Куртис Найт - Джими Хендрикс

Это оказалось очень кстати, так как было необходимо срочно записать и выпустить пластинку. И опять всё было сделано руками Чандлера, Джими мне говорил, что Майка Джеффриса не было в это время рядом. Возможно, это и было началом, но определённо наступившим сразу, разногласия между Джеффрисом и Чандлером. В будущем выросшего до таких размеров, что Чандлер вынужден был продать свои 50% Джеффрису и удалиться.

Возвращаясь в первые дни Опытов, именно Чандлер вместе с Хендриксом работали вместе, между ними установилось взаимопонимание, которое со временем переросло в дружбу, очень пригодившуюся в будущем.

Примером такого взаимопонимания стал выбор Hey Joe в качестве первой записи группы Jimi Hendrix Experience. Чандлер ещё в Америке снял копию с записи, сделанной Tim Hardin, хотя первоначально она была записана вокальной группой The Leaves. Он привёз её с собой домой, с намерением записать её в Англии. Ничего не зная об этом, у Джими уже была подготовлена своя версия этой песни с аранжировкой, сильно отличающейся от оригинала, и он также собирался выбрать её для своей первой пластинки.

— Я подумал и решил, что нужно записать одну песню, она называется Hey Joe, — сказали они друг другу.

Вот так они пришли к обоюдному согласию.

Чандлер решил, что пришло время снять студию для Джими, Мича и Ноэла и спродюсировать запись самому. Он был уверен, что у них получится, и ещё он был уверен, что с лёгкостью продаст запись одной из ведущих граммофонных компаний.

На счёт первого он был, безусловно, прав, но ошибся во втором. Запись прошла успешно, презентация без проблем. Оба, и Чандлер, и Джими были в высшей степени удовлетворены. Но их взаимное убеждение, что они сделали отличную, потенциально коммерческую запись, не разделила первая же из ведущих компаний, которой Чандлер предложил плёнку.

Компания Decca Records, отвергшая в своё время Битлов, также отвернулась и от Хендрикса.

— Они сказали, — рассказал мне Джими, с наигранной серьёзностью вспоминая прошлое, — они сказали, что она недостаточно коммерческая. Ещё они сказали, что я недостаточно коммерческий.

Всех лучших сначала отвергали. Джордж Мартин увидел потенциал в Битлах, а Декка им показала на дверь; Джон Хаммонд разглядел что–то особенное в 20–летнем парнишке по имени Боб Дилан поле того, как Авангард отклонил предложение заключить с ним контракт; подобно этому, когда Декка отвернулась от Джими Хендрикса, Кит Ламберт взял его к себе.

Это произошло именно в тот день, когда Джими впервые встретился с Питом Таунзендом из The Who. Вот как Таунзенд рассказал мне о своей с ним первой встрече:

— Наш менеджер, Кит Ламберт, сказал однажды, что собирается привести на нашу студию одного парня и уверен, что мне его игра понравится, так как считает, что между нами много общего. Так вот, мы писались на Ай—Би—Эм и терзали какой–то инструментальный номер, а Джими слонялся там и выглядел так необычно, настолько необычно, что Кит Мун, находящийся в отвратительном настроении, произнёс: «Кто сюда привёл эту обезьяну?» Я хочу сказать, что он выглядел действительно несколько диковато, да и одет был очень неряшливо. Во всяком случаи, когда мы прощались, то было что–то вроде тепловатого рукопожатия и больше я некоторое время его не видел. Я ничего про него не знал и не слышал его игры, до тех пор, пока не попал на одно из его выступлений.

Неряшливо ли он был одет или нет, но Кит Ламберт разглядел в нём нечто такое, что Хендрикса напечатали на Полидоре, а потом и на собственной дочерней Трэк—Рекордс.

Удивительно ещё одно совпадение, именно Полидор и именно в это же время оказался в центе переговоров с Эдом Чалпиным, моим менеджером и всё ещё обладателем действующего контракта с Джими, по поводу издания первой песни, записанной нами, Джими и мною, в октябре 1965 года: How would you feel?

(Меня часто спрашивают, как я себя чувствовал — как я чувствовал из–за Джими Хендрикса. Ведь я помог ему тогда финансово и был не только ему другом. По контракту Джими оставался моим лидер–гитаристом и он получил, с моей помощью, контракт на запись в Нью–Йорке. Ну, и как, по вашему, я себя должен чувствовать, после того, как он исчез, не сказав ни слова, забыв о своём американском контракте и обещаниях?

Могу ответить только, что я никогда не смотрел на это с такой точки зрения. Я никогда не считал, что это я «открыл» Джими Хендрикса, и знаю, что успеха он добился без моей помощи. Я никогда ни в малейшей степени не собирался ни ограничивать, ни обязывать его какими–либо обещаниями. Я понимал, что хотя он и был просто моим другом, его судьба была быть для многих идолом и закон был внутри него самого.

Как бы там ни было, мы с Джими позже снова объединили свои усилия и это произошло по его желанию. Возвратившись в Штаты, после победы над Британией и приобретя звёздный статус, он позвонил мне и спросил, не хочу ли я снова записываться с ним вместе. Вот так, оказались мы снова в студии, снова писали, смеялись, болтали и обменивались хорошими новостями. Вот так, Джими рассказал мне многое из того, что я не знал наверняка, потому что меня не было рядом в тот период его жизни. Многое, очень многое мне пришлось сопоставить с тем, что я слышал, что про него говорили. И всё укладывалось ясно в моей голове для того, чтобы в будущем донести это с помощью этой книги до вас, его обожателей.)

Поэтому совершенно очевидно, почему Полидор, напечатав Hey Joe, тихо забыл о How would you feel?, даже несмотря на то, что при записи How would you feel? на всех инструментах играл Хендрикс, за исключением барабанов. Барабанщиком был Bernard 'Pretty' Purdie, который в настоящее время во всём мире известен как сессионный музыкант с экстраординарным стилем, одновременно являясь музыкальным руководителем Ареты Франклин.

После того как все дела с записью были улажены, Чандлер увидел, что разрозненные кусочки начинают складываться в реальную картину — Джими и его Опыты делают максимум в кротчайшие сроки. Хорошо ориентируясь на британской сцене, Чандлер был уверен, что Хендрикс сокрушит установленный порядок на звёздном небосклоне, неизбежно влияющий на сердца окружающих, и станет самостоятельной звездой, уже не теряя столько времени.

Так и произошло. Как сказал мне Пит Таунзенд, «Джими изящно завоевал Лондон», и все часто посещаемые лондонские клубы, специализирующиеся в этом направлении, стали отчислять дивиденды беспрецедентным шквалом газетных статей, начиная с декабря 1966 года.

«А теперь слушайте, — написал один из журналистов, посетив выступление Хендрикса в клубе Bag O'Neils, выступление, в которое Чандлер вложил все свои последние деньги. — И слушайте внимательно. Вы — один из тех, кто думает, что уже ничего нового не может произойти на музыкальной поп–сцене? Ладно, но теперь мы хотим, чтобы вы обратили своё внимание на нового исполнителя, новую загорающуюся звезду, и мы предсказываем в скором будущем торнадо в деловых музыкальных кругах».