Томас Рикс - Черчилль и Оруэлл [Битва за свободу] [litres]

Жители также привыкли к бомбардировкам. Например, в ходе опроса, проведенного в середине сентября 1940 г. по поручению правительства, 31 % лондонцев ответили, что «совсем не спали» прошлой ночью. В середине октября о полном отсутствии сна сообщили только 5 % опрошенных, а в середине ноября не пожаловался никто [529] Tom Harrisson, Living Through the Blitz (Harmondsworth, U. K.: Penguin, 1990), 105. .

Даже если бы немцы высадилась на английскую землю [530] Bungay, The Most Dangerous Enemy , 115. , нужно было бы обеспечить снабжение плацдарма – осенью 1940 г., главным образом, по морю. Тогда кораблям немцев пришлось бы иметь дело с Королевскими ВВС в редкие моменты хорошей погоды и с ужасной погодой осеннего Северного моря – все остальное время. «Победа была достигнута вовсе не с ничтожным перевесом, – заключил Банги в своей авторитетной истории битвы за Британию. – Люфтваффе не имели шансов» [531] Там же, 368. .

Однако все это намного очевиднее сейчас, чем в 1940 г. До тех пор пока нападение японцев на Перл-Харбор не заставило американцев включиться в войну, они легко забывали, какой неимоверно трудной была война для Британии. Не случайно вступление американцев в войну описано лишь в третьем томе шеститомных мемуаров Черчилля о Второй мировой, а имя Дуайта Эйзенхауэра появляется примерно в середине четвертого тома. Оруэлл отметил отрезвляющий характер этого времени в дневниковой записи от 19 октября 1940 г.: «Невыразимая тоска – каждое утро, разжигая огонь с помощью прошлогодних газет, видеть промельки оптимистичных заголовков, обращающихся в дым» [532] Orwell, Diaries , 319. .

В том же месяце Черчилль жаловался в записке министру иностранных дел, что ошеломлен «проблемой с этим обманщиком Кеннеди» [533] Churchill, The Second World War, Vol. II: Their Finest Hour , 675. . Через несколько недель произошло беспрецедентное событие – переизбрание Франклина Рузвельта на третий президентский срок. Это стало большим облегчением для Черчилля, поскольку означало, что Америка будет помогать Британии открыто, без особой оглядки на изоляционистскую реакцию американского Среднего Запада. На месте это означало долгожданную возможность избавиться от посла Кеннеди.

Но и отправленный домой, Кеннеди продолжил трепать языком. «С демократией в Англии покончено» [534] Nasaw, The Patriarch , 498. , – уверял он газетчиков, когда вернулся в Соединенные Штаты. Более того, добавлял он, она может провалиться и в США, поэтому «нам нет смысла ввязываться».

Затем Кеннеди, подумывавший о борьбе за президентское кресло, поехал на встречу с Рузвельтом домой к президенту в Гайд-Парк (штат Нью-Йорк). Рузвельт собирался предложить ему остаться на уик-энд, но после десятиминутной беседы с глазу на глаз передумал. Он выкатился в своем кресле-коляске из комнаты и сказал жене: «Я не желаю видеть этого сукина сына до конца своих дней. Пусть у него примут отставку и выставят отсюда» [535] Michael Beschloss, Kennedy and Roosevelt: The Uneasy Alliance (New York: W. W. Norton, 1980), 229. . Элеанора Рузвельт возразила, что Кеннеди был приглашен на ланч, и услышала в ответ распоряжение подать машину, дать ему сэндвич и посадить на поезд до Нью-Йорка. После она вспоминала этот день как «один из самых ужасных в жизни».

Вернувшись в Нью-Йорк, Кеннеди встретился с Чарльзом Линдбергом в отеле «Уолдорф-Астория». Линдберг записал в дневнике: «Он чувствует, как и мы, что положение Британии безнадежно и что лучше всего для нее было бы в ближайшем будущем начать мирные переговоры» [536] Charles Lindbergh, The Wartime Journals of Charles A. Lindbergh (Harcourt Brace Jovanovich, 1970), 420. . Главным препятствием для договоренности, добавил Кеннеди, являются Черчилль и его надежда на вступление Америки в войну.

Даже после того, как Черчилль добился вступления Британии в войну, он уделял много времени обхаживанию американцев и особенно нейтрализации влияния Кеннеди и других правых изоляционистов.

Сначала он не мог найти верный тон. Его первые обращения к американцам временами звучат елейно, например в двух предложениях новогоднего поздравления, направленного Рузвельту в начале 1941 г.

Сейчас, когда в снежной круговерти начинается новый год, я считаю своим долгом от имени британского правительства и всей Британской империи сказать Вам, мистер Президент, с каким искренним чувством благодарности и восхищения мы восприняли памятное заявление, с которым Вы в минувшее воскресенье обратились к американскому народу и сторонникам свободы на всех континентах. Мы не знаем, что нас ожидает, но с этим призывом к действию мы должны шагать вперед, воодушевленные, укрепившиеся духом, с уверенностью, высказанной Вами, что в конце концов у англоязычных людей и всех, кто разделяет их идеалы, все будет хорошо [537] Churchill, The Second World War, Vol. III: The Grand Alliance , 22. .

Рузвельт хотел знать больше о том, кто такой Черчилль на самом деле, и в январе 1941 г. отправил в Лондон Гарри Хопкинса в качестве своего полномочного представителя [538] George McJimsey, Harry Hopkins: Ally of the Poor and Defender of Democracy (Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1987), 316. . Бывший социальный работник [539] Описание Хопкинса как самого доверенного советника президента Рузвельта почерпнуто из кн.: Warren Kimball, The Juggler: Franklin Roosevelt as Wartime Statesman (Princeton, N. J.: Princeton University Press, 1991), 9. , самый доверенный советник Рузвельта, Хопкинс получил задание оценить Черчилля как потенциального союзника в войне. Хопкинс настолько «врос» в жизнь президента, что переехал в Белый дом и ночевал в бывшем кабинете Авраама Линкольна, где тот подписал Декларацию независимости. Хопкинс был любителем триктрака и карточных игр (покера, кункена, бриджа), а также, несмотря на болезнь, часто выбирался из дома на ипподром, где предпочитал ставить два доллара на лошадей со слабыми шансами.

Со стороны Рузвельта выбрать больного раком, страшно исхудалого Хопкинса (ему оставалось жить несколько лет), к тому же с глубоким скепсисом относившегося к аристократическим замашкам и неумолкающей риторике, означало поставить перед Черчиллем трудную задачу. Частью задания Хопкинса в январе 1941 г. было установить, действительно ли Черчилль «непостоянен» [540] «Непостоянен», см.: Roy Jenkins, Churchill (Farrar, Straus and Giroux, 2001), 573; «половину времени пьян», см.: David Reynolds, The Creation of the Anglo-American Alliance 1937–41: A Study in Competitive Co-operation (Chapel Hill, N. C.: University of North Carolina Press, 1982), 114. и «половину времени пьян», как считал кое-кто в Вашингтоне.

Воспользовавшись услугами новой компании Pan American Clipper [541] Robert E. Sherwood, Roosevelt and Hopkins: An Intimate History (New York: Harper & Brothers, 1948), 232, 234, 302. Детали перелета: Thomas Parrish, To Keep the British Isles Afloat: FDR’s Men in Churchill’s London, 1941 (London: Collins, 2009). , Хопкинс перелетел на гидросамолете из Нью-Йорка на Бермуды, оттуда на Азорские острова и, наконец, приводнившись на р. Тежу в Лиссабоне, откуда вылетел рейсом British Overseas Airways в английский Пул. Его встретил Брендан Брекен [542] Большое значение факта встречи Хопкинса Брекеном: Parrish, To Keep the British Isles Afloat , 133. , советник Черчилля, являвшийся для него тем же, что и Хопкинс для Рузвельта. Это сразу показало, что миссия Хопкинса понята. Несмотря на свои левые взгляды, он пересек океан не для того, чтобы изучать тонкости социал-демократии или усовершенствования столовых для нуждающихся. Он прибыл для участия в военном совете о том, как помочь Англии (и Черчиллю) выжить.