. Спасибо, что жив остался». Из семерых нас осталось в живых только трое.

(Во всех описаниях подвигов в наградных листах на Геннадия Ивановича фигурируют весьма интересные эпизоды из нелегкого и опасного ремесла сапера. Все они были ему зачитаны мною, но Г.И. назвал их вымыслом штабного писаря! Каких-либо эпизодов, связанных с разведкой, найти в наградных листах не удалось.

Почему-то спустя 70 лет Геннадий Иванович отказался и от официальной версии изложения подвига, за который он был удостоен звания ГСС, и несколько по-иному описал события, произошедшие на плацдарме в ночь с 17 на 18 апреля, полностью исключив из рассказа свою нелегкую работу по обеспечению переправы и сделав акцент на десантно-штурмовых действиях. Однако его рассказ в принципе вполне коррелируется с наградным листом однополчанина Бочарова И.К.

Бочаров Иван Кириллович, 1918 г.р., командир отделения 222-го отдельного Кобринского инженерно-саперного батальона 38-й инженерно-саперной бригады, младший сержант. Родился 29 октября 1918 года в городе Грозный ныне столице Чеченской Республики, в семье рабочего.

В ночь на 18 апреля 1945 года в районе населенного пункта Хоэнвутцен (14 км севернее города Врицен, Германия) младший сержант Бочаров, несмотря на очень сильный огонь противника, натянул трос через Одер. Затем собрал паром из лодок и начал переправу стрелковых подразделений. За 3 рейса под огнём противника переправил стрелковую роту и три 76-мм орудия с расчетами и боеприпасами, чем способствовал захвату плацдарма на левом берегу Одера. 12 часов младший сержант Бочаров находился на берегу противника и активно участвовал в удержании плацдарма. Был вторично ранен, но после перевязки остался в строю.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 31 мая 1945 года за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецко-фашистскими захватчиками и проявленные при этом мужество и героизм младшему сержанту Бочарову Ивану Кирилловичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 6441).

После войны был демобилизован. Вернулся на Северный Кавказ, жил в городе Орджоникидзе (Владикавказ). Ушел из жизни 15 марта 1991 года. Похоронен во Владикавказе на Аллее Славы.

Еще по 61-й Армии за бои на плацдарме в районе Хоэнвутцена с 17 на 18 апреля звания ГСС были удостоены:

Дрожжин Михаил Петрович, 1915 г.р., командир отделения 37-го гвардейского стрелкового полка 12-я гвардейской СД, гвардии сержант.

Гайфуллин Абдрахман Зайнуллович, 1908 г. р, командир пулеметной роты 37-го гвардейского стрелкового полка 12-й гвардейской СД, гвардии лейтенант (награжден посмертно). – ( Прим. С.С.)

Как Вы узнали, что Вас представили к Герою?

Потом уж сказали: «Вас с Бочаровым представили». А я как раз на губе сидел. Ко мне пристал политрук Мартьянов: «Прими взвод, прими взвод». Я говорю: «Зачем мне нужно это? Останусь помкомвзвода». – «Прими, а не то я тебе дам десять суток». – «Давайте». Вот он мне десять суток – хрясь. С меня пилотку, ремни сняли, и на губу – под это дело землянку приспособили. И главное, с моего же взвода меня и охраняют. Так бы все ничего, но зачем-то к нам в бригаду приехал генерал, начальник разведки армии. Говорит: «Мне бы надо с Гузановым поговорить, встретиться». – «Так он там, в землянке на губе». – «А за что?» – Политруку и крыть нечем. «Сейчас же выпустить!» А я уж там третий день сидел. Отлежался, отдохнул. Когда стало скучно, я такой номер отколол. В 12 часов караул сменился, я Сашке говорю: «Слушай, ты иди, отдохни, а я постою. А то засиделся». Стою, смотрю – идет разводящий, Потапов Мишка. В землянку кричу: «Саня, вставай!» А тот разоспался – самый сон. Миша подходит: «А часовой-то где?» – «Вот, я». – и Сашка выходит с землянки. – «Кто кого охраняет?» Мне смешно: «Ты давай никому ни слова! Хорошо?» Долго никто ничего не знал. Потом ротный вызывает и говорит: «Расскажи-ка своему товарищу, часовой, как ты стоял на посту и охранял сам себя». Говорю: «Да я уже и забыл, товарищ капитан». – «Я сейчас тебе напомню». Ну, война кончалась, все прошло гладко.

Гузанов Г.И. с сестрой. 30 августа 1946 г.

Когда Вам вручили Героя?

Уже после войны. Прямо в Германии. Построили всю бригаду. Зачитали приказ.

Как-то отношение людей изменилось к Вам?

Да нет вроде.

После Одера запомнились какие-то бои?

Еще были стычки. Кроме Одера у меня были еще две реки: Жиздра и Березина. На лодках их форсировали… В 44-м в поиск почти вообще не ходили. Уже не требовалось. Раньше попробуй, возьми его, тут сами идут с белой тряпкой: «Где сборный пункт?» Откуда мы знаем, где сборный пункт: «Идите прямо». Партиями идут уже. На палке белая тряпка – капитуляция. В Польше под Лодзью без особых усилий взяли обер-лейтенанта. Мы вчетвером шли, и вдруг кто-то кричит: «Вот, немец идет». Залегли в кустики, и когда сравнялся с нами, мы навалились на него. Он что-то особо и не сопротивлялся. А на Одере, когда наши части перешли в наступление, мы нашли двух раненых немцев. Они уже и ходить-то не могли. Им по палке сам лично вырезал…

Мне показалось, Вы лично не испытывали ненависти к противнику…