Пегги Касерта - Вместе с Джанис

— О, солнышко, — прошептала она, увлекая меня к кровати и раздевая на ходу, как только она это умела делать. — Как я счастлива, что ты здесь!

182

Силы мои были на исходе, но порция смака вернула меня, обдав теплом своих крыльев. И десяти минут не прошло, как Митчелл вынул из неё свой ствол, а мы уже с ней сплелись наподобие шестидесяти девяти и принялись ублажать друг друга и губами и пальцами, так что каждая из нас дважды успела кончить в первые же полчаса. Затем по очереди мы любили друг друга, то медленно и нежно, то яростно набрасываясь, как дикие, изголодавшиеся звери. Джанис никогда прежде не была так подвижна. Она стонала, вопила, рвала на мне волосы, выгибалась, вертелась, пока не свалилась головой вниз на ковёр. Затащив её обратно, только ртом своим я доделала всё остальное, заводясь ещё сильнее от мысли, что она выпроводила своего Митчелла ради меня одной. Ни секунды не сожалея о нём, я заметила по её мягкой шёрстке, что он кончил в неё, по крайней мере, раз перед самым моим приходом. И теперь, когда стенки её норки стали сжиматься в спазмах оргазма, она изгнала из себя остатки его спермы, которые я незамедлительно слизнула. Смешанная с соком Джанис и взбитая до состояния сладчайшего крема, даже полная ложка кокосового мороженного Баскин–Роббинс не смогла бы меня так успокоить.

183

Рассветало, когда мы, наконец, провалились в сон. Наступал первый день Вудстока. Беспокоиться было не о чем; Джанис была свободна до второй половины второго дня. Но уже после полудня нас разбудил телефонный звонок. Гроссман устроил для Джанис и её ансамбля встречу с репортёрами. И нам предлагалось быть там немедленно.

Джанис только пожала плечами, и мы отправились вместе в душ. Через пятнадцать минут мы были уже внизу. На полпути к пресс–конференции, на которую пришло не менее двух дюжин репортёров, к тому же предполагался ещё небольшой перерыв на обед. Но подносы с жареными цыплятами и омарами уже находились в зале, и им я была не менее рада.

Все крутились вокруг Джанис, как если бы она была королевой Англии, и она явно получала наслаждение — такой уверенной в себе и в своём положении, я прежде никогда её не видела.

184

Джанис представляла меня всем, как свою «близкую подругу», но с такой интонацией произносила эти слова, многозначительно подмигивая при этом, что не могло не подразумеваться даже и половины из наших с ней взаимоотношений. На мне было короткое платье с рюшками и таким глубоким декольте, что моя грудь, ещё не выдоенная героином, вытеснялась лифом двумя мятежными полушариями. Мы уже сели за стол с тарелками полными аппетитной еды, но Джанис она не остановила. На этот раз — с молодым человеком, оказавшимся за нашим столиком, но и пары минут не прошло с нашего знакомства, как она предложила нам всем вместе чуть позже зависнуть где–нибудь.

— Не правда ли у неё великолепные сиськи, а? — произнесла Джанис. — Ты только взгляни на эти, мать их, дыни.

Она потянулась ко мне и, широко улыбаясь, рукой залезла в вырез платья, нашла один из моих сосков и стала его растирать, а затем и массировать всю грудь целиком — парень испарился почти мгновенно.

Джанис вынула руку из выреза, а я прошептала:

— Эй, дружок, что ты, мать твою, делаешь? Я‑то не против. Но такие выходки на людях могут тебе навредить.

Джанис замахала рукой.

— Брось. К чёрту всех. Не бери в голову. Всё нормально. Здесь я могу делать, всё, что захочу. Всё, солнышко. Ты не поверишь, насколько я важна для всего этого народа.

В памяти начали всплывать события, связанные с Джанис, но, надо сказать, лучшие из них. Вот мы вместе… на следующий раз мы уже в Сан–Франциско… после него мы часто стали с ней заниматься любовью… но вот, я советую ей что–то на счёт звучания… подготавливаю её к мысли, что скоро наступит звёздная фаза в её жизни, которая может ограбить её, выбив реалистическую почву из–под ног. Но тут, закусив губу и окинув взглядом зал, я увидела невероятную красавицу. Чуть похожа на одну из сестёр Баез, но формами более совершенна. Длинные иссиня–чёрные волосы ровно расчёсаны на пробор. Высокая и стройная, но худощавой я бы её не назвала, и ещё — обладательница пары восхитительных сисек.

— Кто она? — спросила я у Джанис.

— Которая?

— Та, у дверей, сногсшибательного вида цыпа.

Джанис весело засмеялась, сообщая мне, за кем она замужем.

185

— Что в этом смешного? — спросила я.

— О, дружок, та ещё штучка.

— Да, выглядит действительно великолепно.

— Нет, — повернулась ко мне Джанис, улыбаясь. — Я имею в виду «ту ещё штучку» — буквально.

— Не понимаю, что значит, буквально?

— Я хочу сказать, что мы с ней прокувыркались все прошлые выходные. Она соблазнила меня, пока я жила у Альберта.

Удар ножом в спину, но я не подала виду.

— Как это произошло? — не моргнув, спросила я.

— Она наприглашала кучу народа на ужин. И Дилан там был, и Арло Гатри. И Бэнд полным составом и Бобби Нойуирт, такой парень, который крутится вокруг большинства исполнителей.

— Джанис, ради Христа, я знаю этого Бобби, не хуже тебя.

— О, да, — произнесла Джанис, явно в затруднении от совершённой оплошности.

Нойуирт, который, казалось, имел какое–то своё дело, как–то сумел втереться в доверие ко многим звёздам поп и рок–музыки. Поговаривали, он был одним из первых друзей Дилана, я хочу уточнить, очень близким другом — именно, близким, хотя слухи — только слухи, но они были очень упорными: поговаривали, что Нойуирт был единственным любовником Дилана. У меня есть очень весомая причина сомневаться в этом — моя Кимми, пересказавшая со слов самой Джоани мне много подробностей о взаимоотношениях её с Диланом. Всё о чём рассказывала Джоан Баез Кимми, говорит о его сугубой гетеросексуальности.

— Так что же произошло такого, что заставило эту девицу затащить тебя в постель? — снова спросила я.

— Каждый, кого приглашают в этот дом, обычно остаётся там на несколько дней, ты не знала об этом? И, понимая, что им не надо вечером ехать домой, все так уделываются, что теряют всякое соображение.

— И…?

— Вот все или ушли спать, или отключились, все кроме меня и этой цыпочки. Знаешь, мы были пьяны. И она стала ко мне приставать. Довольно жёстко.

— По виду не скажешь.

— О, в постели она настоящая, мать её, тигрица.

186

— И ты позволила ей затащить себя в постель?

— Ну, э, она начала меня целовать и ласкать мою грудь, и я подумала, что за чёрт. Ну, мы и нашли место, где уединиться, и трахнулись.

— Джанис, ради Христа, прямо в доме Альберта — твоего импресарио?

— Э-э, дружок, это была её идея, не моя.

— Ну, и как она в постели, хороша? — спросила я, ненавидя себя за то, что влипаю всё глубже и глубже, но сгораю при этом от любопытства узнать, наконец, как долго они были вместе.