Шэрон Лоуренс - Джими Хендрикс, Предательство [Интимная история преданной музыкальной легенды]

Жени не стала подписывать. Она обратилась к ведущему сиэтловскому адвокату Йейлу Люису из конторы Хендрикс и Люис, с просьбой разъяснить ей суть этого соглашения.

Люис собрал сведения о возможной величине доли авторских прав и пришёл к заключению, что Наследие Джими — "крайне значительно". Затем Люис встретился с Элом и обсудил с ним некоторые важные подробности. Жени подозревала, что Брантон в письмах, полученных ею и Леоном, намеренно не упомянул о тех возможных миллионах, которые на самом деле должны составлять Наследие Хендрикса.

Племянница Эла, Диана, позвонила ему из Нью–Йорка, чтобы сказать, что она прочла в газетах, что Брантон составляет новое соглашение о продаже прав Хендрикса, которые могут принести владельцу ни много ни мало — сорок миллионов долларов. Эл был несказанно изумлён:

— Лео никогда ничего подобного не говорил, — сказал он ей, а затем и Жени, когда позже узнал об этом от других.

Новость, что Жени подговаривает отца "выкинуть на помойку этого Брантона", мгновенно облетела весь Сиэтл. По просьбе Жени Эл встретился с Йейлом Люисом, чтобы его фирма провела расследование качества управления Брантоном Наследием Хендрикса. Для большего успеха этого предприятия Пол Аллен, майкрософт–миллиардер, предложил Элу Хендриксу заём в 5 миллионов долларов с таким условием, что только если "семья" победит, эти деньги вернутся Аллену. Если они проиграют — Аллен забывает о них.

В начале 1993 года Брантон получил из Сиэтла множество официальных писем. В одном из них, написанных Йейлом Люисом, говорится:

"Мистер Хендрикс уполномочил меня довести до вашего сведения, что вы более не занимаетесь ни его делом, ни любым другим действием, связанным с его именем или каким–либо другим именем ради его пользы без моего предварительного расследования. Такое заключение вынесла Ассоциация прав адвокатов."

В другом письме была выражена просьба выслать копии всех бумаг по делу Эла Хендрикса.

Немедленно последовала круговая оборона со стороны Брантона. По свидетельским показаниям Брантон попытался блокировать все претензии, напомнив Элу о том, как много он сделал для него и чтобы тот вспомнил о двадцати годах их дружественных отношений. Эл занервничал и испугался всех этих "движений", представив, сколько ещё предстоит пережить "этого ужаса". Адвокаты объяснили ему, что для свержения Брантона с трона ему придётся не только рассказать всё, что знает, но и дать свидетельские показания перед судьёй и присяжными. От этого у него расстроилось здоровье, но Жени и её муж, Трой Райт, не отставали от него, уговаривая его и рисуя перед ним картины "празднования победы" и, в конечном счёте, утолкали его тем, что это "правое дело, за которое стоит побороться!"

Почти двадцать лет назад Брантон вырвал наследие Хендрикса из рук его личного адвоката, Генри Шайнгартена, и завладел картой бланш, выданной ему Элом Хендриксом — "делать всё, что посчитает нужным". Настал для Брантона день унижения, когда его семья, его соседи, его коллеги, поклонники Джими Хендрикса — все прочитали 20 апреля 1993 года напечатанную в газете его родного города Лос–Анжелес Таймс статью, озаглавленную:

В статье, написанной журналистом Чаком Филлипсом, говорится, что

"свидетели обвиняют лос–анжелесского адвоката Лео Брантона Мл. в продаже авторских прав на каталог песен умершей рок–звезды, не поставив в известность и/или не заручившись согласием отца, Джеймса (Эла) Хендрикса".

Защищаясь, Брантон заявил, что

"мистер Хендрикс отписал все права на так называемое наследство двадцать лет назад за очень весомую компенсацию. Он не только сам подписал все бумаги, но и сам в них разобрался. Теперь эти бумаги возросли в цене, и мистер Хендрикс пытается шантажировать владельцев, чтобы те дали ему денег, на основании его заявления, что "он не понимал, что делал".

Новости, факты, сплетни, слухи распространялись по Лос–Анжелесу со скоростью пожара и, выйдя за пределы города, разлетелись по всему миру.

— Бедняга Джими наверно ворочается сейчас в своей могиле, — комментируют ситуацию музыканты, которым посчастливилось видеть его на поп–фестивале в Монтерее.

Всех интересовал один вопрос, вор ли Брантон? К Алану Дугласу относились с меньшей симпатией, после всего, что он "намешал" в музыку гения, чтобы срубить на ней себе побольше зелёных, и Эл Хендрикс был тем единственным человеком, перед которым многим хотелось извиниться:

"Это же отец Джими, ради всех святых. Этот человек заслуживает уважения всего мира".

Звукозаписывающие компании отреагировали по–своему: это же бизнес. Джими Хендрикс — мёртв. И если отец сделал свой выбор, то так ему и быть.

Одно бесспорно с точки зрения профессионалов: если MCA Records или их родственная компания, Universal, хотела бы получить права на музыку Джими Хендрикса, она должна была изыскать путь, чтобы получить их, и каждый волен назначать свою цену. Вот так, статья в Лос–Анжелесской Таймс принесла грусть в сердца ветеранов музыкальной нивы, которые всегда считали имя Джими Хендрикса синонимом Репрайз–Рекордс, а Боб Мерлиз из Репрайза при каждом удобном случае любил говорить:

— Джими Хендрикс — замковый камень нашего благополучия.

Очевидно, Репрайз спутали свои чувства с заботами о новых возможностях относительно Наследия Хендрикса и никак не среагировали на цены, которые предложила МСА. Это могло произойти, возможно, потому, что Брантон не сделал ставку на Репрайз и много сил своих положил, чтобы наладить отношения с новыми издателями.

Родственники с обеих сторон семьи Хендрикс, знакомые, бывшие соседи по Центральному району — все только об этом и заговорили, когда увидели заголовок в Сиэтл–Пост–Интеллидженсе:

"Представьте себе, Эла Хендрикса и всех этих людей, с которыми он затеял тяжбу!" — вот такие слова чаще всего слышались среди его бывших соседей.

В статье говорилось:

"Судебные битвы — только часть войны, начавшейся в начале этого месяца против многомиллионного проекта компании MCA Music Entertainment Group, которая собиралась прикупить записи Джими Хендрикса и права на их издание."

Всё это очень удивило жителей Сиэтла, искренне полагавших, что Эл уже давно сам стал мультимиллионером, ведь он жил уже в большом доме вдали от трущоб Центрального района, а его сын был одним из самых известных музыкантов в мире.

14 июня 1993 года адвокаты Хендрикса, сгибаясь под тяжестью накопленных фактов, выдвинули подправленное обвинение "в двойной бухгалтерии, в брешах в финансовых документах, в мошенничестве, в искажении фактов, в должностном преступлении, в нарушении закона о гарантии, в нарушении RICO, в умышленном обмане, в нарушении закона об авторских правах, в пристрастной конкуренции, в незаконном использовании чужого имущества в личных целях, в нарушениях в рекламах, в игнорировании решений суда" и выдвинули требование "о возвращении утраченного на основании аннулирования контракта". Первая страница была посвящена участникам этой драмы: