Род Вейнбер - Рок–роуди. За кулисами и не только

Мой водитель, Вилли, заехал за мной, и мы благополучно добрались до конторы. Я попросил его подождать и скрылся в дверях. Должно быть, он только что включил радио, потому что дверь распахнулась, и он пушечным ядром влетел в приёмную, чуть не сбив меня с ног, пока я выбирал место, куда можно было бы присесть.

— Таппи! Он умер! Не могу в это поверить, что он умер!

— Боже, Вилли, что с тобой? Кто умер? — Я схватил его за плечи и потряс. — Кто умер, Вилли?

Вилли уставился на меня, в глазах стояли слёзы.

— Джими. Только что сказали по радио, Таппи. Джими Хендрикс умер сегодня утром.

— Джими Хендрикс? О, я его люблю! — воскликнула хорошенькая секретарша.

Я сильнее сжал плечо Вилли и увлёк его по направлению к выходу.

— Перестань нести всякую чушь, мать твою, Вилли, — сказал я сквозь зубы. — Джими жив. Он не может умереть. Ты разве забыл, мы едем завтра за ним?

— Вы знакомы с Джими Хендриксом! — взвизгнула секретарша. Боже, самое время раздавать автографы!

Вилли высвободился из моей хватки и потёр плечо.

— Я не вру. Боже, уж лучше бы это было так. Поедемте, это может подождать до завтра.

Мы вышли на улицу, Вилли оставил машину открытой, и я услышал, как по радио передавали в новостях, что Джими был найден сегодня утром мёртвым на одной из лондонских квартир. Значит это правда. Джими Хендрикс умер.

Я опустился на пассажирское сиденье, обхватил голову руками и слёзы неудержимо полились у меня из глаз.

Вилли положил мне на плечо свою руку.

— Отвезу–ка я лучше вас домой, Таппи.

Не помню, как мы ехали, не помню, как вошёл в дом, не помню, как в руках оказалась чашка горячего крепкого сладкого чая. В голове кружились вопросы. Как это могло произойти? Почему Джими? Как такой милый 27–летий парень, у которого весь мир лежал перед ним, должен был умереть? Чья–то нелепая шутка. Какая бессмыслица. Когда прошёл первый шок, то я увидел прямо перед собой испуганные лица моего отца и Вилли. Они суетились вокруг меня и не знали, чем они могли бы мне помочь.

— Мне нужно позвонить, Бобу, — вдруг услышал я свой голос. Слёзы мешали набирать номер.

— Он умер, Боб, — я зарыдал. — Не могу поветь, что он умер.

— Знаю, Таппи, — послышался в трубке голос Боба, упавший почти до шёпота. — Мы здесь все шоке от происходящего. Думаю, тебе всё же лучше прилететь, как и планировалось. Ну… не совсем как планировалось.

Последовала пауза. Видно, Боб собирался с мыслями.

— Мы как одна семья. Мы нужны друг другу особенно в такие моменты.

— Я прилечу через пару дней, Боб. Не думаю, что смогу прямо сейчас. Я немного побуду с отцом и потом прилечу. Скоро увидимся, Боб.

Послышались рыдания Боба, и я осторожно положил трубку на место.

Только много позднее я узнал, как провёл свои последние дни Джими Хендрикс. Чаще его видели в компании Моники, в чьей квартире его и наши мёртвым. Я навестил Эрика Бёрдона в Лононе. Вдруг старые друзья неожиданно для всех стали самым важным в их жизнях, так что я посчитал это подарком Судьбы, когда мы с ним увиделись и обнялись. Он рассказал мне, при каких обстоятельствах он видел его последний раз живым.

— Я играл с Войной у Ронни Скотта, Джими был среди слушателей. Он уже заходил накануне вечером, хотел сыграть с нами джем, но у парня с головой было чёрт знает что. Он даже не смог взять в руки гитару, не то что б сыграть соло. Он стоял на сцене и качался из стороны в сторону. Для всех было шоком, знаешь, видеть его в таком состоянии.

— Эта девушка, Моника, была с ним, они пришли вместе с Альвиной, под конец Моника увела его домой. Когда они вернулись на следующий вечер, думаю, они провели всё это время вместе. Он быт одет с иголочки и с ним был его Страт. Он вежливо спросил меня, не сыграли ли мы с ним бы джем и сел рядом с Моникой, ожидая, когда я кивну ему. Мы сыграли кое–что вместе.

— Ты бы слышал, дружище, как он въехал в Tobacco Road! Он снова был в форме. Он был великолепен. После выступления, они с Моникой сразу ушли, они собирались на какую–то вечеринку. Это был вечер, когда он умер, Таппи. Я уже никогда не увижу его снова.

Мы все были в шоке и решили, если мы расскажем друг другу всё, что знаем о его последних днях, то сможем сообща разобраться, что всё же произошло на самом деле. Мне особенно взгрустнулось, что совсем не оставалось времени повидаться с Маргарет, да и хотелось с ней обсудить эти печальные новости. Мне надо было срочно возвращаться обратно в Нью–Йорк уже вскоре после встречи с Эриком; собственно я прилетел, чтобы увидеться с Джими, но его уже не было.

Боб встретил меня в аэропорту, и, так как я привёз с собой Эрика, все друг друга горячо поприветствовали.

— Как долетели, без происшествий? — спросил Боб.

— Отлично, думаю, весь экипаж узнал меня. Они все были так милы, и всё время заботились обо мне.

Я кивнул.

— Не могу поверить, Боб. Всё ещё не верится, что его уже нет.

1 октября мы похоронили Джими в Сиэтле. Я уже писал о желании Джими быть похороненным в Англии, но церемония в его родном городе превзошла все ожидания. Стоял ясный день, и все, кто любил и знал Джими, были там. На кладбище мы все рыдали над этим парнишкой, который ушёл из жизни так рано. Открыли гроб, и мы выстроились в большую очередь, чтобы выразить ему своё уважение и попрощаться. Джими выглядел восковым и каким–то маленьким в этом огромном роскошном гробу, но вид его был спокоен. Я вытер слёзы, и увидел Майка, у него не было сил подойти к открытому гробу, он так и просидел всю церемонию в своём лимузине, смотря прямо перед собой. Я даже не смог поймать его взгляда.

После похорон мы с Бобом и Джерри вылетели обратно в Нью–Йорк. Приземлившись, Боб отвёз меня в Виллидж на студию, а Джерри поехал к себе. Электрическая леди, там было всё придумано Джими, но он уже никогда не сможет этим воспользоваться.

Мы бродили по студии, приготовили себе кофе, в полной гнетущей тишине слышны были только всхлипывания в открытую плачущих сотрудников. Мы с Бобом говорили тихим шёпотом, боясь нарушить атмосферу студии, ведь здесь всё напоминало о Джими. Электрическая дама была его детищем, его ребёнком, это я почувствовал как только вошёл туда. Несмотря на то, что её официально уже открыли, там всё ещё шло строительство, дело, которое Майк должен был завершить в одиночестве. Вот ещё одна сторона этой трагедии, Джими так никогда и не смог увидеть полностью воплощённой в жизнь свою мечту.

— Боб, и куда мы все попадаем отсюда? — задал я риторический вопрос, оглядываясь кругом.

— О, Таппи. Это всё, что мы можем сделать за свою жизнь.

Мы покидали Электрическую леди, как если бы присутствовали на похоронах, Боб отвёз меня на одну нью–йоркскую квартиру, которую я должен был делить с Джерри Стикеллзом. Боб предупредил меня, что Джерри очень переживает за смерть Хендрикса. Я понимал насколько могут сродниться с артистом люди, работающие с ним, ведь Джерри и Джими так долго были в одной связке, вплоть до самого последнего дня. Я хорошо понимал бедного парня; это ужасно и ты не находишь себе места, когда умирает близкий тебе человек.