Шэрон Лоуренс - Джими Хендрикс, Предательство [Интимная история преданной музыкальной легенды]

Джеймс А. Хендрикс, истец

против:

Лео Брантон Мл. и Джеральдина Брантон, по отдельности и как супруги

Лео Брантон Мл., Калифорнийская юридическая корпорация

Бэлла–Годива–Мюзик–Инк., Нью–Йорк

Презентасионес Мюзикалес, Панама

Интерлит Би–Ви–Ай Лтд., Виргинские о-ва

Аутеурсрехтенмаатсхаппий Б.В., Голландия

Бюро Воор Мюзиекрехтен Элбер Б.В., Голландия

Are You Experienced? Ltd., Калифорния

Алан Д. Рубинштейн (Алан Дуглас)

и Джейн Доу Рубинштейн,

по отдельности и как супруги

Лео Л. Брантон III, подсудимые

Читая толстое 75–страничное дело с многочисленными приложениями, было любопытно узнать о существовании каких–то компаний, расположенных в других частях света и о неких налоговых управлениях, которыми Брантон пользовался или лично основал. Даже Майкла Джеффери и Джона Хиллмана он мог бы поразить размахом своих действий. Он затмил даже Ямету, и как стали говорить на Сансет–Бульваре: "Повсюду снова выросли миражи". Люди сожалели, что Джими умер не оставив завещания, "ни жены, ни детей", и хотя, отец его определённо знал о существовании двоих его детей, он не торопился с выводом их на сцену.

В марте 1994 года Эл Хендрикс в свои семьдесят с небольшим сидел в тесном кругу адвокатов — своих и представляющих интересы Брантона, его партнёра, пластиночного продюсера, Алана Дугласа и др. — и судебных репортёров, чтобы начать тяжбу, им приготовленную. Адвокат Кирк Холлэм, представляющий ответчиков, включая Бэлла Годива Мюзик, Интерлит, Элбер Б.В., Are You Experienced? и Алана Дугласа, задавал вопросы Элу Хендриксу.

— Знали ли вы в 1970 или 1971 годах, что стоимость наследия вашего сына в большой степени зависела от того, насколько успешно продавалась музыка Джими?

— Нет, я не знал, что с наследством можно вести дела.

— Значит ли это, что в период 1970–71 годов вы не думали, что может быть связь между стоимостью наследия вашего сына и тем, как хорошо могли бы продаваться пластинки Джими Хендрикса в будущем?

— У меня не было и мысли, что с этим делать. Всё, что я знаю, это то, что я вступил в наследство и что так оно и было.

Далее последовали вопросы, как именно наследство попало в руки Эла Хендрикса — формулировка "вступил" была достаточно хитроумным трюком, чтобы им не воспользоваться, так как Джими Хендрикс не оставил после себя ни каких–либо пожеланий, ни подписанного завещания, ни какого другого подобного письменного соглашения, которое давало бы его отцу возможность вступить в наследство в случае его смерти. Однако женщина, у которой Эл занял значительную сумму, видно хорошо подготовилась к даче свидетельских показаний и выступила в защиту Эла, так же как и то, что ей, как оказалось, были хорошо известны намерения Джими.

Несколько раз в различные дни слушаний для одних адвокатов Эл Хендрикс казался спящим, для других отсутствующим, для третьих уставшим. Многие родственники и друзья рассказывают, что Жени перед тем как идти в суд репетировала с отцом каждую фразу по многу раз. Однако всем им было запрещено присутствовать на процессе. Жени же всегда была под рукой, как моральная поддержка мистеру Хендриксу.

Многие из ответов Эла Хендрикса входили в противоречие с уже давно известными фактами и/или заявлениями, сделанными им же, но несколькими годами ранее. Его ответы относительно взаимоотношений и бесед с сыном были полны неточностей и несоответствий, а порою вообще откровенной ложью, как и его рассказы о детстве Джими или о его визитах в Сиэтл, когда он уже стал звездой.

Низвержение с трона превратилось в мыльную оперу внутри другой мыльной оперы, когда Эла Хендрикса попросили рассказать о телефонном разговоре с Джерри, женой Брантона, в котором она умоляла не увольнять её мужа.

— Она говорила, — сказал Эл Хендрикс, — о каких–то личных документах, что они… что они повредят Лео, поскольку навредят и мне самому, если они будут обнародованы…

Миссис Брантон, красивая представительная женщина, напомнила Элу, что они были хорошими друзьями, и просила приехать в Лос–Анжелес, и, поговорив, привести все дела в порядок.

— Она умоляла меня приехать… Она сказала, что "она доверяет мне". Она сказала, что "если что–то случится с Лео, то она с удовольствием будет помогать мне, ведя дела нашего наследия". Я посмеялся про себя, а вслух произнёс, что "я ничего не смыслю в адвокатских делах".

Ворошение грязного белья семьёй Хендриксов подняло облако юридических бумаг над Сиэтлом. Это облако переместилось за тысячу миль к югу и осело в Лос–Анжелесе, создав там такой резонанс, который вероятно мог бы разрушить все планы Хендриксов.

То, что у Джими есть сын стало широко известно лишь в июне 1994 года, когда один молодой человек из Швеции прилетел в Лос–Анжелес. Он изменил своё имя Джеймс Сундквист на Джими Хендрикс Мл., и у него оказалось много сторонников и в Швеции, и в Америке. Джими Младший, двадцати пяти лет, нанял адвоката и подал иск в Калифорнийский суд, объявив, что он законный наследник Хендрикса. Грустно, что такого скромного молодого человека, так сильно похожего на Джими, допрашивали эти, облачённые своими интересами, как если бы он был грязью под их ногами. Неожиданное появление Джими Младшего в Америке легло камнем страха на сердца Эла Хендрикса, Жени, Лео Брантона и Алана Дугласа. О нём заговорили и люди, совершенно незнающие, как если бы он был жадным и лживым искателем лёгких денег, и другие, кто понимал, что Джими Младший имеет законные права на наследство и что, в человеческом отношении, он заслуживает быть признанным сыном своего отца, человеком с чувством собственного достоинства, а не быть подопытной крысой, которой прививают инфекцию.

Независимый источник взывает:

"Для бедняги парня наступили кошмарные дни. Прошли дни рождественских открыток, поздравлений с днём рождения и подарочных конвертов с деньгами. Вот он стоит перед нами, необычайно похожий на нашего Джими. И теперь, именно Жени Хендрикс, а никто иной, начинает его поливать грязью. Ему надо остерегаться такой, так называемой, семьи. Он унижен и оскорблён."

В итоге калифорнийский суд отклонил иск Джими Младшего.

— Парень не имел ни единого шанса, — сказал мне один нью–йоркский адвокат, знакомый с сиэтловским делом и с делом Джими Младшего в Калифорнии. — Против него слишком много всего и всех.

Однако молодой человек всё же получил приблизительно полтора миллиона долларов от семейной компании по совету их адвокатов. Никто из них не хотел, чтобы этот "неудобный" сын Джими расстроил так хорошо налаженный ими механизм.

Даже многие музыканты теряются, когда им надо что–то сказать, со сцены перед огромной толпой, но Жени Хендрикс–Райт, как и её отец, радовалась каждой минуте, находясь в лучах прожекторов, когда она появилась в Нью–Йорке на сцене фестиваля Вудсток-2 в апреле 1994 года. Она попросила Карлоса Сантану представить её и отважно ступила на встречу с 300 тысячной толпой. В обычной жизни Жени, невысокая неприметная брюнетка, но на Вудстоке-2 она была великолепна. Услышав имя Джими Хендрикса, толпа взорвалась аплодисментами и Жени рассказала им, с каким трудом она и его отец "вырвали наследие её брата из когтей адвокатов!"